запертый в его теле Красный герцог нечеловечески взвыли. Удар. Удар. Еще удар!
Камень рассыпался в пыль, тело Кош-щея вспыхнуло синеватым огнем и истаяло в воздухе, при этом даже не опалив стоящих рядом игроков.
Под потолком гулко что-то бумкнуло, и в центр зала сверху упала лесная красавица-ёлка, украшенная шарами и гирляндами.
– Ну хоть что-то идет по сценарию, – недовольно буркнула эльфийка, тряхнула бюстом и поставленным голосом продолжила: – Вот и побежден злодей, стало быть, правда, как всегда, взяла верх над ложью, а добро – над злом.
– Инт-тересная концепция, – заметил брат Юр, убирая молоток в сумку. – Необычная. П-получается, чтобы п-победило добро, надо неп-пременно кого-нибудь убить.
Про него уже все забыли, народ побежал к распорядительнице.
– У них все проще, – сказал ему ибн Кемаль. – Я же говорю – большие дети. Все бы им вокруг елки плясать.
– Но елка не горит! – горестно завопила эльфийка. – Что же нам делать?!
– Надо позвать… – хором сказали все.
– Верно! – перехватила инициативу распорядительница. – Снегурочку!
– Деда Мороза! – закончил привычно народ. Секундой позже все осознали свою ошибку и, моментально перестроившись, завопили: – Сне-гу-ро-чка!
Дальняя стена раздвинулась, и в залу вошла русоволосая девушка с помятым лицом и в синей шубке. Она сонно потянулась, обвела всех мутным взором, икнула и спросила:
– Мандаринки ни у кого нет? Нет, да? А огурчика соленого?
– Наш человек, – крякнув, отметил Гадрат. – Уважаю!
В этот момент на елке вспыхнуло множество огоньков.
– Все, засчитали квест. И награду дали, – удовлетворенно сказал юный паладин и застенчиво поинтересовался: – А хоровод водить будем?
– Обязательно, – заверила его распорядительница. – А как же! Так, встали в круг! Вы, двое, что в стороне жметесь? А ну-ка, идите к нам! Праздник – он для всех.
Брат Юр и Хассан ибн Кемаль не сразу поняли, что обращаются к ним. Когда же это произошло, они переглянулись и, не сговариваясь, пошли к елке, где рыцари и магессы, гномы и гоблины уже брались за руки.
Ну а почему бы и нет? Все-таки праздничная ночь…
– Ты же рыцарь? – Девичий голос был тонок и пискляв. – Или нет? Или да? Слушай, я с тобой разговариваю!
Гунтер фон Рихтер с неохотой повернул голову влево, посмотрел на незваную собеседницу, икнул и удивленно поинтересовался:
– Ты кто?
– А то не видно?! – возмутилась девица. – Я эльфийка, и мне позарез нужен рыцарь. Ты – он?
Гунтер за свою недолгую, но при этом довольно-таки бурную жизнь много чего повидал на белом свете, но такого, пожалуй, в его личном списке под названием «Чудеса чудные и дивы дивные» не значилось.
Эльфийки, как известно, бывают разные. Среди них есть брюнетки и блондинки, зеленоглазки и голубоглазки, опять же от принадлежности к тому или иному семейству и подвиду градируется количество зубов, цвет кожи и вытянутость ушей.
Но одно всегда неизменно – стройность, рост и красота. Они все высокие, подтянутые, длинноногие и приковывающие к себе мужское внимание с первой же минуты.
Потому странное существо, в данный момент стоящее перед фон Рихтером с недовольным видом, эльфийкой являться никак не могло. Почему? Потому что не встречаются в природе настолько неказистые эльфийки ростом не более полутора метров. Не бывает их в принципе.
– Я не понимаю, ты глухой или тупой? – раздраженно уточнила у Гунтера девица, вскарабкалась на стул, а после ткнула пальцем в сторону тарелки, на которой лежал кусок сладкого пирога, уточнив: – Пока ты размышляешь хоть над каким-то ответом, я доем? Ты не против? Черт, снова вопрос получился. Теперь ты еще сильнее загрузишься.
На самом деле фон Рихтер не столько размышлял над ответом, сколько пытался протрезветь, ситуация явно того требовала. И в первую очередь следовало понять – на самом деле существует эта замарашка или же ему начали являться воображаемые друзья. Сам он с таковыми не сталкивался, но кое-кто из старших коллег, в основном те, кто какое-то время послужил в Северной Марке, где без спиртного существовать трудновато, рассказывали о подобном недуге. Дескать, если выпить больше положенного, всякое мерещиться может. Иногда приятное вроде красивых дам, а иногда такое привидится, что хоть в петлю лезь. К одному из рыцарей, например, в алкогольные сны повадился таскаться патлатый небритый мужик в странных пестрых одеяниях, совершенно неподобающих представителям сильного пола. Он утверждал, что является королем музыки и примадонном, в доказательство чего пел разные песни, частенько пугавшие соратника Гунтера куда больше, чем непосредственно тот, кто их исполнял. А когда бедолага пытался жутковатого менестреля из своих видений изгонять, тот начинал орать, что, мол, к таким встречам готовиться надо, и что самому ему, в смысле – рыцарю, надо встать и из своего же кошмара выйти вон. Причем так, видно, этому мороку полюбилось общаться со своей жертвой, что он продолжил его донимать даже тогда, когда бедолага вовсе пить прекратил. А в новогодние дни и вовсе беда начиналась, стоило только рыцарю сомкнуть глаза, как его музыкальное величество тут как тут. Хоть днем, хоть ночью, круглосуточно и везде.
Припомнив сию печальную историю, Гунтер протянул руку и ущипнул странную эльфийку, уплетавшую тем временем двузубой вилкой пирог, за предплечье.
– Ай! – недовольно взвизгнула та. – По ходу, ты не рыцарь. Ты извращенец!
– Настоящая, – удовлетворенно произнес фон Рихтер. – Так кто тебя обидел, несчастное дитя?
– Ты! – возмущенно заявила девица. – Кто же еще? Теперь синяк будет!
– Прошу прощения. – Фон Рихтер встал и отвесил церемонный поклон. – Признаю свою ошибку, при случае искуплю ее кровью.
– Да? – Недоэльфийка отправила в рот последний кусочек пирога и облизала вилку. – Кровь – это слишком. Это не надо. Закажи мне лучше еще порцию этой вкусняшки, и будем в расчете. А я тебе пока расскажу, зачем ты мне понадобился.
Как бы странно ни прозвучало, но фон Рихтер был даже рад, что за его столик подсело это странное существо. Почему? Просто он не знал, чем себя занять этой ночью. К одиночеству Гунтер привык давно, более того, оно являлось нормальным состоянием для странствующего рыцаря. Добрый конь, верный меч и дорога – вот друзья воина, посвятившего свою жизнь и судьбу Плачущей Богине. Но безделье невыносимо.
И надо же, чтобы в новогоднюю ночь, самую славную в году, на несчастного фон Рихтера именно оно и обрушилось! Весь мир вокруг него веселился, чудачил, развлекался, а он… Не умел Гунтер развлекаться просто так, бездумно и безмятежно, не научил его никто этому. В папенькином замке любые забавы были под запретом, про резиденцию ордена, где закончилось детство фон Рихтера и началась юность, вовсе говорить не стоит.
