-- Знаешь, Андрей, давай и мы останемся. Костер, хорошая компания... Что еще надо человеку? -- произнося эти слова, я взъерошил Пашкину белобрысую шевелюру.
-- Почему нет? -- Лешего не пришлось долго уговаривать. -- А ну, молодежь, сгоняйте за стульями, а то старые дядьки едва на ногах держатся.
Стоило Лизе с Павлом покинуть кухню, как я зашипел на приятеля:
-- Э... ну ты, полегче с определениями. Какие же мы старые?
-- Что, седина в бороду, бес в ребро? -- осклабился Загребельный. -- Скажи ей, что тебе тридцать, а выглядишь на полтинник потому как... -- Леший прыснул и припомнил бородатую шутку: -- У верблюда два горба, потому что жизнь борьба.
-- Лиза знает сколько мне, -- я уже и сам был не рад, что начал этот разговор.
-- Тогда вообще не вижу смысла обижаться, -- мой приятель в недоумении развел руками.
Когда я угрюмо промолчал, Андрюха пошел на попятную:
-- Ладно уж, больше ни слова о возрасте. Обещаю. -- Леший помедлил и добавил: -- Только один совет...
-- Ну.
-- Побрейся. А то рожа у тебя, прямо как у криминального элемента с Кавказа, -- слово "Кавказ" Загребельный произнес с колоритным грузинским акцентом.
Вот чего-чего, а грузином меня никогда не величали. Может именно поэтому я тут же поднес руку к лицу и ощупал его словно слепец. Худые впалые скулы и квадратный, слегка тяжеловатый подбородок поросли недельной щетиной. Однако не думаю, что это уж очень делало меня похожим на горячих горных абреков. Насколько я помнил, их основными отличительными чертами всегда были орлиный нос и кепка-аэродром.
Цирк-зоопарк, нос! Я мигом коснулся своей переносицы и обнаружил на ней хорошо прощупываемый горб. Вот блин, проклятый ФСБшник, накаркал таки со своим верблюдом. Один горб у меня уже образовался. Притом все как и говорил Леший... борьба тогда была не на жизнь, а на смерть. Я тут же припомнил часы, проведенные в плену у кентавров. Мне тогда переломали не только нос, но и ребра. А о сотрясении мозга и прочих повреждениях моего бренного тела не стоит и вспоминать.
-- А вот и мы!
На кухню протиснулись брат и сестра Орловы. Каждый из ребят тащил по два стула.
-- Садись, Максим.
Лиза поставила рядом со мной просторное и удобное пластиковое кресло, такие обычно выставляли на открытых летних площадках или кафе. Остальные три стула были простыми деревянными, сконструированными без особых претензий на удобство.
-- Везет же некоторым, -- с наигранной завистью вздохнул Загребельный, и я понял, что он не только о кресле.
Минут пять мы сидели молча. Просто наслаждались покоем и видом весело горящего огня. Кроме этого кухня потихоньку наполнялась запахом готовящейся пищи, что само собой поднимало настроение, способствовало некоторой расслабленности и мечтательности. Нажраться и на боковую! А что, вполне приличная мечта для мира, в котором удачей уже считается дожить до следующего дня.
Все испортил Леший. Подполковник ФСБ не мог не думать о проблемах:
-- Никак не могу взять в толк, почему они сегодня напали? -- протянул он задумчиво.
-- Ты о кентаврах? -- переспросил я, с трудом возвращаясь из сладкого мира грез.
-- О них, родимых. О ком же еще?
-- Да, странно, -- согласился я. -- ОН не обещал, что шестилапые воспылают к нам горячей любовью, но гарантировал, что в течение двух месяцев атак не будет.
-- Кто "ОН"? -- громко спросил Пашка.
-- Тс-с-с... -- я приложил палец к губам, давая пацану понять, что не стоит влезать в разговор старших как по возрасту, так и по званию.
-- Давай просто послушаем, -- Лиза поняла мой намек и осадила брата.
-- Вот это правильно, -- похвалил ее Загребельный и тут же вернулся к прерванной теме: -- Сегодня кентавры нападали уж очень прямолинейно, почти как год назад, когда мы встретились с ними впервые. Это странно, ведь с тех пор они серьезно эволюционировали, многому научились.
-- Обкурились наверное, -- я отшутился, так как свежих мыслей по этому поводу почему-то не родилось.
-- Смешно, -- ответил подполковник ФСБ даже не улыбнувшись. -- Неужели в этом и заключалась помощь Главного? Погрузить этих тварей в полусонное состояние и дать нам возможность валить их как в тире.
Услышав имя "Главный", Лиза с Пашкой переглянулись, но на этот раз удержались от расспросов.
-- Честно говоря, я надеялся что он имел в виду нечто совсем иное, -- мне ничего не оставалось, как сокрушенно покачать головой.
-- Я тоже, -- Леший со злостью сплюнул. -- Все-таки сволочь этот Главный. Никому верить нельзя!
В тот самый момент, когда Андрюха произносил эти слова, через порог кухни перешагнул Костя Соколовский.
-- Вкусно пахнет, -- на его лице заиграла счастливая улыбка. -- Вы этим ароматом раненых прямо на ноги подняли. Вон, стоят за стеной, вдыхают будто живительный эликсир.
Услышав эти слова, подполковник ФСБ резко развернулся и глянул в сторону раздаточного окна. Снаружи и впрямь стоял человек. Только к тому моменту, когда на него глянул я, раненый уже повернулся и медленно удалялся прочь. Все, что удалось разглядеть, так это старую солдатскую шинель и перевязанную окровавленным бинтом голову. Бежать за ним и расспрашивать кто такой и что делал около окна казалось глупостью. Что он тут мог делать? Просто голодный, причем настолько, что пришкандыбал сюда в надежде первым получить заветную пайку.
Придя к такому выводу, я слегка успокоился и решил посоветовать Андрюхе сделать тоже самое. Однако, глянув на приятеля, я понял, что мой совет вряд ли подействует. Загребельный сидел хмурый, с плотно сжатыми губами и сдвинутыми бровями.
-- Ты чего? -- я попробовал его растормошить.
Леший медленно перевел на меня взгляд и негромко произнес:
-- У него ранение в голову. Половина лица изувечена и нет левого глаза.
При этих словах я вздрогнул. Это действительно было словно предупреждение, напоминание о прошлом.
Ужинать мы сели в отдельной комнате, которая находилась в глубине убежища. Чтобы добраться сюда из общего зала, предстояло преодолеть метров пятнадцать узкого извилистого коридора с темными, жутковатыми в своем безмолвии и своей бездонности провалами дверей. Это помещение Леший выбрал не случайно. Сегодня он хотел наконец поведать членам группы о наших дальнейших планах, после чего предложить им сделать свой выбор. На всякий случай мы с подполковником решили, что эта информация не должна коснуться чужих ушей. Как говорится, береженного бог бережет.
По периметру небольшой комнаты стояли грубо сколоченные двухярусные нары, в центре круглый, когда-то полированный стол и четыре стула. Это было именно то помещение, в котором обычно ночевал Крайчек вместе с другими ответственными лицами колонии. Отсюда и столь роскошная меблировка. В других жилых комнатах убежища кроме матрасов, лежащих прямо на полу, вряд ли можно было отыскать что-либо еще.
