Он побежал за медленно удаляющимся "зомби". Алая дорожка виляла за ним. Удивительно, что он до сих пор не отключился, ведь потерял не один литр животворной жидкости.
Он замер в нескольких сантиметрах от цели.
(не трогай его, Джэксон Бриггз)
"Зомби" уходил прочь. Полицейские наперебой докладывали, что в нем стопроцентно опознали второго жильца Роксаны Лайт, но Джакс не смел гнаться за теоретическим подозреваемым.
Внезапно тот исчез в бледной фиолетовой молнии. За коей через полсекунды последовал гром.
Потребовалось несколько минут, чтобы сфокусировать взгляд. Непослушные, словно у наркомана, зрачки дернулись в конвульсии. С риском выткнуть глаза обломками стекла, торчащими из предплечий, точно игры дикобраза, он прикрыл лицо.
Ярко. Без крупинки тени. Будто на операционном столе.
(оставьте…)
— Не отворачивай лицо твое, — голос был везде, не исходил от какого-то конкретного места.
(оставьте меня…)
— …В покое! — крикнул он. Слепящее "нигде" спроецировалось в рослого, на голову выше самого Саб-Зиро, человека. Он носил странную одежду и коническую шляпу. В глазницах же сконцентрировалось всемогущее сине-белое свечение. Саб-Зиро узнал его. Не-человека. Бога.
— Что ты хочешь от меня, Рэйден? — Саб-Зиро отвернулся от такого всесильного, властного сияния. Вот она — Стихия без примесей, Сила — без инкрустации слабости смертных. Ну а он-то причем?..
— Лицо твое — тьма, и в душу твою закрался сумрак, — сказал Рэйден. — Но не забывай, ты Избран Богами для Смертельного Боя, и это — предназначение твое.
— Избран. Да. Чудесно, — Саб-Зиро с несвойственной ему яростью рванул из истерзанного тела несколько ломтиков, когда-то бывших окном. — Избран. А если мне ПЛЕВАТЬ на Шао Канна и Шэнг-Цунга… если я не желаю участвовать в Турнире? Твои Боги отобрали у меня всех, кто был дорог мне!.. И чем они лучше тирана-Императора?
— Горе отравило разум твой, Посвященный Холода. Позволь же твоей Стихии вернуть тебе самообладание. Ты — ниндзя, воин, а не плакальщица.
Саб-Зиро захохотал:
— Еще лучше, Рэйден. Спасибо, что неврастеником не обозвал… Только, знаешь ли, я — человек. Всего лишь смертный… Всего лишь. У меня был лучший друг — теперь он мертв, у друга была Любовь — теперь она — пригоршня талой воды — где справедливость, о мудрый бог?!
Взор Рэйдена ожег Саб-Зиро с головы до ног:
— Не тебе судить о справедливости, Саб-Зиро, Посвященный Холода, ибо деяния Древних Богов — изначально благи, и нет изъяна в них, в тебе же говорит гордыня.
— Гордыня?! Нет… Моя вина — в том, что не уберег их. В том, что впутал в петлю смерти… Да, я признаю. И никогда не прощу себе этого, Рэйден, — он закусил губу. — Рэйден… я не хочу участвовать в Турнире. Я — отказываюсь. Я вернусь в Китай и убью всех Лин-Куэй. По очереди. Я не стану вызывать их на дуэль, они предали Честь, пусть и от меня не ждут благородства. Я заставлю их страдать, — глухо, тяжело выговаривал Саб-Зиро. Из порезов сочилась кровь, и ему чудилось — это льдистое марево, что пожрет убийц Смоука и Рокси. Да свершится. — Я бы Охотился и на Богов, если б сумел дотянуться…
— Достаточно, Посвященный Холода, — остановил Рэйден. — Ради памяти брата твоего, преодолей теперешнюю боль.
Внезапно тон Рэйдена сделался мягче — не грохот грома, а шепот человека. Друга.
— Поверь мне, Саб-Зиро, я ведаю, что есть мука и смерть, предательство и потеря близких. Но ты не вернешь их ни вековечным трауром, ни бессмысленной жестокостью. Ты великий боец, но и тебе не под силу противостоять целому Клану и Богам. Да и не нужно это…
— Тогда — что мне делать, Рэйден? — выкрикнул Саб-Зиро. — Оставить так?!
— Всем воздастся по деяниям их, — невесело усмехнулся Рэйден. Будто повторял чьи-то умные слова… но не слишком доверял им. — Тебе — Турнир, защита Земли.
— А как же Клятва? Я поклялся мстить… Скорпиону, Лин-Куэй…
— Древние Боги рассудят, Саб-Зиро. Я не имею права отвечать тебе…
Он замолк. Саб-Зиро тоже. Гигантская медуза усталости растерла его в щупальцах, атрофируя мысли, чувства… Он так устал. Он разбит — не склеить… лед нельзя склеить, и бессмысленно собирать осколки.
(я все еще жив)
Зачем? Глупо… если бы он погиб вместе со Смоуком и Рокси — как бы проще все стало. Смерть решает самые трудные задачки, у нее на все готов идеально точный ответ.
(я — должен жить)
Не из-за приказа Древних Богов. Бунтарь-Саб-Зиро послал бы и самого Тьена к Шэнг-Цунговой бабушке, но Турнир…
Не во имя смерти — но спасения.
Но — почему он?!
— Почему — я?!
— Подойди сюда, — позвал Рэйден. Сквозь туманное "нигде" Саб-Зиро последовал за богом.
— Смотри, — произнес тот.
Саб-Зиро смотрел. В пустоту. Она неторопливо загустела, извиваясь спиралью. Открылся вид на Землю из космоса.
— Ну и что? — безучастно пожал плечами Саб-Зиро.
Видение сфокусировалось на каком-то густонаселенном районе. Люди, много людей, мегаполис кипел аналогично Сан-Франциско. Молодая женщина ведет за руку дочку с салатовым бантом в белокурых локонах, стайка тинейджеров шумно обсуждает новую компьютерную игру. Влюбленная парочка, таясь от посторонних взглядов, украдкой целуется. В сквере, столь схожем с осенним парком Сан-Франциско.
— Ты желаешь им смерти? — отдаленный гулкий, будто из колодца, риторический вопрос.
— Нет. Мне все равно.
— Смотри.
Другая картинка. Спокойные леса, умиротворяющая прохладная зелень, уже расцветившаяся осенней модой. Лес живет его неприметной, отстраненной и необходимой всему живому, судьбой. Зачастую — не пересекаясь с людьми.
Рябь на поверхности огромного озера хрустальна, позванивает тонкой игристой мелодией.
— Ты хочешь, чтобы это исчезло, обратилось мертвой пустыней?
— Мне… все равно.
Щелк. Китай, безошибочно определил Саб-Зиро. Храмы богов и мудрецы, хранящие древнее Знание, столь непохожее на летальное искусство Лин-Куэй. Пожелтевшие от времени фолианты подобны святыням в благоговейных руках учителей — и восхищение переливается слезой в распахнутых глазах учеников. Мудрость не умрет, пока есть это.
(мне… все… равно)
Царство вечной мерзлоты, печальной фиолетовой ночи. Безмолвное и белое, не нарушаемое ничьим вторжением. Исполинские ледяные сталагмиты растут из навеки уснувшей земли… но и здесь есть жизнь. В бархатном море виляют хвостом рыбки и диковинные существа…
(нет… даже там я не буду счастлив… я изменился, холодное уединение — не наслаждение более)
Снова город. И девушка, одинокая, похожая на стебель травы. Она кого-то ждет, и внутри ее — трепетное предвкушение счастья. Девушка рыжа, точно Рокси. Внезапно с балкона спрыгивает гибкий юноша с темно-платиновыми волосами. Объятия.
