что их догадки по поводу неопознанного, летающего в разных координатах, вещателя полностью подтвердились. Кажется, этот непонятный, запутанный клубок неточной и никак необоснованной информации можно было лишь просто позабыть, не пытаясь как-то капаться внутри, надеясь найти хоть малейшую истину. По крайней мере, отец Михаил теперь так считал, а значит, что и Рома пытался думать так же.
– Я, честно говоря, и не знаю, чем вам помочь тут? У меня то продовольствия особо ничего, да и из остального только патроны, да и мелочи разные. Дозиметр то у вас тут есть хоть?
– Есть, – тяжело и протяжно ответил ему отец Михаил. – У нас здесь тут я только пару мест находил с большим излучение, так что нам бояться в этом плане здесь особо нечего, как мне кажется.
– Ох, Мишаня, много вы тут не знаете. Не так с этой радиацией всё просто, как казалось бы. Это теперь не Чернобыль, где помнишь Остапыч тогда работал, царство ему небесное. Это хуже. Там-то хоть временно всё было, да и разброс был не такой масштабный. А, черт, лучше…, лучше забудь, – с небольшим волнением сказал ему Серега, видимо зная гораздо больше их багажа, но никак не желая рассказывать.
Отец начал кашлять, задыхаясь теперь ещё больше. Казалось, что отдышаться ему становится лишь труднее, и он уже не мог просто так взять и выдавить из себя то, что почти намертво закладывало грудь.
– Ты медленно дыши, Миша. Не торопись главное и не говори много. Тебе теперь силы нужно беречь, – с большой грустью сказал Серега ему, видимо, понимая всю суть происходящего больше, чем Рома.
– Вы воду кипятите здесь?
– Да, – ответил Рома.
– Нужно тогда кипятить и ингаляцию делать. Без этого долго не протянуть. Ох, Миша, расстраиваешь ты меня, – как-то смиренно произносил это Серега, снимая даже со своей головы шапку. – Ты же раньше нас всех спасал, а теперь я должен вроде как, да только не могу особо ничего. Если бы не ты, я здесь бы не сидел сейчас. – сказал Серега, удивив тем самым ещё больше сидящего рядом Рому.
Отец Михаил никак не отвечал, лишь только пытаясь скрыть небольшую улыбку и медленно закрывая глаза, которые, видимо были уже не в силах смотреть на всё постоянно.
Рома ничего и никогда не знал про настоятеля и в особенности этого огромного бугая. Теперь, кажется, большая часть недостающих паззлов, на которых были скрытые части жизни отца Михаила, находились быстрее. Все его привычки и повадки, помогающие им выжить в новых условиях, теперь обретали своё истинное происхождение и цвет.
– Пойдем, покажешь мне, где тут у вас можно воды набрать, – неожиданно сказал тихим голосом этот большой человек Роме.
Тот сразу же поднялся и повел его в один из их темных углов храма, где хранились их небольшие запасы питьевой воды. Это была небольшая яма, находящаяся чуть ниже самого подвала, тем самым вода в ней всегда была холодная и, как считал отец Михаил, никогда не пропадала.
– Отец Михаил её здесь решил хранить. Говорит, что здесь ей будет лучше, чем в тепле, – сказал Рома, желая немного восхвалить своего наставника, которым теперь он гордился ещё больше.
– Да, Миша молодец, с ним не пропадешь, правда, толку от вашего тепла. У вас его тут по сути и нет. Эх, такие времена раньше пережили, что даже представить себе не сможешь. Он же под пули раньше лез, не жалея тела и нас, дураков молодых, спасая от мясорубки. Вот это было время, – словно каким-то ностальгирующим голосом, тихо произнес Серега. – Слушай, я тебе так скажу. – Завел он немного испуганного и удивленного Рому ещё дальше в темный угол. – Он в таком состоянии долго не протянет. Тебе есть куда идти, если что? Вижу, не особый то ты спец по выживанию. Один ты тут, думаю, навряд ли…, ну ты понял.
Тот как-то сразу замялся, не желая видимо до конца осознавать, что только что услышал, в особенности самое первое.
– Как не протя…
– Тихо, тихо. Не так громко. Ты разве не видишь, что он уже никакой вообще. Это же вирус, сам должен понимать. Услышит ещё, волноваться начнет. Не надо.
Испуганный лишь только парой слов, он не знал, что нужно говорить в таких моментах и просто молчал, пытаясь сдержать слезы отчаяния и понимания. В таком состоянии этот потерявшийся в своем же храме, молодой священник простоял примерно несколько секунд, пока огромная рука нового человека его снова не растормошила.
– Ну, так что? Идти есть куда тебе?
– Идти? Нет, не куда, – всё ещё думая совсем о другом, быстро и без какого-либо интереса ответил потерянно он.
– Тебе нужно на север двигаться. В сторону печорской губы. Там, возможно, тебя и приютят, если всё правильно сделаешь. Там хоть люди ещё есть нормальные, которые не… – словно принудительно оборвал себя он, секундно переключив свой взгляд в сторону, где лежал отец Михаил.
Рома вроде бы как всё слышал, но ничего из этого лезть в его голову сейчас не хотело. Он думал лишь только об отце Михаиле. Он тоже, как и Серега, аккуратно поглядывал в его сторону, смотря на почти безжизненное, неровно дышащее тело, словно пребывающее в какой-то легкой агонии.
Вдруг из его стороны послышались какие-то вопли, похожие на слова и они вдвоем незамедлительно подбежали к нему. На настоятеле не было жизни. Его взгляд терялся с каждой секундой всё больше, глаза уже не моргали так быстро, как раньше и рот, открывающийся для того, чтобы набрать воздуха казался не способным к таким действиям, лишь открывшись нараспашку.
– Серег, – тихо проговорил отец Михаил, очень удивив их обоих.
– Да, мой друг.
– Ты помнишь, что тогда в двухтысячном было? Помнишь?
Серега как-то резко замолчал, не желая отвечать, но, видимо, из уважения к отцу всё-таки решился.
– Да как же такое забудешь, Мишань. Это нужно совсем ума лишиться, чтобы о таком …, -стало ясно, что Серега понял, о чем речь.
– Ты тогда ещё говорил, что в долгу… и прочее. Помнишь? – из последних сил произносил настоятель.
– Конечно, помню, черт возьми, – тихо произнес тот, срывая с себя шапку и негодуя от его слов ещё сильнее.
Рома смотрел, как его лицо всё больше краснело, видимо, от неудобства перед отцом.
– Ну, вот как я тебе сейчас, Миша, помогу? Ну, вот как? Черт. Гребанная война! – снова разозлился он и кинув свою шапку куда-то в темноту, уставился вниз. – Не знаю я, Мишань, как тебе помочь тут. Вот не знаю. Я же тут попутным ветром, да
