Бандиты, издевательски ухмыляясь, направили на меня стволы двух АКСУ.
– Иди-иди. Бугор сказал, что ты и без ствола нормальный сталкер, хоть и козел. А все козлы у нас в Зону без волыны ходят. В следующий раз башкой думать будешь, прежде чем борзоту показывать.
Ладно. Хрен с вами. Если подумать, тот обрез мне ведь ни разу по-настоящему и не пригодился – в Зоне я из него не стрелял, да и толку от него там, по правде, считай что нет. Разок только опробовал бабкино ружье в заброшенном карьере, четыре патрона сжег по старой покрышке. Но то, что вы, ребята, сволочи, так это факт. Причем сволочи трусливые.
Повернувшись спиной к бандитам, я сделал несколько шагов по шоссе, прислушиваясь к ощущениям. Ничего. Впрочем, до границы я еще не дошел – вон она, линия эта, четыре бетонных блока поперек дороги, «волчанка» полосатая и несколько рядов проволоки с сенсорами, а внутри уже немного сжало, и сердце стукнуло в грудную клетку. Каждый раз, еще на подходах, и страшно, и зябко, и дурное какое-то веселье без причины – как в детстве, когда прыгали с пацанами в песок с крутой стены карьера. И ведь знали, что соседский парень, Колька, ногу сломал, знали, что от родителей не просто нагоняй будет, а нечто куда более серьезное, а все равно тайком бегали. Так и здесь. Может, и прав следак в том, что дурь сталкерская нормальным людям дика и непонятна?..
Собственно граница Зоны и бетонные заграждения уже не совпадали. Озноб пробил меня метрах в пятнадцати от дрожащей на ветру пластиковой ленточки, а треп бандитов за спиной стал как-то разом немного тише, или мне это просто показалось. Хотя и впрямь тихо в Зоне, несмотря даже на ветерок – шевелит желтый тополь листьями, ветки покачиваются, а слышен только тихий, словно стеснительный шорох. Автобусная остановка, занесенная палой листвой, хотя до осени еще полтора месяца. Пустая дорога на промзону, пыльная вся, серая. И в желтоватой дымке видны вдалеке трубы заводов, бетонные заборы и фура на спущенных колесах. Мне в том направлении… вот ведь черт. И понимаю, что если бы не сделали мне бандиты предложение, от которого невозможно отказаться, то шиш бы я сюда пошел. Не нравится мне эта промзона. Совсем не нравится.
Подобрав с земли горсть камешков, я по одному начал швырять их перед собой. Дорога как дорога. Все с ней в порядке, не считая какого-то желто-бурого мха вдоль трещин. Видел я такой мох на окраинах, и вроде безопасен он, но лучше не наступать – ишь как разросся, сантиметров на двадцать вверх и в стороны, издалека на заветренную колбасу похоже, и ведь только на асфальте растет – ни на стенах домов, ни на простой земле я его не встречал. Не видел я его и на спокойных, «чистых» участках. У-уф…
Вот и автобус. Наверное, тот самый, о котором «главбухтер» говорил. Когда территорию накрыло, он, видимо, начал назад поворачивать, да не успел, так и остался стоять поперек дороги. И хорошо, что окна у него затянуло коричневато-рыжей пленкой, похожей на ржавчину. Хорошо в том смысле, что и мне не видно, и… и меня оттуда тоже. Теперь надо тихо. Досадно, что по обочинам дорога заросла теперь уже подсохшим донником и репьями – не обойти, треск будет. И на поле спускаться я не стану – в низинах пятна на земле и ржавой воде видны, непонятные такие кляксы с металлическим блеском. И то ли от них запах идет кисловато-прогорклый, тухлый, то ли от автобуса. Тихо…
У самого автобуса запах усилился и в установившемся безветрии стал весьма ощутимым. Еще я почувствовал тепло – лицо начало едва заметно припекать, когда я проходил мимо осевшего на спущенных шинах «пазика» – словно солнцем нагрело металл. И еле слышное тиканье, которое, как мне показалось вначале, звучало откуда-то из-за обочины. Автобус моргал задним поворотником – едва различимый звук сопровождался малозаметными вспышками лампы. Часто бывает в Зоне, что горят сами по себе лампочки и тихонько бормочут выключенные и даже сломанные радиоприемники, и ничего в этом страшного нет на первый взгляд, бывает здесь и не такое. А вот все равно прошибло меня потом до противно-липкой спины, до щекотки в коленях. Получается, скоро четвертый год «поворачивает» автобус… с тех самых пор, как водитель тронул рычажок…
– Так, Ланс, спокойно, не психуй… – очень тихо, одними губами прошептал я себе, на всякий случай бесшумно вынимая лопатку из чехла. Вот ведь дурацкая привычка – самому с собой болтать, да еще и себя же успокаивать, уговаривать. Никак не могу избавиться, с самого первого года, с первой одиночной вылазки. Понимаю всю дурь такой болтовни, но один хрен – так хоть какой-то живой голос слышно, и спокойнее становится и увереннее. Лишь бы только, как Бот выражается, «башню не снесло» мне от таких вот «бесед».
За исключением тиканья поворотника в автобусе не слышно было других звуков. Я задержал дыхание и тихо обогнул белый, в ржавую пестроту борт. Фух… Кажись, пронесло. Возможно, что и не было внутри этих самых «матричных псевдоорганизмов», но осторожность в таких случаях лишней точно не будет.
За автобусом на спущенных шинах стоял «Мерседес», стекла которого изнутри были заляпаны все той же рыже-коричневой грязью. Уже отвернувшись, я краем глаза заметил, как автомобиль немного качнулся. «Примерзнув» к асфальту, я замер, держа наготове лопатку. Минута… две… у-ух, все-таки показалось…
Ясно различимый стук в дверь машины был настолько громким, что я чуть было не подскочил. «Мерседес», теперь уже явно, снова покачался, словно внутри него кто-то пересел на соседнее место, и тут же раздались еще два стука изнутри. От третьего удара, самого громкого, с натужным скрипом шевельнулась дверца со стороны водительского сиденья, но, к счастью, не открылась полностью – видимо, проржавели петли. Из образовавшейся дверной щели на асфальт начали падать длинные, тягучие капли. И все стихло. Я медленно, стараясь делать это по возможности бесшумно, начал отступать, поглядывая на машины, думая о том, что таким вот ударом вынести широкое стекло автобуса ничего не стоит, да и дверь «мерса» не закрыта на замок. Рукоятка лопатки стала мокрой от пота, но, к счастью, не скользкой. Восемь метров от машин… пятнадцать… двадцать. Теперь можно и отдышаться, а затем, как бы ни хотелось рвануть как можно дальше отсюда, остановиться. Нельзя здесь бегать, а в моем случае – даже резких движений не допускать… Пронесло, кажется. Из «пазика» не донеслось ни звука, «мерс», тихонько скрипнув, тоже притих. Интересно, а как они, бандюки эти, планируют вывезти товар со склада, если, конечно, там еще что-то осталось? Дорога вроде чистая в плане аномалий, но вот что делать с тем же автобусом? Если оттуда полезут, то ведь, пардон, и обделаться недолго, особенно если водитель неподготовленный и с тонкой душевной организацией. Что уж говорить, если при виде ходячих трупов даже бывалые бродяги порой седеют… Как пить дать по газам шарахнет, а то и в кювет слетит. Эх ты, «главбухтер» драный, дурная у тебя затея, дурная. Понимаю еще, если бы килограммов тридцать – тридцать пять сотовых да нетбуков там было, это и на своем горбу вынести без проблем можно. Но шесть поддонов? По аномалиям, по Зоне? Да еще и на машинах, которые глохнут тут через минуту… о-ох. Не пришлось бы таскать это все действительно на себе.
