Александр Афанасьев - Чужая земля

Здесь меры безопасности были более патриархальными — он предъявил пропуск вахтеру, конечно же отставному сержанту британской армии, человеку, достойному самого высокого доверия. Тот прочитал их — въедливо, внимательно. Отдал назад, козырнул.

— Сэр, баронет Киллмахью в библиотеке, один.

— Спасибо…

Баронет и в самом деле был в библиотеке. Маршал даже знал, что он читает — «Упадок и разрушение Британской Империи Брендона». Весьма поучительная книга.

Стул стоял спиной к двери, маршал почтительно кашлянул.

— Сэр?

Постоянный секретарь Алан половил книгу на стол, встал со стула, потер подбородок.

— Мне не нравится происходящее в Пакистане. Категорически не нравится — начал он сходу, без предварительного разъяснения, о чем пойдет речь — такое ощущение, что кто-то мутит воду. Эти придурки шесть лет гонялись за мертвецом, тратили колоссальные деньги. Теперь их отпихнули от кормушки и им это не нравится. Я не исключаю, что кто-то в американской верхушке может сознательно педалировать эту ситуацию с целью дестабилизации Пакистана, провоцированию государственного переворота в нем и последующей войны. Каяни едва держит плотину[32]. В этом случае и Гадири и проект Аль-Исра не более чем предлог, возможно — нет ни того ни другого. Ублюдки нанесут удар по какой-нибудь пакистанской военной базе или того хуже — ядерному объекту. Пакистанские военные и так на пределе, произошедшее в Абботабаде довело их до кипения. Если прямо сейчас произойдет еще что-то в этом духе — они восстанут. Свергнут правительство, возможно — побратаются с местными исламистами и придут, твою мать к власти. Обаме ничего не останется, как санкционировать военную операцию, а нам ничего не останется, как присоединиться к ней. А там — сто семьдесят миллионов человек и полторы сотни ядерных зарядов. И до миллиона активных боевиков и их прямых агентов и пособников. Теперь вы понимаете, что стоит на кону?

— Так точно, сэр — сказал сэр Алекс.

— Нужно послать группу спецназа. Обычными мерами здесь не обойтись, нужны экстраординарные. Мне не нравится, что мы блуждаем в потемках. Нужно послать отряд САС, который проникнет в спецсектор аэропорта в Исламабаде и выяснит, что там, черт побери, происходит на самом деле. Если кто-то из американцев ведет игру — мне нужны доказательства. С ними я пойду к премьер-министру, а премьер-министр обратится к президенту США. Иначе может получиться так, что подонки втравят нас в войну с ядерным Пакистаном, а это — конец света. Конец света, маршал, вы это понимаете?

Сэр Алекс невесело усмехнулся.

— Пытаюсь понять, сэр. Но почему все это пойдет через меня, а не через MI-6?

— Видите ли, Алекс… — баронет смотрел прямо в глаза директору военной разведки — у меня нет никакого доверия ни к MI-6, ни к тому, что они делают. Когда только заваривалась вся эта каша в Ираке — несколько аналитиков пытались предостеречь от вторжения. Им приказали заткнуться. Премьер-министр действовал на основании доклада, составленного именно MI-6 и подписанного директором службы. А теперь мы выясняем, что двенадцать миллиардов долларов ушли в неизвестном направлении[33] — и это только цветочки. В MI-6 и армии существуют люди, которые так же весьма заинтересованы в новой войне — пусть это даже и уничтожит Британию. А вот мне — нужна правда, Алекс, старая добрая правда.

— Да, сэр — маршал Корриган только сейчас понял, в какое дерьмо он лезет. Если он и его люди проколются — отставкой дело не ограничится, его могут просто убить.

— Поэтому — можете считать это официальным поручением Правительства. Вам вменяется в обязанность подготовить группу САС, перебросить ее в Пакистан и руководить ее действиями. Штаб-квартира правительственной связи обеспечит вас напрямую всей нужной информацией, я неофициально поговорю с Йеном.[34] Никаких контактов ни с MI-5, ни с МИ-6, ни с ЦРУ, если вы не хотите подставить своих людей и подставиться самим. Все ясно?

— Так точно.

— Пришлите ко мне офицера связи. Кого-то потолковее. Из тех, кому вы доверяете, и к кому никак нельзя подъехать. Вся связь через него, из рук в руки, никаких телефонов, сообщений и того подобного.

Сэр Алекс понимающе кивнул. Несмотря на то, что это было противозаконно — их прослушивали двадцать четыре часа в сутки. MI-5 прослушивала телефоны, американцы использовали глобальную систему перехвата Эшелон для того, чтобы контролировать своих союзников, их не раз уже ловили на этом, но они даже не считали нежным извиняться. В двадцать первом веке — лучшим средством связи снова стали письма, передаваемые из рук в руки с курьером и сжигаемые после прочтения.

— Зря я это сделал… — вдруг сказал Алан.

— Что именно, сэр?

— Зря я высказал свое отношение ко всему этому. Через пару часов — кто-то из тех, кто сидел на совещании уже напишет отчет для американского посольства. Мы носимся как дурак с писаной торбой с нашими отношениями с американцами — но эти отношения могут запросто нас угробить. Идите. И будьте предельно осторожны.

Уроженец Лондона, сержант двадцать второго полка Специальной авиадесантной службы Тимоти Гибсон, одетый, как одеваются афганцы в широкие штаны, рубаху и безрукавку, с мастерски повязанной чалмой на голове, внимательно вслушивался в слова, плывущие в раскаленном воздухе. Это не азан, это икама судя по словам «кад камат ас салаху», произнесенным перед самым концом икама. Эти слова дословно означают «пришло время молитвы» и, судя по тому, как они произносятся — для произносящего их арабский язык не является родным. Наверное, так оно и есть — здесь за время войны убили немало имамов, а на замену им — приходили обычно с востока. Деобандисты, выпускники либо медресе и исламских университетов в самом Деобанде, либо — печально известного медресе Хаккания в самом Пакистане, которое власти Пакистана почему-то не закрывают несмотря на то, что это — рассадник самого махрового ваххабизма. Во многих местах священных для любого правоверного слов буква «х» заменена на «т», причем это типичное жесткое произношение буквы «т» для человека, родным для которого является урду. Молитву транслируют из магнитофона, расположенного где-то на крыше какого-то дома и включенного на полную громкость. Так они напоминают — что они есть и от них — никуда не деться…