Ближняя медуза угрожающе заискрилась, между нами пролегла извилистая электрическая дуга. Что-то хлопнуло, двигатель чихнул и сдох, а я понял, что только чудом удерживаю в руках штурвал.
Выхода не было, пришлось идти на аварийную посадку. Авось пронесёт!
Небо расчертила ещё одна молния, но она ударила в матерчатую обшивку самолёта, не причинив вреда. У-2 лишь чуток тряхнуло. Но нам и прошлого попадания хватило за глаза. Машина теряла управление, а я – сознание. Сзади что-то вопил проводник, но смысл его слов ускользал от меня. Надеюсь, его не поджарило. В голове возникла картинка падающего самолёта с горящим человеком во второй пилотской кабинке. Видение на долю секунды отрезвило меня, вырвало из забытья. Я обернулся. С проводником всё было в порядке. Это значило, что выглядел он гораздо лучше меня.
– Прости, если что, – только и успел сказать я.
На большее у меня не хватило сил.
Я практически вслепую прорвался из тумана. Нам повезло. Впереди отыскался пятачок свободной земли, и я пошёл на посадку. Что дальше – не помню, тело действовало само по себе. Удар… Темнота…
И всё же я остался в живых, за что стоило благодарить надёжный самолёт, построенный нашими предками почти три столетия назад. Вот уж действительно, на века делали.
После краткого отдыха, когда кровотечение уже остановилось, а по телу разлилась неприятная слабость, связанная с действием регенерона, я отклеил спину от колеса, приподнялся. Боль ушла или я на какое-то время потерял чувствительность. Но меня это устраивало. Что-то нужно делать. Например, проверить, что из ништяков я могу прихватить с собой и найти место, в котором смогу найти укрытие и (размечтался!), быть может, уход.
Сказать легко… Меня болтало из стороны в сторону и жутко мутило, правда, всё содержимое желудка я уже стравил, позывы были чисто рефлекторные.
Самолёт уже вряд ли поднимется в небо, я мысленно простился с ним, поблагодарив за службу. Может, кто-то и считает технику неодушевлённой, но этот У-2 спас мою жизнь.
Мелькнула мысль, что я сам собственными руками угробил единственное средство нашего спасения. С одним таким аппаратом можно разогнать любые вражеские полчища. На земле от самолета не особо укроешься, а противопоставить воздушной угрозе шайнам наверняка нечего. Стрелой ничего не сделать, всякие пищали высоко тоже не бьют. Конечно, бензина у нас было очень мало, и без того столько сил потрачено, чтобы купить у маркитантов одну-единственную бочку горючего, а уж заплачено за нее было – весь товар на ярмарке скупить можно, и еще останется, так ведь расстояния в городе небольшие, а десятка вылетов наверняка хватило бы, чтобы напрочь отбить у кочевников охоту лезть к Комплексу. Так ведь всегда бывает. Отгреб хорошенько, и начинаешь искать объект полегче.
А что теперь? Упрашивать князя, чтобы выделил нам два десятка дружинников? Словно они в состоянии справиться там, где могут спасовать все наши три тысячи населения! Таким количеством мечей орду не остановить. Даже если каждый дружинник унесет с собой пяток врагов, остальные этого могут не заметить. Подумаешь, сотня всадников! Вон маркитанты почти столько же перестреляли с нашим малым участием, а толку в том? Если пленный не соврал и вторжение действительно состоится в тех масштабах, о которых он сказал, тогда нам и сотня дружинников не поможет, да и кто даст сотню, если Кремль постоянно в осаде и каждый боец на счету?
Только теперь до меня стало доходить, что зря был послан самолет. Оставили бы его, бомб бы наготовили, и все было бы хорошо. Ладно я, молодой дурак, чего уж там, но отец? Его советники? Они как не сообразили элементарных вещей с их немалым опытом? Или запаниковали при известии так, что мозги затуманились? А ведь за ошибки расплачиваться придется.
Промелькнул в голове еще один вариант. Отец решил, что в любом случае все потеряно и не отобьемся, вот и сплавил меня в Кремль, не пожалев даже единственного стоящего оружия. Мол, живи, сынок, за нас за всех.
Чего уж теперь? Не починишь, не исправишь. Остается доковылять до Кремля неведомым способом, при удаче привести малую подмогу, а потом сложить с честью голову вместе с остальными жителями Комплекса.
Регенерон еще не завершил работу, но уже адски захотелось пить и жрать. Организм потерял массу энергии на восстановление и теперь алчно требовал ее восстановить.
Хорошо, в кабине нашлась кое-какая еда и две кожаных фляги с водой. Я проглотил все до последней крошки, выпил до последней капли, однако слабость в теле пока оставалась.
Лишь теперь я вытащил меч, прикрепил его к поясу. Забрал планшет с письмом отца. Больше ничего ценного в кабине не имелось.
Будь у меня богатырская силушка, отодрал бы ШКАС, но переть эдакую махину, когда к ней патронов считай, что нет … нет уж, увольте. Меня и без того немного шатало, а под грузом пулемёта я рухну и уже не поднимусь ни за какие коврижки.
Наган, меч… на первых порах хватит. И планшетка… Фух, цела.
Я бездумно зашагал, пошатываясь от каждого порыва ветра. Шёл, не понимая куда, но сразу убедился в правильности выбранного направления.
Возле мутной лужи виднелся чёткий след – отпечаток кирзового сапога. Такого, какой был на проводнике. Вот, значит, куда он направился. Следы вели в небольшую рощицу. Интересно, чем она так привлекла его внимание?
Убедившись, что это безопасно, я совершил короткий марш-бросок к рощице. Деревья, слава богу, были нормальные, за плотью не охотились. Знай себе росли и росли, в мою сторону ветками не тянулись, не норовили впрыснуть под кожу яд и уколоть отравленным шипом.
Тут силы снова оставили меня, я отрубился ненадолго, где-то на минуту-другую. Как в бреду прошагал ещё немного по следам проводника и… увидел прямо на земле свежесорванный цветок зобуха. Целебные свойства этого лопуха-мутанта я знал ещё с детства. Пока растение не завяло, надо было приложить его к ране, да только рана моя успела затянуться, и рука действовала вполне нормально. Даже слабость стала постепенно уходить. Еще бы, столько сожрано, просто перевариться еще не успело. А ведь, судя по следам, зобух Василий рвал для меня. Видимо, по каким-то приметам знал, где тот водится. Я вот до сих пор не в курсе. Правда, принести его мне он не сумел по одной простой причине: ему помешали, причём те, кто на него напал, действовали грамотно. Вася даже автомат в ход пустить не успел, но чуток полягался.
Натоптали, к слову сказать, изрядно. Следы от Васиных кирзачей терялись среди большого количества чужих отпечатков. Кое-кто при этом вообще был без обуви – во влажную землю глубоко впечатались ступни с широко отведёнными пальцами. Нога, кстати, была вполне человеческая. Может, кто-то из мутантов, но точно не нео.
