говори мне, что ты кота не видел. Серый такой. — Трэвис зажмурился и продолжил: — это же классическая постановка эротической фантазии, описанной Роджером Авилом в семьдесят пятом — «Шестнадцать ног, один мужчина и кот». Странно встретить у вас в глуши поклонников таланта Авила, это произвело на меня впечатление.
— Вы американцы все извращенцы. — говорит Сатору: — еще и кота туда же! Зоофилия?
— Ничего ты не понимаешь. — отвечает Трэвис: — кот там только в качестве антуража. Как контраст между сексуальным влечением человека, превращающегося в одержимого страстью зверя и вселенским спокойствием животного, взирающего на все это с жалостью и пониманием… — Трэвис смотрит на лицо Сатору и машет рукой: — да что я с тобой… ты ж не понимаешь ничего.
— А ты объясни нормально, я и пойму. Что они с бедным животным там делают? Ну ладно, девушки, ладно парень, хотя жалко паренька, все-таки их восемь… но кот?
— Вот смотри — у тебя когда-нибудь была девчонка с котом? Чтобы у нее в квартире именно кот был, не собака, не хомяк, а кот? — пускается в объяснения Трэвис.
— Была. — кивает Сатору, припоминая Момо-чан. У нее был такой рыжый и наглый кот, который всегда норовил нассать ему в обувь.
— Ну. Так ты припомни его взгляд, когда вы любовью занимались, помнишь? Он такой — презрительный и надменный, как будто кот выше всех этих ваших нелепых телодвижений…
— Думаешь? — Сатору попытался вспомнить взгляд кота, но потерпел неудачу. Он и Момо-чан-то с трудом мог вспомнить, не то, что выражение взгляда кота: — я не помню. У меня были другие … кхм… задачи в тот момент.
— Вот если у тебя еще будет девушка с котом — ты обрати внимание. — советует Трэвис: — это невероятный экзистенциальный опыт. Хотя, откуда у тебя девушка, командир, кому ты нахрен нужен.
— Но, но, но! — поднимает палец Сатору: — я молод и все еще красив, у меня могут быть сотни девушек! Таких, как эта, из «Антимагии»… или ее подружки.
— Меня вот больше угнетает тот факт, что у того паренька уже есть и эта из «Антимагии» и все ее подружки… — задумчиво говорит Трэвис: — а ему на взгляд и восемнадцати нет еще.
— Откуда мы знаем, может быть эти из «Антимагии» его держат на положении раба и проводят на нем свои гнусные сексуальные эксперименты? — предполагает Сатору.
— Глядя на них — я бы согласился. — отвечает Трэвис: — может и пожил бы недолго, но ярко. А ты?
— И я бы согласился. — вздыхает Сатору, вспоминая соблазнительное тело оперативника высшего звена подразделения «А».
— То-то же. Хватит отлынивать, давай отчет пиши. — говорит Трэвис, за все эти годы узнавший командира как облупленного и прекрасно понимая, что тот время тянет.
— Чего писать-то? — наконец спрашивает Сатору: — у меня со штурмом затык. Скажут, мол ты инструкцию нарушил, а ты же сам видел, что творилось…
— Не, нельзя писать, что несколько голых девок нас чуть по бетону не раскатали, да еще в борделе. Мы потом не отмоемся. — говорит Трэвис: — напиши, что прибор перестал подавать сигнал еще до начала штурма, вот прямо за секунды, вот ты и принял решение…
— Так… — Сатору задумывается. Трэвис прав — если датчик геолокации потерял сигнал до штурма объекта, то штурм отменялся, а проводилась рекогносцировка. То есть разведка, осмотр помещения, опрос свидетелей… что они и сделали!
— Слышал, что в американском СКПУ ввели нагрудные камеры? — говорит Сатору, начиная писать: — там теперь все по секундам.
— Радуйся, что у нас пока этого нет. — отвечает ему Трэвис: — а то и мы будем потом как на крючке. То не сделай, туда не шагни. И так после каждой внештатной ситуации отчеты на пять страниц пишем.
— Угу. Радуюсь. Аж прыгаю от радости. — рассеяно отвечает Сатору, выбирая формулировки в голове. Чертова «Антимагия» и ее оперативницы со своими голыми сиськами!
— Как правильно писать «обнаружены обнаженные сотрудницы подразделения «А», или все-таки «голые сотрудницы»? — спрашивает он у Трэвиса.
— Голые это как-то вульгарно. — отмечает Трэвис: — напиши просто — обнаружены сотрудницы, имя, фамилия, номер удостоверения. А голые они там или не голые — не существенно. Только лишнее внимание к отчету привлекать, начнется потом…
— Ну да, ну да. — кивает Сатору. Он помнит о своем обещании доложить начальству о творящихся в Сейтеки безобразиях и о своих подозрениях, что они там свои служебные полномочия для удовлетворения низменных потребностей используют, потому и засуетились. Но. Но если его доклад и вправду вызовет повышенное внимание, то ему не миновать служебной проверки. А служебная проверка — это всегда плохо. Хотя бы потому, что при служебной проверке неминуемо находились недостатки и просчеты. При служебной проверке вообще все начинало идти вкривь и вкось, даже то, что по идее вкривь и вкось ну никак не могло пойти. А поди ж ты. Конечно, он может в подробностях написать все, что он думает о подразделении «А» и его отдельных извращенках-оперативницах, но что ему-то от этого. Если этот доклад все же дойдет не только до его начальства, но и до начальства «Антимагии» — то этой голой дурочке мало не покажется. Но ему — тоже. Принцип взаимного уничтожения. С другой стороны, если он не будет акцентировать в своем отчете кое-какие моменты… то и оперативники «Антимагии» про него дурного не напишут. Вот и ладушки. Хотелось бы, конечно, увидеть, как это милое личико извращенки и нечистой женщины исказит гримаса досады и злости… ну да ладно. Хотя… если честно, то хотелось бы увидеть это лицо, которое искажают совсем другие эмоции… мда.
— Так и что там с котом делали? — буркает он вслух, стараясь отвлечься: — просто сажали его рядом, чтобы он смотрел?
— Я вашей японской культуре сексуальности порой поражаюсь. — отвечает Трэвис, откладывая ручку и отодвигая отчет в сторону. Закончил уже, с легкой завистью думает Сатору, но ничего, никто сегодня не уйдет, пока он свой отчет не закончит, есть свои плюсы в том, чтобы быть командиром.
— Вот у вас столько всяких нездоровых извращений, что диву даешься. А классический секс «Кота Шредингера» так и не освоили. Ты просто трахаешься так, как будто в комнате есть кот и
