Искать в песчаной пустыне двоих людей можно вечность. Но зацепки у нас были. Во-первых, далеко после аварии люди уйти не могли. Спасательные катера на месте. Во-вторых, уцелеть на планете можно только в разветвлённой сети пещер в скалах под песком. Но без кислорода не проживёшь, значит пещера должна иметь вход, который либо не засыпает, либо легко откапывается. В третьих пассажиры должны понимать, что искать мы будем рядом с кораблём. Ну и наконец, аварийный маяк. За прошедшие годы аккумуляторы изрядно сели, сигнал не превышает фонового излучения. Когда точно знаешь, что ищешь, сигнал можно попытаться отфильтровать.
На всякий случай на корабле я оставил троих подчинённых — раскапывать засыпанный песком шлюз. Вдруг уцелевшие написали там сообщение? Ведь спасателям логичнее в корабль заходить именно через открытый вход… О том, что всё затянется на годы, за которые транспорт засыплет, уцелевшие наверняка не думали. Когда отсек очистили от песка, нашли ещё одно тело. Януш Хаттан, дядя Селесты. Шансы, что Марк ещё жив, становились совсем призрачными. Провести в здешних адских условиях десять лет и одному на мой взгляд было неосуществимо. Вот только мы всё равно продолжали искать. Таковы законы неписаного кодекса спасателей.
Я вместе с Сшахом вылетел в район, где спутник поймал очередной источник сигнала, похожий на маяк. Десятый рейд за неделю поисков Марка. Надежды, что и в этот раз нам улыбнётся удачи, не было. Да, здешние скалы никогда не заметало песком. Но от корабля их отделяло почти сорок километров… Потому, когда напарник издал радостный крик:
— Садимся, капитан!
Я не поверил своим ушам, но послушно приземлился. И лишь после этого взглянул на данные сканера. Сердце бешено заколотилось. Рядом с небольшой скалой, прямо возле входа в туннели, из ящиков был выложен квадрат. Причём его чистили от песка самое позднее две недели назад, после последней песчаной бури.
Сшах и я переглянулись. Сигнал на корабль ушёл, но как часто помощь запаздывала на минуты и секунды?
— Я в пещеру, ты страхуешь снаружи.
Сшах кивнул, этот жест он перенял от людей. Марк попал сюда давно, к тому же по вине «воинов ветра». Он не поймёт, что война давно закончилась, что земляне и союзники Консулата хельмы научились не смотреть друг на друга только через прицел. Сшах остался возле катера, а я шагнул в пещеру.
Стоило углубиться на полсотни метров, как попался первый след человека. Вбитый в трещину штырь, на котором висел плащ, сшитый из шкур знакомой песчаной змеи. Дальше коридор расширился. Я оказался в жилой комнате. Здесь была лежанка из ящиков, что-то вроде стеллажа из тех же ящиков, разбросаны вещи. Но выходов отсюда было три. Я снял и откинул на спину шлем — пусть Марк сразу поймёт, что я человек. И остановился, прислушиваясь. Так и есть, справа раздался шум. Не успел я пойти туда, как из прохода показался мужчина в лохмотьях — иначе его самодельную одежду назвать было нельзя. Мы замерли, вглядываясь друг в друга. Сморщенная, морщинистая кожа, на открытых местах полно шрамов. Судя по радостно открытому рту, почти не осталось зубов. Борода и волосы на голове — седой копной, но хозяин явно пытался их подстригать. Значит, с ума не сошёл. Да и взор взгляд ясный, твёрдый. Взгляд человека в полном рассудке.
И тут хозяина пещеры прорвало. Он без сил опустился на лежак и забормотал:
— Не может быть. Нашли. Не может быть. Я пытался вести календарь. Сколько лет? Я уже не надеялся. И всё же нашли…
— Десять лет. И благодарите свою дочь, Селесту. Она сумела организовать поиски. Никто не верил, что в этом аду можно столько прожить.
— Вы правы, правы, молодой человек, — первый ступор прошёл, хотя бы внешне Марк сумел успокоиться. Глаза по-прежнему горели лихорадочным блеском, а речь временами то ускорялась, то замедлялась. — Спасибо вам. Я и не думал, что встречу свою дочь ещё хоть когда-то. Она здесь? Не важно, с ней всё в порядке, да? Я сумел найти пещеру и жил в ней все эти годы. Питался подземными жуками и вроде змей такие, наверху бегают. А тут ещё недалеко, подземное озеро, так что с водой проблем не возникло. Да, да, в целом условия более-менее терпимые. Только песчаные бури доставляли много мороки, да и жара порой была ужасная, даже под землёй. Пару раз озеро даже закипало. Можете себе представить? Подземное озеро бурлило и превращалось в кипяток! Но было в этом и нечто хорошее, все же именно в эти дни я мог помыться горячей водой.
На ящике рядом со мной что-то блеснуло. Быстрым движением я наклонился и поднял. Пистолет. Облегчённая модель для космических экипажей.
— Интересно. Во время жёсткой посадки выжили только вы один.
Марк сглотнул. Если бы я за ним не следил специально, то не заметил.
— Двое, если быть точным. Остальные получили слишком серьёзные травмы, а мы не были врачами. Медкомплекс же не работал. И… мой напарник сошёл с ума и погиб. А я вот…
— Слишком хотели жить, — холодно закончил я. — Один из моего экипажа раньше работал следователем. У нас были только смутные подозрения. На двух трупах были повреждения, которые могла оставить пуля. Рядом с телом Януша лежал пистолет.
Марк тяжело задышал, лихорадочно пытаясь придумать себе оправдание.
— Я клянусь, я не хотел. Правда. Но Януш сошёл с ума и…
Он осёкся, так как я вытянул руку с пистолетом.
— Я только что считал из памяти пистолета данные за день катастрофы. Ровно пять выстрелов. Трое из экипажа, ваш брат и племянник.
— Я защищался! — тонко в истерике закричал Марк. — Это Януш! Я лишь отстреливался.
Я печально покачал головой.
— Вы никогда не служили на кораблях. Во время рейса всё оружие, кроме капитанского — блокируется. Право на активацию может быть передано кому-то из офицеров. Но они погибли во время приземления. Без этого пистолет, который был у вашего брата — просто кусок пластика.
Тут Марк вскочил и гордо произнёс:
— Ну что же. Я готов ответить перед судом за обвинение в убийстве. Однако, смею напомнить. Уцелевшие ресурсы оказались ограничены, синтезаторы не работали. А на мне лежала ответственность за груз, который может спасти тысячи…
Я расхохотался, и он осёкся.
— Я вижу, за эти годы вы продумали все возможные варианты. Кстати, а вы знаете, почему нас зовут богами вакуума?
Марк растеряно посмотрел на меня так, будто я сошёл с ума.
— Ваша дочь очень умная девушка, почти догадалась. Только настоящие боги не судят и карают, а судят и милуют. Мы спешим на помощь, чтобы помиловать приговорённых судьбой и катастрофой к смерти. Мы ищем погибших, чтобы облегчить страдания детей и матерей, потерявших близких в неизвестности. Но виновных мы казним на месте.
