мало ли что… Стрелять еще не разучилась? – рискнул подать голос кот.
– Ха! – гордо хмыкнула Алиса, и котенок, восхищенно покачав головой, усмехнулся: все-таки девчонка была достойной дочерью своего отца, пусть даже приемной.
Развернувшись, чтобы уйти, Персик было направился к двери, когда сзади вдруг раздался громкий возглас:
– Господи, надо же Леше позвонить!!! Он там совсем никакой, какая же я дура, сразу не сообразила! – Алиса судорожно схватилась за телефон.
– Бесхвостая, да ты с ума, что ли сошла, смерти моей хочешь? – Встрепенулся котенок, оборачиваясь. – Герман с меня шкуру сдерет, если еще и Горский узнает! Ты же понимаешь, что он сразу плюнет на своё лечение, и помчится полковника искать?
– Но это же будет предательством с моей стороны, я не могу с ним так поступить!
– Алиса, пса тебе под хвост!! – крикнул Персик в отчаянии. – Не трать, пожалуйста, время! Если ты так хочешь, звякнем из машины, а сейчас нам надо быстро перебирать лапами, иначе все наши усилия будут напрасны! Эдс там остался, считай, один, я не уверен, что из Вилены, по уши напичканной препаратами, получится достойная помощница, а парень и так до смерти перепуган, хоть и строит из себя взрослого!
– О боже, да, конечно же, ты прав, прости… Просто всё это.. дурдом какой-то! – Выругалась девушка, спешно собирая в сумку медицинские инструменты. Задумчиво повертев в руках скальпель, она бросила его внутрь и задвинула молнию.
– Ну а это тебе зачем? Там такого добра и так хватает, клиника же никак!
– Вот именно, что «никак», судя по твоим рассказам! Инструментов много не бывает, а нам предстоит делать кесарево!
– Кому это, интересно, «НАМ»? – Вздрогнул кот.
Строго взглянув на него, Алиса с расстановкой произнесла:
– А вот это мы решим на месте!
Дернувшись к тумбочке и открыв верхний ящик, она вытащила оттуда старенькой модели, но ухоженный блестящий пистолет. За оружием явно хорошо следили, а увидев, как девушка ловко выщелкнула обойму и, проверив патроны, резким движением передернула затвор, Персик присвистнул:
– Лихо! Женькин?
– Мой! – бросив на котенка хитрый взгляд, Алиса весело ему подмигнула.
– А то смотрю, какой-то он … не женский.
– Против серьезных врагов – нужно серьезное оружие.
– Мда… Вырастил Евгений дочку… – протянул котенок, усмехнувшись.
– И вырастит еще, а мы для этого приложим все усилия! – уверенно проговорила девушка, доставая из кармана куртки ключи от машины. – Я готова, едем?
– Погнали, – кивнул Персик, и вдруг фыркнул, замерев на месте, лапой показывая Алисе не двигаться.
Где-то в холе тихо скрипнула половица, чуть заметно потянуло холодом, как будто кто-то приоткрыл входную дверь.
– Ты кого-нибудь ждешь? – еле слышным шепотом спросил котенок.
Девушка молча покачала головой и, сжав обеими руками рукоятку пистолета, медленно сдвинула предохранитель.
Алексей чувствовал себя полностью опустошенным. Будто его тело распотрошили, выворотив внутренности, вырвав сердце, растоптав душу. Ему давно уже не было НАСТОЛЬКО плохо! Вместе с гибелью близких он потерял часть себя.
Однажды им с Алисой уже довелось пережить такое, когда Старик отдал себя на растерзание сорианцам, чтобы спасти жизни друзей. Единственный действующий эвакуационный гидромодуль из приемного отсека города мог быть запущен только с наружного пульта управления, и Власов единолично принял решение остаться, чтобы другие члены команды смогли вернуться на Землю. Обманутые сорианцы тогда от души отыгрались на захваченном в плен полковнике, и спрятали так, чтобы вернувшиеся за ним земляне решили, что мужчина был убит. Поисковый боевой отряд, направленный по приказу начальника космодрома Зеда Террела, перевернул королевство вверх дном, но следов полковника обнаружено не было. О том, что Власова продолжают держать в тайных застенках города, ежедневно подвергая изощренным пыткам, друзья даже не догадывались. Тогда Горский впервые ощутил страшную горечь потери, и какого же было его счастье, когда спустя несколько недель выяснилось, что Евгений жив! Но даже во время, когда руководство его считало погибшим, надежда у членов семьи все же не умирала. Вера в то, что Власов мог каким-нибудь чудесным образом выбраться с враждебной планеты, заставляла их всех жить дальше.
А сейчас имя полковника бездушной строчкой промелькнуло в официальных новостях. Не в качестве представления к награде за все те подвиги, что он совершил. А черным шрифтом в столбце погибших, жутким клеймом отпечатавшись в сознании. Просто кадр, изменивший всё. Озноб, начавшийся с момента этого страшного события, сотрясал тело Горского не переставая. Одеяло вновь пыталось сползти на пол, и Алексей вяло потянул его на себя, только сейчас обнаружив, что до сих пор сжимает в руках телефонную трубку после звонка командира, сообщившего ему эту скорбную новость.
Из приоткрытых жалюзи в палату проникал слабый свет. Всего каких-то несколько часов назад Женя стоял у этого окна, говорил с ним. Хотел быть уверенным в том, что Алексей не предал его дочь, там, на Криптоне, где из него чуть не сделали наложника королевского семейства. Власов всегда был очень правильным человеком. И, несмотря на множество секретов, хранимых им по долгу службы даже от лучшего друга, он никогда не поступал против совести.
Пилот горько улыбнулся. Ох, как бы сейчас полковник ему вставил за такие сопли! Уж что Евгений терпеть не мог, так это чье-либо нытье.
Дверь в палату приоткрылась, и, вкатив перед собой небольшой дребезжащий металлический столик, уставленный лекарственными препаратами, вошел медбрат.
– Алексей Михайлович, так рано, а вы уже не спите?
– Да как-то сон не идет… – автоматически ответил на вопрос пилот, рассеянно оглядывая молодого человека. Почему-то его внешность показалась Горскому немного странной, только он никак не мог сформулировать для себя, что именно вдруг вызвало в нем внезапное внутреннее отторжение. Вроде бы обычный молодой человек, стандартное лицо с симметричными чертами, правда слишком симметричными, может в этом дело?… Черные волнистые волосы, глаза…
С глазами было что-то не так.
Алексей вдруг по необъяснимой для себя причине напрягся. Очень уж правильными у юноши казались внешние черты, не бывает на Земле людей с такой идеально ровной внешностью, всегда есть пусть и малозаметная, но легкая асимметрия, и глаза у парня выглядят будто бы перекрашенными… Горский все не мог подобрать нужное слово, но решил, что это, пожалуй, подойдет.
Ему внезапно стало нехорошо. Бред. Горячечный бред. Это просто реакция организма на озноб.
Алексей перевел взгляд на медбрата: тот с невозмутимым видом крепил к стойке у изголовья кровати прозрачный пакет с очередным физ. раствором, которых и так за последние часы влили в пилота несколько литров.
– Новое лекарство? – спросил майор с деланно безразличным видом, судорожно прокручивая в голове
