Колокольчик, висевший над дверью, разорвал гробовую тишину, заставив холодок пробежать по спине. Ощущение было такое, будто ночью на кладбище вам кто-то положил сзади руку на плечо. Вопрос, зачем вы оказались ночью на кладбище опустим. Может быть, вы просто решили срезать путь до дома. Но ощущение было примерно такое же.
Даже приглушённый маской-противогазом и натянутым поверх кепки капюшоном, звон колокольчика продолжал стоять в ушах, так как он не терялся среди других звуков, которые свойственны заведениям общепита, и вообще пригородному шоссе.
— Вот ведь ср@нь! — выругался Кот, только было не понятно: это он из-за колокольчика, звук которого пронзил окружающее пространство, а заодно пробрал их до печёнок, или от того, что они увидели.
Длинный прилавок. Несколько столиков. Стулья. Вполне обычные стулья на четырёх металлических ножках, обтянуты потрескавшимся кожзамом. Такие легко можно увидеть в какой-нибудь средней кафешке в любом другом городе России.
Столы не круглые, а многоугольные, но Алексей подумал, что это тоже не Бог какая невидаль.
Только и здесь были тела. Но отчего-то это выглядело ещё неприятнее, чем двухэтажный автобус, набитый трупами, в который они, к слову, заглядывать не стали, так как двери оказалась закрыты.
Люди сидели за столиками, как будто катастрофа, в чём бы она ни заключалась, застала их за завтраком или обедом — что там у них было по расписанию, сказать сложно.
Кто-то откинулся на спинку кресла, свесив голову на грудь, кто-то наоборот положил голову на стол прямо на тарелки странной неправильной формы. Кто-то всё-таки упал и, скрючившись, лежал под столом: пытался таким образом спастись или умирал в судорогах, — не понятно.
У некоторых в руках до сих пор оставались столовые приборы: трезубые вилки, обычные с виду ножи с закруглённым и слегка зазубренным лезвием, ложки с более круглым черпалом, а не овальным. На столах стояли тарелки, чашки на блюдцах, по всей видимости хлебницы… Еда если когда-то в них и была, то давно истлела.
В углу у окна сидел человек явно в форме, точнее в том, что от неё осталось со временем, и смотрел широкое окно. Казалось, он будто что-то увидел и хотел встать, но не успел. Так и остался на своём месте, глядя вдаль пустыми глазницами.
Они осторожно прошли между столиков и стойки, заглянув за которую, Алексей увидел когда-то бело-голубое платьице и копну светло-каштановых волос. Рассматривать лицо сидящей на полу официантки он не стал, он и без того догадывался, как оно могло выглядеть.
— Чёрт! Неужели и нас это ждёт? — Произнёс за спиной Чекан.
— Да не должны, вроде, — неуверенно ответил Кот, в миру известный под именем Дмитрий. — Сплюнь!
Судя по непроизвольному движению Толика, он это и собирался сделать, да только вспомнил, что на голове у него маска, не позволявшая сделать полноценный ритуальный тройной плевок через левое плечо. Но скорее всего, он его всё-таки обозначил.
Глупый обычай. Но он давал ложное чувство спокойствия. Ощущение, что ты победил Зло.
В следующем зале, который был расположен перпендикулярно тому помещению, через которое они вошли, их ожидала ещё более ужасающая картина: за длинным низким столом, на котором были расставлены столовые приборы, на маленьких табуретах сидели дети.
Не меньше двадцати высохших трупиков, которые больше напоминали каких-то старых потрёпанных больших кукол, чем людей. Сколько им было лет, когда всё случилось — пять, шесть?
Они словно прилегли прикорнуть, положив головы на стол, правда сделали это, в том числе прямо на тарелки и чашки. Кто-то из детей не удержался на стуле и упал на пол, свалив за собой и табурет, а рядом валялось то, что не могло быть ничем иным, как игрушками.
Алексей обратил внимание на одну маленькую мумию, которая сжимала в руках нечто, более всего похожее на плюшевого медвежонка, только с вытянутой мордочкой.
Такое ощущение, что ребёнок пытался молиться, схватив пыльную игрушку двумя ручонками и склонив головку надо столом.
У Алексея застрял ком в горле, и он поскорее отвернулся.
Однако взгляд его упёрся в два женских тела, тоже одетых в нечто вроде форменного платья. По крайней мере, Алексею они показались одинаковыми.
Воспитательницы? Скорее всего. Одна женщина сидела на стуле, прислонившись левым плечом и головой к стене, правая рука безвольно свисала плетью. На столике перед ней кроме столовых приборов декоративная вазочка с небольшим засохшим букетом: метёлки, веточки с продолговатыми листьями, на них маленькими шариками, по всей видимости, ягодки.
А вот вторая… Вторая распростёрлась на полу в попытке дотянуться до детей. Рядом лежал опрокинутый стул.
Алексей живо представил картину, как одна женщина видит, что что-то происходит с её спутницей (коллегой, возможно подругой), бросается в последнем порыве защитить детей, но всё кончается слишком быстро.
Достав салфетку из кармана, Алексей осторожно, самым кончиком, стряхнул пыль с ягод — тёмно-красные, как капли венозной крови. И выглядят так, словно их только-только сорвали. Хотя это вполне может быть непортящийся пластик.
— Походу, это их автобус снаружи стоит, — догадался Чекан, связав одно с другим, — тот, с табличкой. А мужик в форме — водитель, так вижу. Ехали, остановились, чтобы накормить детей и самим перекусить. Тут их и накрыло.
Остальные спутники только молча кивнули, согласившись.
Кот, он же Дима, приблизился к одной из воспитательниц и попытался рассмотреть её лицо в обрамлении светлых волос.
— Наверное, красивая была, — задумчиво произнёс он. — Плохо, когда умирают красивые женщины… и дети.
— Что бы это ни было, всё произошло очень быстро, они даже не успели опомниться, — заключил Алексей.
— Те, что лежат под столами в главном зале, и эта…воспитательница, — они точно что-то успели понять, — напомнил Толик.
Судя по всему, относительно профессии женщин он пришёл к таким же выводам, что и Алексей,
— Да, — согласился Плетнёв. — Может, и не поняли, но что-то заметили.
— Что-то вроде индивидуальной реакции на воздействие… — Толик попытался подобрать слова, — …на поражающий фактор. Однако, по тому что я вижу, разница в воздействии на них и остальных отличается буквально на пару секунд. Чтобы это ни было, оно производит жуткий поражающий эффект на всё живое. Обрати внимание: обстановка почти не тронута, разве что временем. Неудивительно, что нашим запрещено что-либо отсюда таскать. Чёрт! Нас же в карантине замучают!
Они осторожно обошли длинный стол, за которым сидели маленькие детские мумии и заглянули на кухню, где среди плит и кастрюль обнаружили ещё несколько тел. Похоже, что один человек, падая, опрокинул на себя большую эмалированную кастрюлю, возможно с кипятком. Впрочем, ему, как подозревал Алексей, на тот момент уже было всё равно.
— Ладно, пошли отсюда, — предложил он, и никто с ним спорить не стал.
Материала для рапорта они собрали достаточно, осталось только выбраться отсюда.
Глава 11. Тлен
Никогда, никогда он не допустит такого у себя дома. Ради своих будущих детей, ради детей всего мира, нынешних и будущих. Он сделает всё возможное, чтобы ничего подобного не произошло в его родном мире! Чего бы ему это не стоило!
Скажете, много пафоса? Что не стоит много на себя брать? Что же, каждому своё. Алексей видел и воспринимал всё именно так и не иначе. Может быть, причина крылась в его детстве, может быть, ещё в чем-то, но что есть, то есть.
Мозг, не без труда, но всё меньше и меньше противился тому, что вокруг видели его глаза, и Алексей постепенно, осторожно принимал для себя новую реальность, в которой существует не только тот мир, что знаком ему с детства — мир, в котором он родился и вырос — но есть ещё и другие, не менее реальные миры, существование которых никак не зависит от его личных представлений об устройстве Вселенной. Неважно, как хорошо он учился в школе, кто ему преподавал, какие книги он читал в детстве. Они просто есть. Для начала этого вполне хватит, остальные вопросы — потом.
