У Свирского на Кавказе была надежная агентура, и узнать имя командира банды, устроившей им засаду, оказалось совсем несложно. К этому времени Магомед успел замириться с «федералами» и стать уважаемым человеком, возглавив милицию большого села в равнинной Чечне, откуда был родом. И то ли по иронии судьбы, то ли по чьей-то злой насмешке отряд перевели на постоянную дислокацию именно в это село, поставив ему основной задачей охрану местных органов власти от террористов. Лучшего подарка бойцы не могли ожидать. В одну ненастную октябрьскую ночь, идеально подходящую для действий спецназа, отряд провел молниеносную операцию. Раньше они называли такие рейды операциями по уничтожению живой силы врага, а теперь это была тайная акция возмездия, узнай о которой начальство, все ее участники неминуемо оказались бы за решеткой.
Магомед не только сам надел российский милицейский мундир с погонами майора (когда только он успел выслужить такое звание?). Половину личного состава возглавляемого им отдела составили члены его банды, и все они получали от российских властей такие деньги, о которых не могли и мечтать обнищавшие сельские жители. Жил милицейский начальник с семьей в двухэтажном особняке, окруженном трехметровым кирпичным забором, и вместе с ним там постоянно находились пятеро его вооруженных до зубов подчиненных. Ровно в три часа пополуночи несколько черных теней перемахнули через забор, сняли зевающего часового и бесшумно проникли в дом через открытую дверь — Магомед слишком понадеялся на свою охрану и не счел нужным запираться на все замки.
Но, как часто бывает, ход тщательно спланированной операции нарушила нелепая случайность. Кто мог подумать, что именно в это время проснется восьмилетний сын Магомеда и пойдет по коридору в туалет? Что его зоркие детские глаза увидят в конце коридора черную тень, и он испуганно закричит, разбудив охрану, спящую в одежде с автоматами на боевом взводе? И в начавшейся бешеной перестрелке шальная пуля прилетела в грудь мальчишке, оборвав его недавно начавшуюся жизнь.
Когда все кончилось, убитый мальчик попался на глаза Артему. Худенький, с по-детски нежной кожей, он лежал на спине в луже крови, и в его широко раскрытых глазах застыл вопрос — за что? А еще Бестужеву врезались в память трогательные светлые трусики с изображениями зверушек, зайчиков и белочек. Как потом Артем ни старался убедить себя, что роковая пуля была выпущена не из его автомата, что он находился в другом крыле здания, и вообще она могла вылететь из ствола кого-то из охранников, но сомнения все равно оставались… И долго еще стоял в ушах страшный крик запертой в комнате на втором этаже матери, которая еще ничего не знала, но уже почувствовала самое страшное…
Расследование обстоятельств бандитского нападение на дом начальника сельского отдела милиции и его злодейского убийства не дало результатов и было спущено на тормозах. Героически погибшие Магомед и двое из его подчиненных были посмертно награждены российскими орденами. Сразу после этого капитан Бестужев в числе десятка сослуживцев подал рапорт на увольнение из рядов Вооруженных сил, которое и было удовлетворено начальством без особых уговоров, с некоторым даже облегчением. Похоже, страна не нуждалась больше в боевых офицерах, способных отстоять ее честь…
Артем не любил эти воспоминания и всегда старался прогнать их от себя. Но никогда не получалось. Всякий раз, когда он оставался один, страшные картины всплывали перед глазами. Ему не раз приходило в голову, что если бы он не обладал крепкой от природы да еще и тренированной по особой методике психикой, то давно бы уже тронулся умом. Помогла школа рукопашного боя, которую Артем прошел у Павла Шевцова. Она включала в себя методы тренировок, позволяющих переносить запредельные физические и психологические нагрузки.
Вспомнив бывшего командира, Артем в который уже раз подумал, что если бы Шевцов, а не майор Свирский возглавлял ту последнюю акцию, он ни за что не стал бы проводить ее в доме, где находилась семья Магомеда. Возмездие за погибших товарищей в любом случае настигло бы бандитов, но в другом месте. Шевцов никогда не допустил бы, чтобы риску подвергались женщины и дети. А майор Свирский, оставшийся в армии, через месяц погиб, возглавляя операцию по уничтожению засевших в жилом доме бандитов, взявших в заложники большую семью. Обезумевший или обколовшийся террорист бросил гранату в комнату, где находились дети, и Свирский закрыл ее своим телом. Бестужев был почти уверен, что майор не ушел из армии вместе с товарищами только потому, что сам искал смерти…
…Господи, думал Артем, мерно шагая по утрамбованному ветром снежному насту, когда наконец меня перестанут терзать эти воспоминания? Когда перестанут приходить тени мертвых? Даже здесь, в перевернувшемся мире, они не отстают от него! Он уцепился за последнюю мысль и принялся размышлять о причине наступивших в окружающем мире фантастических изменений. Из-за чего могло свернуться пространство на этом куске северной территории, не оставив выхода попавшим в западню людям? Было тому причиной неизвестное природное явление или какие-то секретные научные эксперименты? Артем выдвигал версию за версией, но ни одна из них не имела фактического подтверждения и, придя к выводу, что для размышлений не хватает информации, он оставил попытки, тем более что началась Труба.
Это было место, где высокие обрывистые берега сходились почти вплотную к реке, образовывая узкое ущелье, в котором постоянно тянул ветер. Пусть не слишком сильный, но при морозе за полсотни градусов и его было вполне достаточно, чтобы ожечь холодом лицо и вышибить из глаз слезы. Артем прикрыл лицо руками в меховых перчатках и ускорил шаг. Холодно ему не было, от быстрой ходьбы он даже слегка вспотел, но опасался за нос и щеки, которые легко можно было обморозить и не заметить когда. Хорошо, Труба оказалась не слишком длинной, и он проскочил ее минут за десять.
Бестужев визуально не знал реки, потому что, как прилетел весной в артель на вертолете, так ни разу не покидал Хатагай-Хаю, но неплохо представлял местность по рассказам старателей. Через три километра после Трубы по левому берегу должна была открыться широкая лесистая долина с устьем речки Иньяри, славящейся хорошей рыбалкой. И действительно, вскоре он увидел в мертвенно-голубом свете вошедшей в третью четверть луны, как сопки впереди постепенно расступаются, образовывая широкий распадок. В месте впадения притока на реке образовалась парящая наледь, и поднимающийся от нее туман скрадывал очертания сопок и деревьев, придавая картине какой-то неземной, фантастический вид.
