В ушах метрономом стучал предстартовый отсчёт:
— Четыре. Три. Два. Один. Пуск.
Лёгкий толчок — системы челнока не в состоянии погасить нашу чудовищную инерцию до конца. Сила тяжести пропала, мы за пределами гравитационного генератора корабля. И тут же закружилось изображение на экране, а мои пальцы забегали по клавиатуре, выравнивая полёт. Наша цель — видимая только приборам точка на пыльном жёлто-сером шаре. Челнок перестал крутиться. Выровнялся и начал описывать витки, раз за разом снижая скорость. На пятом витке я позволил нырнуть в атмосферу… Внешняя камера показала ослепительные безумные всполохи. В левой части центрального монитора побежали две полоски: вверх температура на обшивке, вниз плотность термозащиты. Урс невольно напрягся, хотя и точно знал, что рисковать я не люблю и не буду. Но слишком уж быстро на взгляд неспециалиста ползли оба столбика. И вдруг замерли и исчезли. А через несколько минут вместо них появилась цифра «2». Можно сказать, почти сели. Для космоса двойная скорость звука это почти прогулочным шагом. Вот только расслабляться ещё рано, предстоит сброс груза.
Цифра неторопливо уменьшалась. Наконец на пару секунд замерла на «1». Сменилась на «0,9», потом «0,8», «0,7». Воображение тут же услужливо дорисовало: снаружи на безоблачном небе прогремел гром, переход звукового барьера фонтаном взметнул песок. Я же расслабленно откинулся на спинку. Моя работа закончена. Челнок вышел в заданный сектор с погрешностью курса меньше полусотни метров и скоростью половина звуковой. Дальше работа компьютера. Человек, как бы его ни тренировали, не в состоянии обеспечить старт контейнеров с интервалами в десятые доли секунды.
Челнок я посадил рядом с первым в цепочке комплексом. Урс спрыгнул на песок, пригляделся и восхищённо присвистнул:
— Идеально, капитан. Ровно четыреста метров от одного до другого вдоль оси транспорта. Можно начать расконсервацию. Идём?
Я кивнул. Управлять автоматикой можно и с орбиты, запаздывание сигнала на четверть секунды в этот раз не критично. Поэтому не стоит терять время на ещё одну высадку. Проще всё сделать сейчас. Да и нас как раз двое, нормы безопасности соблюдены.
Когда мы вылезли из кабины третьего комплекса, солнце уже стояло в зените. Температура воздуха поднялась до пятидесяти градусов. И это ещё в здешнем полушарии начало весны! Летом тут будет самая настоящая сковородка. Да и сейчас, резкий переход от кондиционированной прохлады кабины к песчаному пеклу подействовало на меня как удар обухом по голове. Я замер, хватая воздух ртом, словно вытащенная из воды рыба, рядом тяжело выдохнул Урс… Спасли нас только реакция и рефлексы хаврона, прирождённого хищника. Я успел заметить лишь смазанную тень, когда песок вдруг посветлел и прыгнул мне в лицо! Урс заревел, метнулся вперёд, на каждом из шести пальцев выскочил острый как бритва коготь. Хаврон пошатнулся, чуть не упал, но тут же прыгнул вперёд и нанёс ещё один удар.
Я замер, прислонившись к обшивке, чувствуя, как по спине течёт струйка пота. И отнюдь не из-за жары. А ведь оба наших биолога считали, что фауна здесь если и есть, то очень мелкая, иначе бы мы её заметили во время вечерних и ночных высадок. Потому что днём вся живность должна зарываться поглубже из-за непереносимой жары. А оказывается тут водятся не только крупные, но и шустрые зверюги. Я даже пистолет не успел вскинуть.
Полторы минуты дыхательных упражнений словно на занятии по медитации — и я сумел взять себя в руки, чтобы осмотреть напавшую тварь. Метра три длинной, чешуя в цвет песка, напоминает змею толщиной с бедро… Хотя нет, всё-таки не змея. Есть ноги, штук восемь, только убираются в специальные карманы. Перед атакой две передних зверюга вытащила, выпустила когти… Вот только далеко ей до хаврона. Урс первым ударом оставил глубокие рваные раны, а вторым наполовину отсёк ей вытянутую плоскую голову.
В это время рядом раздался свистящий звук. Я встревоженно обернулся. Хаврон не часто позволял себе общаться на своём языке, по неписаной традиции в экипаже говорят на языке капитана. Но даже не понимая слов, по экспрессивной интонации можно было понять, что хаврон ругается. Наконец, отведя душу, Урс пояснил:
— Эта ползающая нгунья умудрилась пропороть мне костюм и разодрать руку до крови.
Теперь ругаться начал уже я. Начало раскопок, а нашего главного специалиста по комплексам придётся прятать в лазарет и проводить полный цикл биозащиты. А прежде — сначала тащить на себе тушу хищника для разных анализов, после отмываться самому и отмывать от возможной заразы челнок.
Хоть и без пригляда Урса, комплексы работали быстро. И уже через несколько дней раскопали котлован, на дне которого показалась передняя часть корабля. Селесты даже не пыталась скрывать нетерпение, намекала поторопиться. Ддействовать я приказал строго по инструкции. Один раз оплошность судьба нам простила, но её терпение небезграничное.
Вначале робот заклеил небольшой участок непроницаемым куполом и просверлил обшивку. Когда пробы показали, что герметичность корабля нарушена и внутрь свободно поступает атмосферный воздух, пришло время направленного заряда. В дырку тут же юркнул небольшой автомат, пошла картинка с видеокамеры. Пустой коридор с распахнутыми дверями жилых кают, на полу — слой песка. Никаких животных: после нападения этот пункт инструкции мы соблюдали особенно тщательно. Лишь затем в корабль проникла разведывательная партия, одетая в скафандры полной защиты. Урс вместе с двумя своими соклановцами… Или членами семьи — у хавронов не поймёшь. И вместе с ними Сшах. Рассчитывай мы найти кого-нибудь живого, хельма я бы не послал, вспоминая отношение к нему со стороны землян. Пусть Сшах и наш лучший специалист по электронике.
Мы наблюдали за первой разведкой из центральной рубки. В соседнем кресле сидела Селеста. Всё-таки именно она представитель компании, которая профинансировала поиск корабля. Впрочем, сначала мы извлечём «чёрные ящики» и выясним судьбу экипажа. А проверять груз будем в следующую вылазку, как и вытаскивать из разбитого «Нерея» всё более-менее ценное. Кристалоник-процессор из центрального компьютера, оборудование, если получится — откачаем топливо. Мародёрством я это никогда не считал. С одной стороны, пусть лучше вещи, в которые вложен чей-то труд, снова кому-то послужат. А с другой — корабль надо на что-то содержать, и ненужное мёртвым поможет спасти ещё живых.
Первые минуты я всё-таки беспокоился, как поведёт себя Селеста. Зрелище мёртвого корабля действует на новичка угнетающе. Да ещё и один из операторов в рубке из лхасов. Но девушка сидела молча, словно окаменела. Лишь когда поисковая группа подошла к рубке, закусила губу.
