– Не бойся. Боли не будет. Если страшно – закрой глаза.
Она снова улыбнулась, чуть заметно качнула головой: «Не страшно».
Он точно увидел внутренним зрением схему. И сделал резкое движение, невольно ожидая вскрика. Но ничто не нарушило тишины. Он медленно отвел руки. Получилось? Должно было получиться. Нарин выжидательно глядела на него. Он уверенно кивнул:
– Все. Сейчас сгоним опухоль – и сможешь хоть бежать, хоть плясать.
– Плясать – лучше, – сказала она. – Если бы еще спина не болела…
– Да, – согласился он. – Спина. Справимся и с нею. Если, конечно, не возражаешь.
– Ты и это умеешь?
– А что тут такого? Нормальный массаж. Этим каждый должен владеть. К утру наверняка забудешь, что были какие-то неприятности. Ты не против массажа?
– С чего бы я стала возражать?
– Вот и прекрасно. Тогда… – он вдруг запнулся, снова стал краснеть. – Тогда, значит…
«Господи, какой трогательный!»
– Надо раздеться, да? – помогла Нарин. Он только кивнул.
– Тогда отвернись.
Он повиновался. Слышал, как шуршат за спиной ткани. Наверное, не больше минуты прошло, прежде чем она проговорила – каким-то немного не таким, как до сих пор, голосом:
– Я готова…
Рек повернулся. Нарин лежала спиной вверх, и на ней не было совсем ничего – так показалось ему в первое мгновение, потом он понял, что трусики все же остались – крохотные, едва заметные; а выше все оголено. Рек, в общем, знал, что носят женщины, недаром сестра была всю жизнь рядом. Но на ней все было, как бы сказать, помассивнее, прикрывало куда больше, и не только внизу, но и грудь тоже. А тут… Хотя совершенно правильно: массировать надо всю спину, и если бы ее под лопатками пересекала еще какая-то полоса ткани, это только мешало бы. Руки Нарин подложила под голову, глядела в сторону и продолжала улыбаться, произнося слова:
– Готова. Стесняешься?
– Нет, – сказал он неожиданно хрипло. – Чего тут стесняться? Где сильнее всего болит? Тут? Тут?
– Ох… вот тут, да.
– Ну, держись.
«Думай, что это манекен. Или просто партнер по занятию. Ты на нем отрабатываешь, потом наоборот, он на тебе. Не отвлекайся на посторонние мысли!..»
Это легко сказать – не отвлекайся! Партнер: у него и тело другое, и кожа, и запах… чем это она пахнет, непонятно, ох, женщина… Рукам не дрожать! Работать! Да расслабься, что ты как деревянный. Нельзя же так! И ты, младший! Что себе позволяешь? Те мне мешаешь нормально двигаться! Накажу! Вот закончу – и строго накажу!..
Все заклинания – без толку. Младший, похоже, вообразил себя тактической ракетой на стартовом столе: еще немного – и сорвется, взлетит, помчится прошибать бронеколпаки, вдребезги разносить тяжелые крейсера противника. А руки вели себя как выброшенный десант, не только освоивший место выброса, но и расширяющий, расширяющий… расширяющий плацдарм…
Она под его руками не сопротивлялась, только дыхание стало шумным, а прежде его вообще не было слышно; вдруг то ли простонала – но на сигнал боли это не походило, Скорее… скорее на…
– Да…
Это она выговорила, тоже с хрипотцой: «Да»…
И сама неожиданно перевернулась на спину.
«Господи, я сошел с ума, она сошла с ума! Что мы делаем!»
Да все то же самое.
А потом – уже в спальне. В постели. Ночь летела. Вдруг захотели есть. Поели чего-то из холодильника. Лежали рядом, тесно прижавшись. Разговаривали обо всем на свете. Ну, может, не совсем обо всем. Но о многом.
– Ты теперь будешь моя навсегда. Завтра же зарегистрирую лицензию, и дело с концом.
– А что я буду тут делать? Ты говорил, это учебный Центр? Не говорил? Ну, значит, где-то слышала. Говорили, тут у вас женщин и не должно быть, верно?
– Это точно. Но мне тут недолго осталось. Сейчас, когда ты появилась, не осталось никаких препятствий: получаю высший уровень «Редан-плюс». Значит – наилучшие перспективы и здесь, и в любом мире, куда придется попасть. Там мы с тобой и будем жить.
– Ты уже куда-то назначен? Говорят, у вас тут сейчас идет формирование новых блоков…
– Ничего похожего. До этого еще три месяца. И эти месяцы мы с тобой сможем жить тихо и спокойно.
– Ты так и не спросил хотя бы – откуда я взялась…
– Расскажешь потом.
– А что сейчас?
Ответ получился без слов. То есть, слова-то звучали, но смысла в них было ноль: любовный лепет, не более того. Зато эмоций – как при взрыве Новой.
У него, разумеется. А у нее?
Как говорится – вы будете смеяться. Но ведь у нее – тоже! Чего она сама, по правде говоря, не ожидала. Представлялась себе этакой холодной, циничной, расчетливой, и только – словом, соответствовавшей требованиям разведки. И лет ей целых двадцать пять уже. Одним словом, старуха. Еще чуть-чуть – и в отставку. На женщин-офицеров спроса вообще нет, когда речь идет о делах любовных: их служба так имеет днем и ночью, что на личное времени не остается. Окончить Университет политроники, пройти практику, потом – курс Закрытого Корпуса на родной Рамиде, два года адъюнктуры там же, потом – откомандирование на Мадиг, служба в разведке Космодесанта – уложите-ка все это в семь лет, много ли времени останется у вас для утех? Она, правда, нашла однажды целых две недели. Еще в Политроне. Пообщалась телесно с одним коллегой. И пришла к выводу: это – для тех, кому делать больше нечего. А насчет каких-то таких сверхощущений – выдумывают для самооправдания.
Оказались же все накопившиеся за годы предубеждения и мнения – ерундой. Как и все то, что внушали в Академии. Там учили: все это – скотская сторона человека, и так к этому и надо относиться. Спокойно. По принципу: надо – значит, надо. Легла с ним – качай информацию. И никаких переживаний или угрызений. Так она, собственно, сейчас и сделала – по науке. Как это там называлось – уложила мужика в постель. В глубине души испытывая чуть ли не отвращение. И все же – какой-то страх. Опыта не было. Да в тронике он и не обязателен…
Но почему же, почему никто не предупреждал, что в этом, оказывается, можно так утонуть душой, чтобы почувствовать такое, для чего и названий не существует? Об этом ее не информировали. Затем, чтобы ложилась по долгу службы?
Обойдетесь!..
– Рек, скажи, что это не сон.
– Наверное, сон – все остальное. А это – настоящее.
– Так и дальше будет?
– Всегда!
Он не шутит, только так он и может сейчас думать. А она ничего другого и слушать бы не стала.
– Рек!..
– Что, любимая?
– Ты…
Договорить не удалось. Дверь в спальню распахнулась без звука. Вин всегда входил так. Да вообще между равными в ЦОСах церемониться не принято. Зажег свет. Сказал усталым голосом:
– Рек… Тут такой слух прошел – интересный…
– Пошел вон.
