— Простите, — не выдержал Сид. — Я тут впервые. Но я слышал Диву… Лорэлая. Он чудо.
Блондин рассмеялся. Смех у него был неприятным, точно водили тупым ножом по пенопласту. А улыбка вызывала нехорошие ассоциации с пациентами психбольниц.
— Вы правы, Сид. Лорэлай действительно чудо. И как любое чудо он должен оставаться загадкой.
Сид сжался. Кажется, он начинал догадываться, кто этот тихий шизофреник.
— Простите, — повторил он. — Вы…
— О. Это вы меня извините. Всегда забываю представиться. Имена, знаете ли, абстрактная философская категория… — он откинул со лба прядь волос. — Эрих Резугрем.
Сида качнуло. Потянуло формальдегидом.
Тот самый. Безумный гений. Создатель полусмерти или полужизни. Бог. Или полубог.
— О-очень приятно, — отсутствующе пробормотал Сид. Он ещё не знал, что делать дальше — упасть на колени, умоляя хоть на несколько секунд дозволить увидеть Диву; выпрыгнуть с высокого балкона, заранее осознавая невообразимость своей просьбы.
— Ну, теперь вы познакомились, — вмешался Дагмар, вклинившись между Сидом и Эрихом.
— Сид, — похлопал он по плечу своего спутника, — концерт начнётся минут через двадцать. Жди тут, мы ненадолго. Эрих?
Тот смотрел в пол. Встрепенулся, когда его окликнули, машинально убрал волосы со лба, но пряди немедленно вернулись на место.
Затем оба исчезли за портьерой.
* * *
Маленькая комнатка с несколькими креслами, круглым столом чёрного стекла и матовым светильником была спроектирована для конфиденциальных переговоров. Здесь решались государственные вопросы. Здесь заключались сделки в масштабах нескольких колоний. Здесь даже совершались убийства. Но Дагмар доверял Эриху, как самому себе. Охранники-зомби остались ждать за дверью. Впрочем, как и секьюрити Резугрема — все стриженые на один манер, все в одинаковых чёрных костюмах и белых рубашках, похожие на сотрудников похоронного бюро.
— Всего час, Эрих, — Дагмар молитвенно сложил ладони. — Что страшного случится, если Сид пообщается с твоим Лорэлаем?
Резугрем не двигался, напоминая изрядно полинявший манекен. Или одного из собственных секьюрити.
— Дагмар. Я отказал Президенту Коалиции Правительств Материнской Планеты в аудиенции с Лори. По-моему это достаточный прецедент. Давай закроем тему. Я же всё объяснил тебе по телефону.
Владелец «Танатоса» принялся ходить по тесной комнате туда-сюда. Эрих наблюдал на ним, незаметно усмехаясь. Дагмар не меняется. Конечно, он уже не тот вечно испуганный восемнадцатилетний мальчишка, который на войне путался в переговорных устройствах, неспособный отличить кнопку вызова от прерывания, но Эрих до сих пор не замечал особой разницы.
Мальчишка оказался талантливым бизнесменом. Без него Эрих до сих пор сидел бы в подвалах и проводил эксперименты исключительно на дешёвом местном мелком зверье, похожем на мышей. Он слишком многим обязан Дагмару.
Но Лорэлай… Лорэлая Эрих не мог отдать, даже на полчаса. Ещё самому Дагмару — возможно, но не какому-то очередному его любовнику. Мало ли их было?
— Полчаса, Эрих! — простонал Дагмар. — Я не понимаю твоего упрямства!
— Я сказал: нет.
— Эрих, ради нашей дружбы, — вкрадчиво проговорил Дагмар. — Я готов принять любые условия.
Эриху хотелось развернуться и уйти, замять разговор. Но ссориться с Дагмаром…
У Эриха было очень мало друзей. Только один.
Он тяжко вздохнул.
— Дагмар. Ну уговори своего… друга просто послушать.
— Любые условия, — по слогам повторил Дагмар, заглядывая Эриху прямо в глаза.
Любые?
Эрих задумался. Было одно создание, которое стоило Лорэлая. Не равноценного обмена, нет. Полчаса на вечность. Эрих приметил зомби с белым ирокезом давно, но не оставил его себе, так как по договору тела солдат Свободного Легиона принадлежали «Танатосу», а, следовательно, господину Краузэ. Эрих не любил нарушать закон.
А как насчёт сделки? Выгодной сделки?
Эрих облизал сухие губы.
— Я разрешу твоему Сиду пообщаться с Лори. Полчаса. А ты отдашь мне одного из своих зомби, того, с белыми волосами. Навсегда.
Дагмар широко улыбнулся, едва не хлопнув в ладоши от ликования, но замер от удивления:
— Фобоса? Ты имеешь в виду моего телохранителя?
— Нет, нет. Я знаю, как его зовут, и назвал бы тебе его имя, — мотнул головой Резугрем. — Если ты помнишь, он и его братец — мой личный подарок тебе. Если бы он был мне нужен, я бы оставил его себе сразу же после Пробуждения. Тем более, что имею на это право, так как они оба не были солдатами Свободного Легиона. Но мне нужен не он, — безучастный голос Резугрема спустился до хрипловатого полушёпота. Дагмар нахмурился, припоминая.
— А! Мортэм! С гребнем волос, да? Ну такой, смазливый…
— Да. Смазливый, — странно растягивая слова, отозвался эхом Резугрем.
— Господи, зачем он тебе? — засмеялся Дагмар. — Он не очень хороший телохранитель, он отличный эвтанатор, но зачем тебе эвтанатор? Всё равно что иметь тяжёлый танк в качестве прогулочной машины.
— Этот твой Мортэм нужен мне вовсе не в качестве телохранителя. Он — настоящий шедевр самой Природы, — прошептал Эрих. — Его красота математически-точная, совершенная, в нём нет изъяна…
— Понятно-понятно, — выслушивать дифирамбы мертвецам Дагмар не намеревался. — Так значит, по рукам?
— Полчаса. За зеркальными стенами. Лично буду наблюдать, — Эрих словно диктовал нерасторопному секретарю. — Мортэм останется у меня.
Дагмар поджал красиво очерченные губы. Кивнул.
— После того, как Сид пообщается с Лорэлаем, можешь забрать Мортэма себе.
* * *
Сид всё ждал, а Дагмар с Эрихом не возвращались, и любопытство закономерно сменилось нетерпением. Красоты зала изучены до миллиметра. Сид прижался подбородком к краю ложи, считал минуты. Секунды.
Несмотря на кондиционеры, было жарко. Щёки горели. Казалось, дымились.
Когда погасили свет, сердце подпрыгнуло и замерло.
Грузный занавес пополз вверх, разбрызгивая блики; зеркальные своды сцены вспыхнули серебром и багрянцем, и Сид впился в поручни кресла ногтями.
Он увидел своего Диву.
Заиграла музыка не известно где спрятанного оркестра или нескольких десятков синтезаторов — странная музыка, у Сида она ассоциировалась с узорами-изморозью на холодном стекле. Чёткие линии, отстранённая мертвенная логика. Неудивительно, ведь автор — Резугрем. Но Сид пропустил вступление — музыка волновала его куда меньше, чем сам Дива.
А потом был голос.
Сида качнуло вперёд, он привстал с кресла. Голос возвращал к прошлому, к запечатанным коробкам и старенькому магнитофону, и в то же время разбивал прошлое, тусклое и пыльное, на куски. Это прекрасно. И больно. Болезненный кайф наркомана.
