«Принято. Внимание, без дополнительных операций данные такого уровня хранятся не более суток».
Осточертевший бездушный голос наконец замолк, и все загродители исчезли, пропуская в город.
— Минимальная степень, значит? — констатировал офицер, скрестив руки на груди и буравя «внешнего» холодно-понимающим взглядом.
— Именно, — спокойно кивнул Джей. — Мне не нужен шум, вам — проблемы. Через сутки останется лишь запись о гражданском механике по имени Джей. Разве так не проще?
— А свидетели?
— Лично я слышал уже сказки три о «вернувшейся легенде». Будет на одну больше.
Офицер нахмурился но, чуть помедлив, кивнул. И отдал честь, заставив Рассела оскалиться с мрачным удовольствием. Да, мужик явно понимал, что выхода у него, в сущности, нет. Система все равно теперь не позволит внести необходимые изменения — для этого нужен кто-то куда влиятельнее назначенного имперскими офицера — а формировать отчет с такими данными… командование сочтет паршивой шуткой. Потому Джей, больше не задерживаясь, забрал свою «летучку» с закрепленными на ней вещами и направился к выходу.
Под липкими взглядами.
Под гул голосов, к которым лучше не прислушиваться.
Под боль в груди, которой отзывалось сердце на каждое случайно пойманное ухом слово.
Прочь от них, как можно дальше. Забыть. Выбросить из головы — пусть как можно быстрее станет новой сказкой, в которой нет и никогда не будет правды.
К-9. Легенда, знакомая каждому. В детстве, когда слухи только-только начали ходить по миру, даже Хаук представлял, как его талант вдруг заметят и возьмут высотником в «крутой отряд». Детство кончилось. Талант заметили. Только вместо Пустоши оказался центральный шпиль. И все же высотник никогда не приписывал себя к проигравшим: жизнь заставила его отказаться от детской наивности достаточно рано, чтобы перестать мечтать.
Пять лет назад весть о гибели признанного сильнейшим отряда стала самой обсуждаемой. Об этом на каждом углу трепались рабочие, говорил Фло, взахлеб рассказывали пришлые в единственной городской забегаловке. Чуть ли не каждый второй заявлял, что знал лидера лично, и толкал очередную байку, призванную связать его с легендой. А чтоб внимали и впечатлялись, добавлял ярких «подробностей». Каких-то несколько месяцев спустя неопределенный облик лидера К-9 стал таким, каким его хотели видеть: двухметровый красавец-гигант, способный «как с врагом, так и в постели» — среди «знакомых» хватало и женщин, чего уж. Досталось, конечно, и остальному отряду. Особенно медику — единственной, как говорили, девушке в рядах К-9. Затем торгаши как-то пробили разрешение, и рынок заполнили товары — два скрещенных пистолета и короткое название стали «брендом». Самым тошнотворным из всех, что Хаук когда-либо встречал. Даже мальчишкой он понимал: так нельзя. Однако эта волна схлынула быстро — вмешались Командующие. На использование всего, что так или иначе связано с К-9, лег строгий запрет. И высотник тогда был очень рад, что этот бред, наконец, прекратился.
Находились и самозванцы. Но их существование не позволила сама Система.
И вот сейчас Хаук смотрел на истинный — без обмана и провокаций — облик той самой легенды и видел обычного человека. Не легенда выговаривала Хизару за преступную ошибку с ядром. Не легенда убила, чтобы спасти остальных. И не легенда, тяжело дыша, читала лекцию про проклятую тварь, чтобы успокоить нервы после смертельной гонки.
Джей прошел мимо, даже не взглянув. Очки в очередной раз скрыли глаза, но болезненно сильно сжавшихся на руле «летучки» рук так просто не спрячешь. И как-то слишком громко сейчас был слышен скрип поврежденного протеза.
А потом будто мешком по голове ударил раздавшийся рядом восторженный голос Винсента:
— Раз вы живы, то и остальные тоже? Эй! Возьмите меня в отряд! Я…
Следующая фраза мальчишки захлебнулась. Теперь Хаук не стал сдерживаться, и в зубы мелкому ублюдку прилетело знатно. Тот попытался встать и ответить, но назад за шкирку дернул уже Хизар. А потом Хаук наконец обратил внимание и на остальных. Что-то в животе свернулось и похолодело. Мало кто видел в спасшем их шкуры центровом простого уставшего человека. Всем просто хотелось знать. И в этой тупой жажде каждый спрашивал то, что ему было интересно — и почти все об отряде. Вокруг давно не было тишины — голоса слились в абстрактный шум, из которого отдельно выбивались лишь редкие слова. Только тот самый офицер спросил другое, когда Джей проходил мимо:
— Почему? Из доклада Ферро…
— Вот Ферро и спроси, — резко обрубил Рассел, еще сильнее сжимая руки на черных рукоятках руля. Даже не остановился.
Только вот Хаук не понимал ни одной из этих орущих глоток. Он привык к механику по имени Джей, к вольному по имени Джей, которого сам же чуть ли не на плече тащил с того холма. Не к герою, об истинной личности которого даже не знал. А если б и знал — что тогда? Наверное, именно по этой причине центровой так не любил говорить о своем прошлом. Ждал чего-то такого. А может, и наверняка знал, что так будет. Мерзко. «Стадо» — теперь эта мысль пришла на ум высотника сама по себе, но сейчас это слово оказалось наполнено непривычной злобой.
Должно быть, это чертовски больно. Безжалостная машина общественного мнения всегда бьет больно, Хаук знал это и раньше, но сейчас впервые увидел так близко. Одному против нее не выстоять. Высотник обернулся на Хизара и Бабая, вновь кинул взгляд на уже закрывшуюся за спиной вольного дверь и, поудобнее перехватив лямки рюкзака, поспешил следом.
— Скарп! — голос Хизара заставил на мгновение сбиться с шага, но Хаук больше не станет оборачиваться. Остался последний мост, и он тоже сгорит за его спиной.
Джея Хаук нагнал уже на улице, едва не потеряв из виду. Вольный, видимо, того и добивался — раствориться в городе и избавиться от всех, кто мог бы за ним пойти, как и от тупых вопросов. Только вот что дальше делать, высотник не представлял, и первым звуком в их «диалоге» стал особенно резкий скрип несчастной ноги. Вольный в очередной раз чуть не навернулся, емко выругался сквозь зубы и запрыгнул на свою «летучку». Ну правильно, не доползет — так доедет. Пришлось подстраиваться уже под ход машины, хотя Джею явно было плевать, успевает за ним высотник или нет.
Хаук молча подождал еще какое-то время, убеждая себя, что он-то уж точно не навязывается, и негромко произнес:
— Срать на них, а?
— Если это попытка поддержать — не нуждаюсь, — ожидаемо резко отозвался Джей. — Чего тебе надо?
Хор-роший вопрос. Знать бы самому ответ на него… но не радовать же «внешнего» необъяснимым понятием шила? Высотник замолчал и огляделся, будто надеясь, что улицы сами подскажут ему ответ. И только тут понял, что да — еще как подскажут.
