Профессор замолчал, смотря на все более светлеющее небо. Что оставалось мне, как не присоединиться к нему и переваривать все, что только что услышал. М-да…
Странностей в Районе хватает, что и говорить. Когда я в первый раз увидел цербера, а мне попался именно трехголовый, то чуть в штаны не наложил от страха и удивления. А вот когда попал под большого смока, то тут мне на какой-то момент показалось, что смотрю объемный фильм, и хочется немедленно либо покинуть зал, либо пристрелить киномеханика, чтобы перестал меня пугать. И так далее, и тому подобное. Но никогда не приходилось задумываться о таком. Казалось бы — почему и нет? Но не думал. Наверное, я с детства привык, что ученые могут сотворить все что угодно, хоть собаку с несколькими головами, хоть наполовину человека, а наполовину механизм.
— А из-за чего произошла Волна?
— Из-за того, Пикассо, что человек слаб. И гордыня, совмещенная с желанием прославиться, запросто толкает на глупости. Гробовой смог вскрыть заблокированный вход к тем, кто был в самой глубине. А дальше — дело техники. Активизация механизма защиты Ковчега, выброс самой взвеси, приведение организмов, живых и нет, путем раскрытия латентных генов, к адаптации к экстремально-агрессивной среде, которая не просто может повредить… может убить. Потому и появились Измененные.
В каждом, в том числе и в мертвом, на момент Волны все эти внутренние резервы запустились самопроизвольно. Лишь часть, вроде церберов, были еще и дополнены тем, что входило в состав информации Ковчега. Результат… вон он, вокруг.
Профессор вновь замолчал.
Да уж, дела… ну, да и ладно. Всякое в жизни бывает. И если уж доведется давать звиздюлей хоть параллельным уркам, хоть инопланетным, так дадим, куда нам теперь с подводной лодки деваться? Зато спасибо профессору, что отвлек от грустных мыслей…
Внизу скрипнула дверь, и на улицу, злая как тысяча чертей, выскочила Скопа. Покрутила головой, задрала ее вверх, уставившись на нас. Профессор тактично отвернулся, предоставляя мне единоличное право разбираться с оскорбленной в лучших чувствах сестрой. Что она незамедлительно и продемонстрировала, высказав в весьма образной форме все, что думает про мою братскую заботу и прочие прелести ее несчастной и замученной мужским шовинизмом девичьей жизни.
Прооравшись вместо утренней зарядки, Скопа фыркнула и отправилась по делам. А потом, громко заявила сестра, она подумает, кормить или нет всяких там чересчур заботливых родственников, которым давно нужно бы понять, что она девушка самостоятельная и очень уважаемая в рейдерской среде, а также за ее пределами.
А то сейчас нас не то что уважают, нас сейчас наверняка еще и боятся. Кто ж не боится с дуба рухнувших маньяков, взрывающих машины с государственными людьми прямо средь бела дня?!
Сдобный, проснувшийся от ее искреннего возмущения, весь из себя недовольный и мрачный, даже не выдержал, расплылся в широкой улыбке:
— Как же мне этого не хватало! — Он усмехнулся еще шире. — Неужели сейчас еще и тушняк хавать будем?
А то, его, родимого, и будем употреблять. Первейшая вещь для того, чтобы отправиться куда-нибудь в поисках чего-то интересного. Может, конечно, всякие там пищевые концентраты, густо сдобренные витаминами и специальными веществами, и питательнее, и места меньше занимают, но… нет в них романтики, короче. Я так вообще люблю таскать в эрдэшке не плоские коробочки из фольги, а старого образца пузатые металлические банки с оттиснутым номером ГОСТа. Бывало — берешь, вскрываешь ее ножом, а оттуда запах, густой такой запах мяса, которое в ней практически и без жира да с листом лаврушки и терпким перцем. Ммм… сказка. Что, фрикасе из рябчиков в ананасах вам подавай, суп де-воляй или дефлопе? Да и хрен с вами, выпендрежниками и типа гурманами. По мне, проще быть нужно.
Плохо, что нельзя расходовать воду так, как хотелось бы, здесь с ней засада. Чуть сполоснуть рожу, экономично почистить зубы (а как вы думали, мы ж не чуханье какое-нибудь) и все. Без чаю пока обойдемся, чать не маленькие.
На самом деле есть с утра вовсе не обязательно, куда как лучше сделать это чуть позже, уже отмахав изрядное количество километров. Но что поделать, если хочешь доказать, прежде всего самому себе, что ты действительно серьезный человек, и этот вот ритуал просто нужен. Потому что он показывает самое главное: мы уверены в себе и делаем то, что делают все нормальные люди, а не бежим вперед и не давимся куском по дороге. За ночь следы наши уже вполне могли оказаться затоптанными местным зверьем, и так оно и было наверняка. Стоит ли тогда опасаться того, что прям вот сейчас возникнут из воздуха наши преследователи и все дело пойдет крахом? Вот и я придерживаюсь того мнения, что не стоит.
— Как настрой, профессор? — Сдобный подошел к задумчиво жующему Точинову. — Готовы продолжить нашу экскурсию?
— Конечно… — Тот задумчиво потер лоб, чиркнув себя по стеклам очков ложкой, которую ему вручила Скопа. — Вы не переживайте, у меня сил еще ого-го сколько.
— Это хорошо. — Сдобный сел на бетонную плиту, обгрызанную временем до такого состояния, что из нее редким частоколом торчала ржавая арматура. Усаживаться ему пришлось аккуратно. — Значит, отряд в полной боевой готовности.
Скопа, сидевшая на будке, чуть свистнула.
— Ты чего? — Я немного напрягся.
— Вон там пролесок. В нем кто-то есть, и этот кто-то очень хочет быть не незаметным. — Сестра аккуратно поднесла прицел к глазам, всматриваясь. — О как…
Хм, голос у нее был явно не встревоженным, что радовало. Интересно, кого она там умудрилась заметить? Если кто-то из нашей рейдерской братии, то можно будет попробовать выйти на связь через коммуникатор. Переговоры запросто могут начать отслеживать уже здесь, используя соответствующее оборудование. А вот с КПК, если знать, как и что нужно делать, можно отправить сообщение так, что никто и не поймет, кому и от кого оно пришло.
— Да это же Котенок… — Сестра неожиданно улыбнулась. — А чего это чучело здесь делает и чего оно шкерится по дубравам и пролескам?
От те на… даже и не знаю, что сказать, если честно. Котенок, а если быть точным, то Кот Андерсон[1], был весьма и весьма интересной личностью. Здоровенный, чуть полноватый веселый рейдер-лентяй, который не очень любил ходить в одиночку, хотя и не относился к какой-либо определенной группе. Балагур и сказочник, похожий на престарелую поп-звезду Лазарева, до сих пор бодро и неутомимо прыгающего на сборных концертах-солянках. Ну, вернее, на него молодого, так как Коту было от силы двадцать семь.
Как он попал в число тех рейдеров, которые выжили после первых заходов в Район, стали ветеранами и продолжали ходить и ходить, с его постоянными выходками и попаданиями впросак? Это вопрос очень сложный, если не сказать непонятный. Как бы то ни было, Кот выкарабкивался из переделок с завидной легкостью и славился изрядной долей удачи, так необходимой в этом нелегком деле. А прозвище получил за два обстоятельства, и потом два совсем разных «погоняла» слились в одно, так ему подходившее. Андерсон был самым настоящим сказочником, могущим врать так складно и гладко, что впору заслушаться. И еще, по отношению к девушкам он всегда вел себя именно как кот, молодой такой, довольный жизнью и донельзя ласковый. Так уж и вышло, что бродяга, на своем веку сделавший немало нехорошего и плохого, в обиходе мог быть просто Котенком. Только чего он и правда здесь делает так рано поутру?
