расположился второй по величине и численности город под названием Махи. Это тоже что-то должно было значить на Айну, но я так ни от кого вариантов перевода и не услышал.
Наш город был окружен тройным кольцом стен, где в первом периметре обитали простые граждане, во втором богатые зажиточные купцы и именитые мастера, а третье, то есть самый центр, ожидаемо заняли аристократы и имперские чиновники. Кстати, там же и располагался и единственный на весь огромный город Дивинаторий, где обучали Владеющих.
Кстати, слышал на базаре одну забавную байку, связанную с нумерацией этих стен. Говорят, что один знатный вельможа перепил вина и отправился искать любовных приключений, да не простых, а прям экзотических! Выйдя за пределы своего богатого райончика он спросил у первого же прохожего, где здесь у них находится ближайший публичный дом. Пешеход странно посмотрел на высокородного, и ответил, что в третьем кольце полно таких заведений. Да вот только какой казус произошел. Обитатели центра считали первым именно свой, а внешний — третьим. А потому пошел подвыпивший знатный господин на окраину Махи, в поисках большой и чистой любви. Дальше народные версии произошедшего расходятся. Одни говорят, что его ограбили в подворотне и бросили со спущенными штанами в сточную яму. Другие утверждают, что лично знают этого аристократа, и ему отрезал причинное место отец-мясник, застукавший богатея верхом на своей жене. Третьи клянутся, что вельможу покрыл на конюшне чей-то конь. Причем, как, а главное зачем нобиль пробрался туда, не сообщается. В общем, народ фантазировал, как мог, упражняясь в острословии.
Но это так, местный фольклор, в который если поверить, то может сложиться впечатление, что первое кольцо стен какое-то опасное и злачное место, где опасности поджидают в каждой конюшне. Однако на деле все было совсем иначе, по крайней мере, при дневном свете. Едва ты пересекал городские ворота, пытаясь добраться до нижнего рынка, то статус одного из крупнейших городов империи сразу же бросался в глаза. Несмотря на то, что за первым кольцом обитали лишь горожане из среднего класса, но разница между ними и жильцами из пригорода была очень разительная. Здесь уже никто не боялся гулять с кошелями напоказ, как за пределами стен. Одежда прохожих стала куда более изысканной, местами украшенной шитьем или перламутровыми бусинами, а на замену скрипучим телегам, так распространенным в нашем квартале ремесленников, здесь пришли оседланные кони, миниатюрные в чем-то даже изящные двуколки и коляски. Очевидно, что у местных обитателей не было нужды что-либо грузить и куда-то везти, а потому они легко жертвовали грузоподъемностью своего транспорта в пользу скорости.
В общем, каждая поездка на рынок была для меня крайне интересной и донельзя волнительной. За один такой вояж я узнавал так много нового про мир, в котором оказался, что мой прожитый в четырех стенах год казался чем-то до невероятного унылым и серым. Я раскрывал рот, когда заходила речь об обычаях далеких народов, слушал истории, как правитель какого-то мелкого союзного королевства смертельно оскорбил нашего императора, не приехав на какой-то там праздник, продемонстрировав тем самым пренебрежение. Ловил обеспокоенные обрывки фраз о каких-то военных столкновениях на границах и подмечал шепотки о грядущей большой войне.
Каждое новое услышанное мной слово немного расширяло границы моего познания и открывало маленькую крупицу нового мира. Но, к сожалению, у Эпимоса были несколько другие взгляды, и полезным долгое пребывание на базаре он не считал. Так что мы быстро, как только могли, завершали свои дела, и возвращались домой, чтобы продолжать стучать молотками по наковальне.
И жизнь в таком темпе продолжалась довольно долго, до самой зимы, которая, кстати, здесь от лета отличалась, дай бог, на десяток градусов. А причиной внезапного перерыва стало резко пошатнувшееся здоровье кузнеца. Уж не знаю, что стало тому причиной. Его вечная тоска по ушедшей от нас Ириде, бешенный темп работы, который он сам же и навязывал, постоянные злоупотребления брагой, растущая пропасть непонимания между его сыном и им или тяжелая работа на полный износ. Скорее всего, все вместе взятое. В последних двух пунктах, наверное, была моя вина. Ведь дело тут заключалось не в извечной проблеме отцов и детей, а в том, что я не был Данмаром, только и всего.
Закономерным итогом стало то, что Эпимос почувствовал себя неважно после очередного ударного дня, и поспешно отправился спать, не забыв, впрочем, по пути высосать половину кувшина кислого алкоголя. А утром он уже не смог подняться с кровати, потому что левая сторона тела его плохо слушалась. Я, конечно, не был большим специалистом в медицине, но это выглядело похожим на инсульт. И хоть случай кузнеца не был сильно запущенным, ведь он сохранил не только ясность ума, но еще и связную речь, но сам он сразу же сдался, не желая бороться со своим недугом.
Я ухаживал за ним каждый день, готовил еду и кое-как, насколько позволяла сила, заключенная в уже десятилетнем мальчишеском теле, омывал с трудом передвигающегося кузнеца. Эпимос же совсем потерял волю к жизни, и бросил все домашние хлопоты на несовершеннолетнего сына. Он начал пугающе стремительно худеть, и уже через пару седмиц напоминал лишь бледную тень себя прежнего. Все чаще он заводил разговоры о том, что скоро его не станет, и все подробнее и обстоятельней становились его лекции по ведению домашнего хозяйства или работы в кузнице, словно он и впрямь готовился оставить сына одного.
Ну а мне только и оставалось, что работать за двоих, попутно пытаясь этих двоих же прокормить. Правда, браться мне приходилось только за простые заказы, на которое мне хватило бы моего невеликого искусства, выносливости и силы. Кузнец же настолько апатично относился ко всему происходящему, что даже не интересовался, откуда берется еда на столе. Хотя я вполне допускаю, что такое безволие могло быть последствием перенесенного удара.
Ну и поскольку теперь мне приходилось ездить в город самостоятельно, без защиты огромного бородатого гиганта, то я озаботился и каким-никаким, но оружием для себя. Я уже упоминал, что кузнец из меня весьма паршивый, и уж тем более, я не оружейник. Так что выковать себе что-нибудь серьезное, было выше моих скромных умений. Так что и выход из ситуации я нашел изящный, как мне показалось, и простой.
Я сковал крест-накрест два стальных прута, один длинный, другой покороче. Первый заточил, сделав трехгранным, а второй загнул на
