немного, наши шансы на победу.
— Я понял, — кивнул Повар, после чего умчался в сторону логова.
Напряжение нарастало с каждой секундой. Воины легиона уже были готовы наступать, приказы от их командиров уже перестали сыпаться. Видимо, высшее командование легиона принимало какие-то важные решения перед началом битвы. Но для меня это было некой загадкой, я не понимал, почему они медлят. Но потом заметил небольшое шевеление. Ряды легионеров начали в одном месте расступаться, немного расходиться по сторонам, чтобы выпустить одного единственного человека в величественных и безумно красивых доспехах.
Красный плюмаж на его шлеме говорил о его высоком статусе среди легионеров, сами доспехи говорили о его состоятельности, а белый конь… Не знаю, о чём могло говорить его нахождение на этом красавце, но смотрелись они внушающее. Его осанка, слегка приподнятый подбородок, шлем этот воин держал в левой руке, весь его внешний вид просто кричали о том, что он привык руководить, что он знает себе цену и цену своим словам.
— Я, Диментис Игний, вызываю на честные переговоры незаконно самопровозглашённого правителя данной местности! — внушительным басом, словно раскат грома, начал говорить этот рыцарь. — Возможно, мы сможем договориться и избежать лишнего кровопролития!
— Я, Иной, — так же громко начал я ему отвечать, — повелитель подземелья и мною провозглашённой фракции Итуленс, принимаю твой вызов!
— Стой! — схватила за руку меня Элиз, приподняв тут же забрало своего шлема второй рукой. — Это явная ловушка.
— А твои слова явное клише, — усмехнулся я, пытаясь разгрузить обстановку. — Но да, это может быть ловушкой… Но я не буду собой, если не выйду на поле для переговоров. Какой я правитель, если не смогу уберечь жизни своих подданных?
— Но, — хотела сказать что-то Элиз, но я её грубо оборвал резким высказыванием на повышенных тонах.
— Какие, к чёрту, но?! Для нас это уже не игра, ты это понимаешь?! — какая-то злоба начала пробираться изнутри, но я старался гасить её, действуя только согласно здравому смыслу. — Мы тут надолго завязли! Ты сама знаешь, что произошло, что было. И сама знаешь, кто есть мы теперь. Вот они, — я указал в сторону воинов легиона, — вполне могут любого из вас убить, и система может посчитать, что вы попадаете в десять процентов умерших. Оно мне нахрен не надо, ты это понимаешь?! Я вообще не хочу никого тут терять! И я сделаю всё, чтобы так оно и было!
— Но ты сам же сказал, что надо захватывать селения! — так же, чуть ли не переходя на крик, начала гнуть свою линию Элиз. — Тогда о каком захвате может идти речь, если ты стараешься сохранить жизни всех тут присутствующих?!
— О каком захвате может идти речь, — ответил я ей вопросом на вопрос, с максимальным сосредоточением на лице и полной серьёзностью в голосе, — если все тут присутствующие просто-напросто сдохнут?
Отвечать ничего она мне не стала, просто отпустила мою руку и медленно кивнула. Её одобрение я получил, хотя оно и не требовалось, я бы в любом случае вышел на переговоры с всадником, даже если бы мне это сейчас стоило жизни. Мои подчинённые важнее, они мне ещё будут нужны для других целей, а я же системным образом защищён и не могу умереть окончательно, так как являюсь боссом этой игры.
Спустившись по лестнице стены, я повернулся в сторону бреши и пошёл через плотный строй воинов. Те сразу начали расступаться, а при моём приближении стали отдавать своеобразное приветствие, в какие-то времена в моей стране это называлось «отдать честь». Те, кто были с щитами, стучали своим оружием по щиту, кто был просто с оружием, брали оружие в одну руку и ударяли себя кулаком в грудь.
Каждый мой шаг отдавался ударом. Каждый шаг давал мне больше уверенности. Каждый мой шаг всё больше меня убеждал в том, что не зря я избрал этот путь. Это вселяло надежду, надежду не только на то, что именно сейчас всё решится хорошо, а также на то, что я смогу вернуться в свой реальный и родной мир.
Когда я выходил из первых рядов воинов, я уже был готов к сражению. Шлем был на моей голове, хоть забрало и было поднято, алебарда была с опущенным остриём к земле, но занесена за спину, чтобы я сразу мог нанести мощный удар. Но это был только я, а позади меня была реальная сила. Сотни ящеров продолжали стучать кулаками и оружием о нагрудники и щиты, подавляя противника своей решимостью, поддерживая меня и словно передавая мне часть своих сил.
— Внушает, — с уважением сказал всадник, когда я приблизился к нему, но всё же остановился на безопасном для нас обоих расстоянии. — Твои воины верят в тебя. Это достойно уважения.
— А твои воины вообще не понимают, какого лешего они тут ищут, — без единой ухмылки сказал я, наклонив голову слегка в сторону, чтобы лучше разглядеть легионеров. — И мне интересно тоже самое. Без обид, спрошу грубо. Какого хрена вы тут забыли?
— Учтивость не твоя стезя, — улыбнулся всадник и спрыгнул со своего коня, после чего ударил его по крупу.
Конь тут же заржал и умчался в сторону строя, а воин остался стоять со мной один на один, держа в своих руках огромный двуручный меч, не менее двух метров в длину.
— Хотя, о чём это я, — не убирая улыбки с лица, подошёл уже на опасное расстояние воин, положив свой двуручник себе на плечо. — Вы же дикари, не знающие, что такое честь.
— Прошу не оскорблять меня и мой народ, — ответил я ему, слегка дёрнув губой и сжав кулак свободной руки, давая понять, что не потерплю этого. — Я тебя и твоих воинов не оскорблял. А ты уже дважды проявил неучтивость.
— О как, — немного посмеялся воин. — И как же я это сделал?
— В первый раз, не ответив на мой вопрос. Второй раз, назвав мой народ и меня дикарями. Не кажется ли тебе, что это не слишком вежливо с твоей стороны? Мне казалось, что ты пришёл сюда сейчас с благородными намерениями, хотел избежать кровопролития. А сейчас наоборот накаляешь обстановку.
— А разговаривать ты умеешь, — с уважением на лице сказал рыцарь, сняв с плеча свой меч, после чего его тут же воткнул перед собой в землю, взяв за рукоять двумя руками. — Тут ты прав, но я просто решил проверить тебя, чего ты стоишь. Моё уважение ты заслужил.
— И не только твоё, — хищно улыбнулся я, а потом развернулся лицом к своим воинам, подняв свободную руку со сжатым кулаком над головой,
