— Хозяин, вы идете не туда! Племянница графа ждет Владыку за соседней дверью! А мы пока пойдем проведать фрейлин — им, бедняжкам, должно быть зябко одним в такую студеную ночь…
Последовал взрыв пьяного хохота. И тут же в соседних комнатах раздался отчаянный визг. Перепуганная девушка вмиг забыла о своих намерениях и едва успела просунуть ножку стула за ручку двери, как та задрожала под грозными ударами.
— Черт побери, а пташка-то закрылась! — захохотал кто-то в коридоре. — Это что-то новое, хозяин — еще ни одна девица не решилась отказать самому Верховному Магистру! Прикажите ломать дверь, господин?..
Сжимая перед грудью кинжал, Ольма пятилась назад, пока не отступила в самый темный угол комнаты. При виде вздрагивающей от могучих ударов двери у нее пропало всякое желание пытаться вызвать жалость у Владыки. Нет, кроме смерти у нее нет иного выхода!
Она дождалась, когда ножка стула лопнула под очередным тяжелым ударом и, коротко размахнувшись, приготовилась вонзить кинжал в сердце. И тут каменная плита под ее ногами стремительно ушла вниз. В глазах у девушки потемнело…
Очнувшись, она увидела, что лежит на узкой кушетке в обширной, ярко освещенной светильниками комнате без окон. Вдоль стан зала стояли… Боже, где она?..
Вдоль стен зала стояли десятки, сотни прозрачных ящиков, в глубине которых застыли самые ужасные создания, которых девушке приходилось видеть. Здесь были многочисленные змеи, младенцы с тремя парами рук, ящеры с человеческими лицами и пастями волков, птицы с ветвистыми, как у оленей, рогами… Не осмотрев и десятой доли жуткой коллекции, Ольма зажмурилась, чувствуя, как к горлу подступает горькая волна.
С трудом переборов слабость, Ольма, пошатываясь, поднялась на ноги — и тут же с криком отшатнулась. Прямо перед нею стояло странное сооружение, напоминавшее деревянную двухметровую клетку. В глубине ее самым прихотливым образом перекрещивались множество металлических стержней и тонких канатов. Не сразу девушка поняла, что это были своеобразные зажимы, удерживающие внутри «клетки»… Нет, этого не может быть!
— Испугалась? — послышался из «клетки» чей-то тихий смешок. — Неужто кит-секач в открытом морекосме менее страшен, чем бедный карлик Кент?
— Кент? — воскликнула потрясенная девушка. — Но что… что вы делаете там?
С лязгом металлические стержни упали на пол — и из «клетки» неуклюже выбрался маленький уродец. Проковыляв к кушетке, он развалился на мягких подушках и с ехидной усмешкой взглянул на девушку.
— Я там ничего не делал, — горько сказал он. — Это со мной там что-то делали. Но не сейчас, а с самого детства лет так до пятнадцати… А ты, небось, думала, что я родился таким?
— Вас специально покалечили? — прошептала Ольма, с сочувствием глядя на слугу. — Но кто — и зачем?
— Сразу видно, что ты прибыла из деревни, — с досадой сказал Кент. — Неужели у вас, рыбаков, никто не слышал о графе Панге?
— Почему же… — робко ответила Ольма. — Пастырь нам рассказывал, что граф — это член Попечительского совета. Он все время посвящает помощи бедным сиротам…
Уродец презрительно расхохотался, болтая в воздухе кривыми ногами.
— Помощи сиротам? В жизни не слышал ничего смешнее… Впрочем, я тоже сирота… Взгляни еще раз на меня и на «клетку», и ты поймешь, как он «помогает» детям… И все здесь, в музее, тоже бедные сироты. Ты думаешь, это звери? Ошибаешься, это детеныши разумных существ, собранные графом со всей Галактики. Чтобы они выглядели пострашнее, а стало быть, стоили подороже, граф их также долгие годы держал в «клетках». Те, кто выжил, сейчас украшают зоопарки на многих планетах, и говорят, даже в метрополии. Другие сдохли — и им нашлось место здесь, в подвале. Разве ты не слышала, что граф Панга — потомственный таксидермист. Только чучелами хозяин не ограничивается — он большой шутник, наш старичок…
Ольма насторожилась.
— Да, я знаю… Со мной он тоже хотел пошутить.
— И еще как! Только на этот раз у него сорвалось, — злорадно сказал Кент, вскакивая на ноги и с угрожающим видом подходя к Ольме. — Теперь пора настала веселиться Верховному рыцарю…
— Мой побег подстроила графиня, верно?
Кент состроил старческой частью лица жуткую усмешку, а молодая, между тем, продолжала безмятежно улыбаться.
— День розыгрышей еще не кончился, красавица, — угрюмо произнес он. — Жаль мне тебя, цыпленка… Сидела бы у себя на острове и охотилась на китов — это вполне безопасное занятие по сравнению с так называемой «светской жизнью» здесь, в Замке. Ты, конечно, мелочь, карточная шестерка… но в большой игре и шестерка может побить туза! Ага, вот идет наш славный весельчак…
Дверь в подвал распахнулась, и на пороге появилась знакомая грузная фигура. Это был Сантий Спелл!
— Вот ты где прячешься, Ольма. А неплохой удар ты нанесла: кинжалом — и в самое сердце! Кто бы мог подумать, что простая рыбачка окажет сопротивление барону Умару Кару, племяннику самого Родия Кара! Слава богу, что я вовремя предупредил Владыку о твоем дурном характере, и он предусмотрительно послал к тебе в комнату одного из своих фаворитов.
— Удар? — тихо спросила Ольма, побледнев. — О чем вы говорите? Я никого не убивала!
В подвал спустились двое стражников и молча взяли ошеломленную девушку за плечи. Спелл, тем временем, укоризненно качал головой, хотя его заплывшие глазки искрились весельем.
— Она еще смеет отрицать очевидное! — воскликнул он с восхищением. — Я всегда говорил, что у старого Ахава выросли толковые дети. Только вот кинжал ты напрасно не выбросила в окно, прежде чем бежать сюда, в кунсткамеру…
Девушка с ужасом взглянула на руки — и увидела в правой кинжал, который ей подложила незнакомка в черном плаще. Оказывается, она, Ольма, так и не выпустила его из рук! Но сейчас он был залит кровью!
— Уведите преступницу, — наконец посуровев, приказал чиновник. — Да смотрите, охраняйте ее до тюрьмы как следует — народ у нас не жалует рыцареубийц! Графа-то Пангу — только подумать! — десять минут назад подняли на пики его собственные телохранители в порыве праведного гнева. Он оказался гнусным злоумышленником против особы самого Владыки — а ты, бедняжка, была его орудием. Хотя у тебя есть небольшое оправдание — ты убила рыцаря, защищаясь. Будем надеяться, что судья примет это во внимание!
* * *
К полудню, когда Некра поднялась к зениту, жара стала невыносимой. Узкая долина, расположенная между двумя невысокими старыми горами с полукруглыми, густо заросшими вершинами, окуталась ядовитым голубым туманом.
