показалось, что ее улыбка предназначалась мне, хотя знал, что наверняка ошибаюсь, – а затем жестом предложила нам следовать за ней в темный скромный зал.
Когда мы расселись за столом, она велела слугам принести закуски и напитки и сказала, что ее ждут важные дела, но ее муж очень скоро к нам присоединится. Затем, к моему удивлению, она посмотрела на меня и сказала:
– Дин соу-носа бейя Вао-йа уллури.
Я не имел ни малейшего понятия о том, что означали ее слова, и мне лишь оставалось в недоумении смотреть ей вслед.
Инелуки повернулся к моему господину.
– Я слышал, что Изгнанник взял в жены женщину из клана Детей Океана, но считал, что это еще одна причудливая сказка. И все же она хорошенькая. Я не стал бы выгонять ее из своей спальни.
Хакатри нахмурился.
– Мы здесь гости, брат.
Прежде чем Инелуки успел ответить, в дверном проеме появился очень высокий мужчина в сопровождении нескольких воинов. Инелуки вскочил – возможно, его пальцы даже сжали рукоять меча, – но Хакатри положил руку ему на плечо.
– Приветствую вас, лорд Ксанико, – сказал мой господин, вставая и кланяясь. – Мы с братом благодарим вас за гостеприимство и время, которое вы согласились нам уделить.
– Я лишь предложил вам хлеб и соль, – проговорил низким неспешным голосом вошедший мужчина. – Дам ли я вам что-то еще, зависит от того, что вы скажете.
Ксанико оказался одним из самых высоких людей, которых мне доводилось видеть. Его макушка с седыми волосами была на ладонь выше моего господина и его брата, которые считались высокими среди зида'я.
Ксанико оделся во все черное, его невероятно белая кожа, характерная для всех хикеда'я, казалась тонкой и прозрачной, что свидетельствовало о прожитых годах, но поведение было на удивление юношеским, и он двигался с поразительной живостью и изяществом. Ксанико жестом предложил Хакатри и Инелуки садиться, но сам остался стоять.
– Итак, – сказал он, – говорите. Вы пришли из-за каких-то обид, которые я, как вам кажется, нанес вашему дому?
Инелуки издал звук, который походил на смех, но Хакатри не обратил на него внимания.
– Нас не интересуют старые истории и обиды, милорд. Мы пришли к вам, потому что узнали, что вы можете нам помочь, – сказал мой господин.
Ксанико взглянул на него без особого интереса.
– Я в этом сомневаюсь, и у меня в любом случае нет ни малейшего желания помогать вам или кому-то из клана Са'онсерей.
– Мы не собирались говорить с вами о кланах или домах, – сказал мой господин. – Речь идет обо всех живых существах. Нам требуется ваша мудрость, Ксанико сей-Хамака, потому что Великий Червь пришел в земли, расположенные южнее вашего замка, и уже отнял немало жизней, как смертных, так и кейда'я.
Ксанико изогнул губу.
– В некотором смысле это выглядит даже забавно, если один клан чего-то хочет от другого, всплывает старое слово кейда'я. Но ваш и мой народы перестали быть едиными, как вам хорошо известно, и у меня нет обязательств перед двумя кланами.
– Да, мы знаем. – Тон Инелуки заставил Хакатри снова стиснуть его плечо, но брат не обращал на него внимания. – Говорят, вы называете себя Изгнанником и не хотите иметь никаких дел ни с нашим, ни со своим кланом.
– И что с того? – Голос Ксанико прозвучал холодно, точно ветер на вершине высокой горы. – Я не живу в ваших землях или их, если только правители вашего Дома Ежегодного Танца не объявили, что это место теперь является их владением. И, если у нас закончились темы для обсуждения, вам, принцам зида'я, следует отправиться дальше по своим делам как можно скорее.
То, как он произнес эти слова, заставило меня с тревогой посмотреть на воинов, стоявших у двери. Они были смертными, что показалось мне странным, но все выглядели сильными и хорошо вооруженными, и, казалось, никто из них не выказывал страха перед двумя столь знаменитыми детьми Рассвета, как мой господин и его брат Инелуки.
– Я приношу вам извинения за необдуманные слова, произнесенные моим братом… – начал Хакатри.
– Только не надо за меня извиняться! – заявил Инелуки.
Мой господин продолжал так, словно тот не открывал рта.
– …но мы пришли не для того, чтобы вспоминать старые обиды, лорд Ксанико. Хидохеби появился с севера, и леди Винадарта с озера Небесное зеркало рассказала нам, что именно вы можете знать, как его победить.
– Только не с помощью отчаянных атак или вдохновляющих песен, – ответил Ксанико. – Нет, мне нечего вам предложить, Са'онсерей. Тем не менее вы можете провести здесь ночь. Дорога вниз слишком крутая и опасная, чтобы спускаться по ней ночью.
– Благодарю вас, лорд Ксанико. Памон, позаботься о ночлеге, – сказал мне Хакатри.
Хозяйка дома ждала в соседнем зале. Я поклонился ей и спросил, куда мне следует отнести вещи моего господина. Она так долго на меня смотрела, что я почувствовал смущение.
– Йанум док син род анна бир? – наконец сказала она.
Я не понял ни единого слова.
– Прошу прощения, миледи, но я вас не понял.
– Я сожалею, – сказала она, но выражение ее лица показалось мне странным и встревоженным. – Я спросила, как вас зовут.
– Меня зовут Памон, миледи.
– Нет, меня интересует не фамильное имя, я хочу знать ваше имя.
Я был удивлен. Даже мой господин обращался ко мне по фамилии.
– Кес, миледи.
– Я прошу прощения за то, что так долго на вас смотрела, – дело в том, что я уже очень давно не встречала своих соплеменников и обратилась к вам на своем родном языке – он также является и вашим.
– Должен признаться, что я его не узнал.
– Как странно… Кес. Разве вы и ваши лорды не из Асу'а?
– Я должен кое-что уточнить: я служу Хакатри, старшему брату. И да, Асу'а – наш дом, – ответил я.
– Неужели никто из вашего народа больше не говорит на языке тинукеда'я, привезенном из Сада?
Я пожал плечами.
– Я не сомневаюсь, что кто-то говорит, госпожа. Несомненно, в Асу'а живет много тинукеда'я, но они неохотно вспоминают прежние дни и события. Что касается меня, я никогда не изучал подобные вещи, а мои родители, если они что-то и знали, мне не рассказывали. – Я чувствовал себя неловко, мне вдруг стало стыдно за то, в чем не было моей вины. – Насколько я понял из ваших слов, тинукеда'я редко появляются в ваших краях?
– Да, в нашем замке – совершенно определенно. Как видите, все наши слуги и воины смертные – Дети Заката.
Меня охватило любопытство, и я совершил редкий для себя поступок: задал вопрос, который слуге не следует задавать благородной женщине.
– Это ваш выбор, миледи?
Она покачала головой.
– Нет, так решил мой муж. Однако я думаю, он сделал это для меня. Он думал, что я бы не хотела, чтобы людей моего народа заставили служить.
– И вы чувствуете себя более комфортно со смертными слугами?
Она сделала жест, который я
