Камень 2. Продолжение - Алексей Юрьевич Булатов

Холодный и горячий пот пробивал лоб Сергея, пока он слушал Ивана. «И что мне теперь делать? У меня тут сто человек, ещё сорок находятся в межпланетном пространстве. Задача номер один выжить? Но с этим нет проблем, мы уже выращиваем еду и даже добываем воду. Не останавливать программу? Мы её и не сможем остановить, четверо марсиан вот-вот придут в себя, ещё четверо пошло в разморозку. Реактор первого города смогли восстановить, и теперь можно будет восстановить даже ещё марсианское оборудование по регенерации воздуха. В общем-то, десять лет — это, конечно, небольшой срок, чтобы мы тут себя чувствовали плохо, но есть, конечно, несколько но. Да, чёрт возьми, этих НО такое количество, что и не перечесть. Главное, я не должен ничего скрывать от экипажей. Я должен всем показать это видео, и будь что будет».

Приняв решение, Сергей Козий, капитан марсианской экспедиции, решил собрать большой совет. Он передал всем командирам запрос о проведении совещания чрезвычайной важности через десять минут. Все капитаны откликнулись практически сразу, так как все уже были в курсе о потере связи с Землёй и ждали вызова Сергея.

— Что происходит? — спросил Иван Мазуров, который первый ответил на запрос.

— Спокойно, Иван, сейчас все выйдут на связь, и я сообщу.

Когда все капитаны вышли на связь, Сергей пустил ролик, по окончанию которого на связи повисла тишина, прервал которую Иван Мазуров.

— Это означает, что на Землю мы вернуться с вами не сможем уже ни при каких обстоятельствах, — произнёс он с грустью.

— Это почему?

— За десять лет мы полностью адаптируемся к марсианскому притяжению, даже несмотря на постоянные дополнительные нагрузки. Мы просто не сможем уже вернуться в силу тяжести Земли. Этот год был последним по расчётам, когда мы бы смогли вернуться.

— Это грустно, конечно, но это мы можем всё пережить. Большинство летело с пониманием того, что, скорей всего, это билет в один конец. Меня вот больше смущает другое. На Земле война, и причина этой войны может быть любой, но для нас эти причины не должны иметь место, так как наше выживание зависит от того, как мы продолжим нашу совместную работу дальше.

— Да, сэр, я думаю, что мы просто обязаны установить межнациональный мораторий, Марс без войны. Какие бы причины у неё там не были.

— Да, Майк, именно это я и хочу вам всем сказать. Мы обязаны продолжать свою работу, может, придётся внести в неё множество изменений, но мы не имеем права её останавливать, от нас зависит не только человечество, но и марсиане.

— Да всё понятно, капитан, не повторяйся уже, — сказал Данила. — Мы тут все шли, на что знали, и будем вместе до конца. Как, кстати, наши синие друзья?

Данила решил перевести тему и разрядить обстановку. Иван Мазуров, который тоже был на связи, активно вступил в разговор.

— Друзья, прекрасно, один пришёл в себя, ещё двоих ждём на днях, а один, видимо, бракованный попался.

— Как это бракованный?

— Не идут у него дела на поправку, десять процентов активность мозга, и стоит на месте. Хотел как раз совещания по этому поводу проводить с вами со всеми, что нам делать в таких случаях? Ресурсов на него уходит много, а если нет динамики, то имеет смысл его продолжать ждать?

— Непростой вопрос, совсем непростой, а ты что думаешь?

— Теоретически он мёртвым был и мёртвым остался, я бы тихонько его заморозил бы и, может, вернулся бы к нему уже позже, нам нужно следующих четырёх готовить по плану.

— Есть возражения по предложению Ивана?

В ответ повисло молчание, вопрос решения чужой жизни, пусть даже и трупа, и инопланетянина, как-то смущал.

— Принято единогласно, Иван, морозь его и запускай следующую партию. А что с тем, что пришёл в себя?

— Пришёл в себя, это я, наверное, рано сказал. Он перешёл на автономное существование, открыл глаза, посмотрел на мир божий и уснул. Но это уже явно не кома, а сон. Сенсоры показывают мозговую активность, правда, всё равно ниже нормы, но уже своими органами он управляет сам. Но я бы не стал ждать, что он прямо вспомнит всё. Всё-таки его мозг был в длительной, в очень длительной заморозке, я думаю, что также, как мы учили его дышать и управлять сердцем, ему придётся учиться ходить и многое другое. Я бы не стал рассчитывать, что он вспомнит себя и жизнь на Марсе.

— Это грустно слышать, но будем надеяться, что вспомнит. В свете последних событий, я думаю, нам целесообразно переместиться в подземный город. Что ты по этому поводу думаешь, Александр?

— Думаю, что это правильное решение, системы регенерации воздуха и энергетический комплекс всё ещё в рабочем состоянии, хоть это и невероятно. Марсианская техника проектировалась на века. Мы на Земле такими инженерными решениями похвастаться не можем.

— Ладно, твоё отношение к инженерам Марса мы все уже хорошо знаем, ты нам уже все уши прожужжал на эту тему.

— Может быть, если бы мы поучились у них, то и войн бы не было бы, — обиженный за то, что его перебили, произнёс Александр. — Переезд в подземный город вполне возможен, потребуется, конечно, порядочно времени, чтобы наполнить весь город воздухом, думаю, около трёхсот циклов. Но я думаю, если мы оборудуем несколько помещений шлюзовыми камерами, то мы вполне сможем переехать туда в течение двадцати циклов. Я начну тогда работать над этим вопросом.

— Принято, давайте начнём с перемещения туда коренных жителей и медицинской лаборатории, за ними уже ты, Данила.

— Да, капитан, я как раз тоже хотел это предложить, по докладу Александра там была оранжерея, я бы очень хотел посмотреть, может, что-то уцелело из марсианской фауны.

— Оранжереей это уже назвать сложно, но то, что она тут была, у меня сомнений нет. Но с тобой так просто не получится, там очень много площадей, которые будут ждать завоздушивания. Но пару помещений, в которые ты бы смог начинать перебираться в ближайшее время, я тебе подготовлю.

— Хорошо, но я спешить не буду, у меня только заработало всё стабильно.

* * *

— Привет, сын.

— Привет, пап.

— Как полёт?

— Всё хорошо, ты со мной связался или тебе Хигстона позвать?

— Как это позвать? Он разве не в коробке?

— Нет, после того как экипаж лёг в гибернационные кабины, он включился, собрал тело и функционирует сейчас по полной.

— Собрал тело? Из чего?

— Ой, он мастер в этом