— Подождите, — вмешался кто-то. — Вы хотите сказать, что мы собираемся напасть на Фалкон?
— Самоубийство, — пробормотал другой.
— Ясно, что нам нужно использовать все преимущества, какие только мы сможем получить, — сказал Фаннинг, неохотно кивнув. — Ваши корабли были либо разработаны как зимние суда, либо переоборудованы как часть зимнего флота. Модернизация продолжалась в течение нескольких лет, с тех самых пор, так как мой предшественник осознал потребность в такого рода флоте.
— Но едва ли это лучшие зимние суда, — возразил Флоск — Новые ушли с той частью флота, что взяла курс на Мавери.
— Естественно. Мавери и Фалкон несомненно заметят, если наши самые лучшие зимние суда не выдвинутся для решения пограничного спора. Ваши корабли — и я постараюсь выразиться поделикатнее, джентльмены — не привлекают к себе большого внимания. Не очень мощные, не очень опасные… неприметные. Тем не менее они все приспособлены для действий в холоде, темноте, в условиях недостатка кислорода. Их будет достаточно.
Фаннинг закрыл крышку на проекторе и зажег свет в ящике с картой.
— Это — местное созвездие государств, — сказал он. — Мы — здесь. Фалкон — там. — Густые облачные скопления, каждое из которых имело свой цветовой оттенок, обозначали отдельные государства. Четких границ не было; плотно спрессованные, подвижные, они напоминали внутренние органы некоего светящегося существа. — Главные нации Меридиана, все следуют подъему и падению Меридиана Пять в ячейке Хадли. На астероид Раш воздушные потоки практически не влияют, он движется по собственной орбите вокруг Кандеса со скоростью пешехода. Как вы сами видите, Раш в скором времени отойдет от Эйри и войдет на территорию Мавери. Но потом… — Адмирал повернул ящик так, чтобы показать скопление зеленых звездочек, занимавшее большую часть одной из сторон карты. — Потом нам придется, повинуясь силам небесной механики, пройти через Фалкон.
Три солнца — алмазы среди изумрудов — сияли в разлившемся блеске зелени.
— А вот местоположение секретной верфи, которую мы обнаружили. — Он щелкнул рычажком у основания ящика с картой. Все огоньки потускнели, за исключением одного аметиста, светившегося в глубине территории Фалкона.
Капитаны зароптали. Флоск не удержался от смеха.
— Как мы доберемся до места? Прорвемся через весь Фалкон?
— Просто, — ответил Фаннинг. — Местоположение верфи держится в секрете, потому что она находится в малонаселенной области — в районе, заполненном саргассами. По сути база располагается как бы на кончике длинного языка зимы, вытянувшегося на сотни миль вглубь Фалкона. Из-за саргассов кислорода там мало. Пустошь. Мы обойдем скопление Меридиана и незаметно прокрадемся к цели по этой самой пустоши.
— …И ударим по верфи, — сказал кто-то. Все вокруг закивали.
— Да, это смело, — неохотно признал Флоск. — И все равно похоже на самоубийство. Но нас не так уж много. Слипстрим может позволить себе потерять семь кораблей.
— Я вовсе не собираюсь жертвовать собой, — покачал головой Фаннинг.
— Думаете, нам удастся выжить и вернуться домой? Но как?
— Эта часть проекта пока останется в секрете, — сказал адмирал. — В краткосрочном же плане, прежде чем пересекать зиму, нам придется совершить… обходной маневр.
Это могло произойти где-то за две тысячи миль отсюда; а может быть, и того дальше. Никто не мог сказать наверняка. Но где-то не слишком давно была война.
Никто не знал, был ли то одиночный выстрел снайпера или один из сотен выстрелов прогремевших в сражении с участием тысяч солдат. С уверенностью можно сказать только, что пуля вышла из дула со скоростью больше мили в секунду. Ее собственный звук следовал за ней.
Она знала, что случилось потом. На лету пуля запоминала все, что видела и где побывала; и эти воспоминания время от времени приходили к Венере Фаннинг в кошмарах и видениях. Поскольку больше им взяться было неоткуда, оставалось предположить, что их принесла пуля. Сама Венера никогда не смогла бы представить, как выглядят фантастические суда — таранящие друг друга и падающие, объятые пламенем, в кроваво-красные облака. Точно также никогда бы не вообразила она соединенный канатами и летящий в свободном падении город, через который пуля прошла вскоре после того, как только ее выпустили. В составляющих большой город маленьких городках не было вертушек. Его башни и здания были узелками в кажущейся бесконечной веревочной гирлянде, и живущие в них люди походили на пауков с хрупкими, как стекло, костями. Пуля пронеслась через город, со скоростью в несколько сотен миль в час, поэтому лица и трепещущие баннеры этого странного места остались в памяти смазанными пятнами, лишенными каких-либо деталей.
Пуля промчалась через фермы и леса, висевшие в воздухе, словно зеленые галактики. Местами небо оживало весенними красками — это далекие солнца освещали нежные листочки миллиардов плавающих независимо друг от друга растений, каждое из которых цеплялось своими корнями за зернышко грунта или каплю воды. Воздух здесь пьянил кислородом и для людей, работающих на фермах, благоухал ароматом растущей жизни.
И напротив, обширные пространства зимы, открывшиеся перед пулей потом, были ясны, как кристалл. Падение в них походило на проникновение в сферу чистейшей дождевой воды, в глубокую, непостижимо-бездонную синеву, где пуля остыла и немного съежилась. Она прошла через косяки слепой рыбы и мимо питавшихся ею птиц. Она проникла в царство поддерживающих небо ледяных арок; пены замерзшей воды, изогнутые пузырьки разлетелись на десятки миль. В изгибах сосулек, некоторые длиннее, чем тень Раша, покоился снег. Здесь воздух был плотным из-за нехватки кислорода и тепла. Пуля замедлила ход и чуть не остановилась, достигнув дальнего края этого расколотого ледяного собора.
Она уже начала медленно кувыркаться, увлекаемая назад, в голубые лабиринты, когда снизу, от Кандеса, прорвался случайный, заплутавший лучик. Он нагрел воздух позади пули, и тот, вздохнув и выдохнув, оттолкнул ее. И она снова сорвалась втемную пустоту.
Зима господствовала не во всех пустотах Вирги. Столбы теплого воздуха, поднимавшегося от Солнца Солнц, простирались на сотни миль. До того как охладиться и уплотниться в облака, они были прозрачны, и свет Кандеса следовал за ними, иногда достигая оболочки Вирги. Пуля запуталась в одном из таких столбов и изменила курс, поднимаясь и медленно огибая мир.
Проходивший мимо айсберг снова побудил пулю к движению. Вихрь промчавшегося монстра послал ветер ей в спину, и вскоре пуля уже путешествовала с вполне приличной скоростью — тридцать миль в час. На гребне этой волны она вошла в густой, перенасыщенный кислородом лес. Чудом разминулась с доброй сотней спутавшихся стволов и ветвей, переплетение которых и составляло чащу. Но потом случилось вот что: пуля ударилась о кувыркающийся камень и выбила из него несколько искр. Одна искра коснулась сухого листа, десять лет кружившего в темном лесу. Лист превратился в маленький огненный шар, потом вспыхнули проплывавшие поблизости другие листья, а затем несколько соседних деревьев.
