Первый опыт общения с дикими провалился. С треском. И нечего думать, что дальше будет проще: местные недоверчивы, вооружены, пусть и плохо. Выживать удобнее сообща, и они сбились в стаи… Значит, стоит поискать неудачливые банды, их наверняка тут полно. Небольшой группе молодой здоровый парень всегда пригодится.
На свалке шумели так, что глухой услышит, а безногий успеет уползти. Кроме того, «мясо» воняло. Причем еще сильнее, чем шумело. Лекс, беззвучно хихикая, уселся в тени ржавого фургона. Сейчас гомонящие обитатели свалки побегут его искать, и за их спинами он уйдет. Надо отдохнуть. Голос в голове – это от перегрева и нервов. Бывает. Еще, Кир болтал, от дури бывает, но Лекс ни разу дури не пробовал. Никакой.
Голоса отдалились, он заставил себя подняться и зигзагом потрусил к скалам.
Никто его не заметил.
* * *
Если в Цитадели было жарко, то в долине Полигона – ну просто печка. Ни ветра тебе, ни сквознячка, солнечный диск расплывается в выбеленном небе, курятся далекие холмы и скелеты машин, резина плавится и расползается по земле черными лужицами. Днем жизнь на Полигоне замирала – поди побегай по такой жаре.
На пути попались кусты со сморщенными красноватыми ягодами, Лекс собрал горсть и отправил в рот. Курсантов обучали, что в Пустоши съедобное, а что лучше не трогать, какие растения запасают влагу в листьях, какие – в стеблях, а какие – в плодах и корнях. От этого временами зависела жизнь.
Кислые ягоды немного утолили жажду – полегчало. Захотелось вытянуться в тени и поспать, но время шло, и на пятый день нужно было уже занять высоту.
Лекс набил карманы ягодами про запас и двинулся вдоль скал к пещере. Сегодня, наверное, стоит там отсидеться, переждать жару и переночевать, а уже утром идти дальше. Заодно мысли в порядок привести, разработать план. Лекс даже принялся насвистывать, тихо, почти неслышно, гимн Омеги. Он других песен и не знал, только гимн и несколько строевых…
По осыпи спускались волки. Лекс сперва глазам своим не поверил: мутафаги шли цепью, впереди – здоровенный вожак, за ним – остальные, и было их больше десятка. Обычно волки – подлые твари – окружали жертву и нападали скопом, а эти спускались прямо-таки в боевом порядке, не скрываясь, будто красуясь перед человеком.
Взяв нож обратным хватом, Лекс принял боевую стойку. Против стаи волков не выстоять: нож их пластины не пробьет. Деревьев, на которые можно залезть, поблизости нет. Лекс медленно отступал, не выпуская волков из поля зрения. Единственное спасение – скалы. Курсантов обучали скалолазанию, но он не был уверен, что удержится на почти отвесной каменной стене. Волки остановились шагах в пяти. Вожак поедал Лекса взглядом.
Сейчас кинется.
Проклятый голос в голове утверждал, что здесь безопасно!
Лекс развернулся и, не оглядываясь на волков, бросился к скале. Он заприметил небольшой уступ, за который можно ухватиться. Нож мешал, и не было времени, чтобы пристегнуть его к браслету. За спиной ударили о землю лапы волков – стая пошла в наступление. Зажав нож зубами, Лекс прыгнул и повис, вцепившись в уступ. Камень обжигал, потные пальцы скользили. Лекс подтянулся, изогнулся, закинул на неширокий карниз ногу, перевалился через край и только тогда глянул вниз.
Волки стояли поодаль. Цепью. Вожак уселся и рассматривал человека с интересом. Панцирники даже не пытались допрыгнуть, не выли, не бесновались. Оглядевшись, Лекс сам чуть не взвыл от отчаяния. Да, он спасся. Но волки не просто так караулили его: с карниза не было пути ни в стороны, ни наверх. Только вниз.
Выругавшись, курсант лег на спину и уставился в белесое небо.
В очередной раз проснувшись, Артур заметил, что в соседней «комнате» светло, значит, уже рассвет и пора выдвигаться, чтобы не ползать по жаре. Тихонько встал, стараясь не потревожить Гуса, на цыпочках направился к выходу.
– Если не найдешь, к кому прибиться, – пробормотал Гус, – возвращайся.
– Куда ж я денусь? – уронил Артур и выскользнул в «прихожую», а затем на улицу.
Солнце еще не взошло над горами, в долине царила прохлада, но еще немного – и станет знойно. Чтобы не заработать солнечный удар, Артур соорудил из тряпки, сохнувшей на ветвях кустов, подобие банданы. Подождав, когда глаза привыкнут к свету, он осторожно побрел по протоптанной тропинке между ловушками. Постарался Гус, нечего сказать.
В небе парила крупная птица – падальщик высматривал добычу. Описав круг, он спикировал на уступ.
Артур миновал завал, направился на восток, к алеющим вершинам скал. Некроз, значит. Посмотрим, что за некроз. Гусу верить нельзя – мутный он какой-то.
В овраге, где змеился ручей, Артур промыл рану, вскарабкался по сыпучке и зашагал к странным красновато-желтым столбам. Когда подошел поближе, понял, что это не столбы, но обточенные ветрами и водой камни. Над ними как будто поработал сумасшедший скульптор, создав диковинные изваяния. Среди скал попадались и узнаваемые – вот палец. Прямо как живой, вон ухо… а вон… Артур ухмыльнулся. Наверное, здесь порода была перемешана с глиной, дожди и ветра за много сезонов выточили фигуры. Неуютно между ними. Кажется: тут обитает чудовище, которое взглядом превращает в камень. Наверное, доминанты стремились сделать из Пустоши нечто подобное – красивое, но мертвое.
За скоплением каменных фигур открывался вид на северо-восток, где к скале крепилась самая настоящая крепость. Шумела вода, ветер доносил людские голоса.
Артур полюбовался на крепость и, заприметив обвал, двинулся к нему, стараясь не задеть кактусы. Обогнул крупные камни и, цепляясь руками и ногами, полез.
«Не ходи , – нашептывал кто-то в голове, – тебе же сказали, что без толку. Поворачивай назад».
Став на безопасный уступ, Артур вытер пот, заливающий глаза. Еще немного, и будет пологая насыпь. Почувствовав спиной чей-то взгляд, он обернулся – за камни метнулась тень, не имеющая четких очертаний. Что-то в ней было до боли знакомое, Артур пытался отыскать в памяти, кого тень напоминает, уже почти дотянулся до воспоминаний, но в том месте словно образовалась пустота. Так стирают рисунки в пыли. Появилась тревога: за ним следят, и непонятно, кто и с какими намерениями.
Теперь, поднимаясь, он постоянно оборачивался, но тени больше не видел и вскоре убедил себя, что почудилось. Но ощущение незримого присутствия чужака никуда не делось.
По насыпи брести было легче; даже оступившись, Артур не сорвался бы с обрыва. У подножия гор, за рощей черных кустов, угадывалась дорога и некто, бредущий по ней. Сердце радостно забилось. Выходит, Гус врал.
Подвох Артур разглядел, поднявшись повыше. Камни здесь покрывала черная бугристая короста; испорченная некрозом земля простиралась до самых скал. От досады он выругался. И вдруг короста шевельнулась. Вернее, шевельнулось то, что на ней лежало. Поднялся второй человек. Маленький, изящный, в брезентовой рубахе до колен, на талии перетянутой поясом. Где-то Артур уже видел эту рубаху…
