знаю, что меня задело больше всего. Малуша явно печалило, что эти грешники так просто лишали жизней невинных тварей… Ой, Десятый, не смеши меня. Тебя просто бесит, что всем вокруг можно убивать, чем эти самые все и занимаются… всем можно, но только не Десятому.
Я глянул на барда, потом на его потрёпанную лютню. Тот постарался прикрыть её ладонями:
— Громада, Маюна тебе в печень! Это же не дубина!
— Ладно, работаем дальше.
* * *
В общем, с третьего раза у нас получилось. Креона смогла оглушить тварь комком льда, при этом не убив её. Они с бардом старательно соскребли с неё слизь, набрав деревянную банку, которых мы взяли с запасом.
— Не понимаю, почему ты не собираешь пот? — проворчал бард, борясь с приступом тошноты.
— На всякий случай, — сказал я, — Я же лиственник.
Когда кикимора, лишённая слизи на теле, вдруг стала сохнуть и перестала подавать признаки жизни, я только поджал губы. Потом я её сбросил в воду, и тварь некоторое время дрейфовала без признаков жизни, но вскоре ожила и, словно пьяная, медленно поплыла к своей хатке.
Тут кикиморы закончились, и мы, прихватив пару трупов, потащились искать следующую заводь с мелкими тварями. К несчастью, таких озёр, где не было дымящихся хаток, в которых могли скрываться взрослые кикиморы, тут было совсем немного. Но они всё же были.
Лишний раз я не рисковал, тщательно выбирая гнёзда, и поэтому больше времени мы потратили, чапая по колено через болото. Мы нашу стратегию здорово обкатали, как следует сгладив шероховатости, и через несколько часов у нас уже было целых восемь банок.
— Восемьдесят золотых за один поход… — даже у Виола глаза полезли на лоб, — О-о-о, слёзы Маюна мне в почки!
Правда, за эти пару часов мы устали, как черти, и один раз всё-таки ошиблись. Засунув руку в одну из хаток, я никого не нащупал и подумал, что она пустая, поэтому поплыл к следующей.
А когда я вытащил кикимору из воды, неожиданно чуть дальше вынырнула ещё одна и, выскочив на берег, с диким визгом ринулась в камыши. Дайю среагировала молниеносно, выстрелив из лука, и вопли кикиморы оборвались.
Лающее эхо унеслось вдаль, и над болотом повисла тишина. Только уже другая — зловещая, гнетущая… Даже мошкара перестала гудеть.
Креона оглушила кикимору, мы быстро собрали пот в девятую банку, но я чуял, что теперь точно следует прекратить охоту. Моя варварская пятая точка уже зудела от предчувствия, и, схватив мешок с банками, я стал толкать всех в направлении берега.
— Быстро, быстро!
— Громада, ну нормально же шло, — Виол задребезжал пустыми банками в мешке, — У нас ещё есть.
У барда явно была ещё одна плохая черта. Если дело касалось золота, он переставал соображать.
Мы быстро чавкали по трясине, иногда проваливаясь чуть ли не по пояс. Кутень, летая сверху, направлял нас.
Сначала мне передал цербер, а потом и моего слуха коснулись звуки шелеста. Кажется, со всех сторон к нам кто-то двигался, и даже цербер показывал сверху, как колышутся камыши.
— Да ну вашу же… — вырвалось у барда, теперь он прекрасно слышал, сколько проблем к нам движется.
Стиснув зубы и перехватив покрепче, я сунул Виолу мешок с полными банками и толкнул его вперёд, к Креоне и Дайю.
— Играешь музыку скрытия, и выходите на дорогу.
— А ты? — Креона чуть ли не кинулась ко мне, — Я готова, я смогу…
— Сначала — на дорогу! — рявкнул я и добавил чуть тише, — Потом вернётесь за мной.
— А-а-а!!! — с диким криком я махнул дубиной, сбивая мелкую кикимору в полёте.
Хрустнули её подставленные конечности, и тварь улетела в кусты. Да ну смердящий свет, не сильно я её там⁈ Лишь бы выжила!
Но проверять времени не было — слева летела ещё одна, и её я встретил ладонью, ткнув прямо в морду. А потом сразу головой её в ил, и, наступив сверху, встречаю ногой уже следующую тварь.
Если бы я бил в полную силу, проломил бы грудину в лёгкую, но приходилось сдерживать себя. Вот же грязь, будто в поддавки играю!
На плечах уже висели две штуки, вгрызаясь в наплечную броню, и я, кое-как перехватив сначала одну, потом другую, метнул их в камыши. Как раз туда, в неясную мельтешащую тень, где в зарослях чавкала по жиже взрослая кикимора.
Как горилла, она била себя в грудь и громким уханьем командовала мелкими сородичами. Время от времени она вылетала и, складывая губы трубочкой, выстреливала в меня струёй воды. Тогда мне приходилось демонстрировать чудеса акробатики, уворачиваясь от смертоносной водяной полоски, но попробуй это сделать, когда сапоги по колено в жиже. Я и так был уже весь измазан, и стоило мне упасть в трясину, как сверху тут же начинала запрыгивать мелочь.
Но это было не так фатально, как водяная струя. Я прекрасно видел, как позади меня от неё срезаются камыши — эта особь владела магией воды на каком-то запредельном уровне. Неужели опять Мавша балуется?
Но нет, кикимора не демонстрировала ко мне больше никакого интереса, кроме как убить. Иногда её водяной залп доставал и своих, но взрослой твари было на это наплевать.
Кутень носился маленькой смертоносной тенью между камышей, доставая зубками мелких тварей. Кикиморы были невероятно юркими, и успевали отдёрнуть головы от портала во Тьму, поэтому церберу в основном приходилось полосовать им горло зубами. Но кожа у тварей была толстовата, и оказалось, что пот, покрывающий их, имеет особые свойства — иногда цербер просто проскальзывал, так и не зацепившись за толстую шею.
— Ух! — прорычал я, плюхнувшись вниз и чувствуя в очередной раз, как болотная жижа затекает мне под доспех, — Светлой воды мне за шиворот!
На мне трепыхалось несколько кикимор, пытаясь стащить шлем, я кувыркался, вдавливая их в ил, но всё это время не выпускал из виду громадину в камышах. А ведь мелочи становилось всё больше и больше…
Зарычав, я рванул вперёд на четвереньках. Кутень, поднимаясь повыше, показал, что мои спутники ещё не успели уйти далеко. Надо уводить всю эту ораву ещё дальше!
— А-А-А-А!!! — я заорал, привлекая к себе внимание.
Призвав Тьму и подлив в кровь ярости, я вскочил, содрал с себя мелких прилипал и побежал через камыши, с трудом выдёргивая ноги из
