По периметру небольшой комнаты стояли грубо сколоченные двухярусные нары, в центре круглый, когда-то полированный стол и четыре стула. Это было именно то помещение, в котором обычно ночевал Крайчек вместе с другими ответственными лицами колонии. Отсюда и столь роскошная меблировка. В других жилых комнатах убежища кроме матрасов, лежащих прямо на полу, вряд ли можно было отыскать что-либо еще.
-- Приступить к принятию пищи! -- для порядка скомандовал Загребельный.
На него с любопытством покосились восемь человек, которые в этот момент уже доедали свои порции.
-- Спасибо, что разрешил, -- хмыкнул... нет, скорее зевнул я.
-- Порядок есть порядок, -- ответил подполковник.
-- Хорошо пошло, -- смачно отрыгнул Сергей Чаусов. -- Что за мясо такое? Раньше никогда не ел.
-- Тебе лучше не знать, -- я улыбнулся и сделал это специально, чтобы не скривиться.
-- Так точно, лучше не знать, -- мигом согласился громила морпех.
По его физиономии стало понятно, что Сергею глубоко наплевать чем набивать желудок. Если скомандуют "можно", он будет жрать крестовиков прямо живьем. Замечательное качество для солдата, а для солдата мрачной эпохи постапокалипсиса так вообще -- сказка.
Стук ложек по мискам и котелкам постепенно стихал. Его сменило бряцанье кружек. Запивали просто кипятком, наливая его из пузатого закопченного чайника. Горячая жидкость текла по горлу, согревала и расслабляла. Понимая, что еще чуть-чуть и у людей начнут слипаться глаза, я подтолкнул своего соседа плечом:
-- Давай, начинай.
-- Угу, -- Загребельный запихнул в рот последнюю ложку каши и принялся спешно запивать ее кипяченной водой.
Именно в этот момент в коридоре отчетливо послышались шаги. Обычные человеческие шаги. Вроде обращать на них внимание или чего доброго опасаться причин не было, однако почему-то все бойцы Красногорского спецназа мигом напряглись. А Соколовский даже потянулся за автоматом.
-- Капитан, мы в убежище, -- вполголоса напомнил я.
-- Да, конечно... -- Костя кивнул и убрал руку с оружия.
Все молча ожидали появления гостя. Шаги приближались. Вслушиваясь в них, я стал различать шарканье то ли усталого, то ли больного человека. Больного или раненого? Раненый! Подобно вспышке молнии в мозгу родилось предчувствие. Я был почти уверен, что знаю кто сейчас появится на пороге. Это будет тот человек с изуродованным лицом, одноглазый в окровавленных бинтах. Это судьба! Это просто не может быть никто иной!
-- Вижу, вы не спите, -- под аккомпанемент знакомого, слегка охрипшего голоса из темноты появился Анатолий Нестеров. -- Свет горит... Голоса...
Фух! Я вздохнул с облегчением. Слава богу, никаких сюрпризов.
-- Ну, свет, допустим, мы гасить не собираемся, -- ответил Костя Соколовский. -- И вам не советуем.
-- Понятное дело, не будем, -- согласился с предложением капитана милиционер. -- Как можно, у нас ведь раненые.
-- Толя, проходи, садись. Чего в дверях стоять? -- я указал на свободную койку.
-- Собственно говоря, я не надолго, -- Нестеров секунду поколебался, но затем все же вошел и сел. -- Пришел для того, чтобы спасибо сказать, -- майор мял пальцы на руках и неотрывно глядел в пол перед собой. -- Вы нам жизнь спасаете. Без вас бы нам полный каюк.
Майор запнулся. Было понятно, что он собирается с духом перед тем, как сказать что-то важное, хотя и весьма для него болезненное.
-- Я понимаю, вас вышвырнули из Одинцово, но...
-- Раненные поели? -- перебил я милиционера.
-- Что? -- Нестеров не сразу понял вопрос. -- А... да... поели.
-- Ну вот и славно, -- я поднялся на ноги. -- Все остальное чушь собачья. Забудь. Завтра переберемся в Подольск, и все будет просто замечательно.
Анатолий хотел что-то ответить, но я ему не позволил. Остановил жестом руки, одновременно обращаясь к Загребельному:
-- Ваша очередь, товарищ лектор.
Леший внимательно поглядел на Нестерова, а затем угостил вопросительным взглядом и меня.
-- Хочу, чтобы Толя тоже послушал, -- настоятельно потребовал я.
Подполковник продолжал колебаться. Чтобы дать ему время и это не выглядело нажимом с моей стороны, пришлось пойти на маленькую хитрость:
-- Дай закурить. У тебя ведь, кажись, еще оставалось?
Леший полез за кисетом, а я, пользуясь моментом, незаметно наступил ему на ногу. Тот вздрогнул и поднял на меня глаза. В ответ пришлось состроить страшную рожу, давай, мол, не выпендривайся.
Свернув самокрутку, я направился к двери.
-- Не хочу отравлять легкие двух юных созданий, -- объяснил я и поглядел на этих самых созданий. Что-то они неестественно тихо отнеслись к моей шутке.
Причина этой тишины стала ясна с первого взгляда. Лиза с Пашкой спали, прижавшись друг к другу, на одной из коек нижнего яруса. Там же где до этого и ели.
Участников нашего полуночного военного совета стало на двоих меньше. А может оно и к лучшему? Честно говоря, я вовсе не горел желанием тащить детей на Проклятые земли. А так придумаю что-нибудь, попрошу их подождать меня в Подольске.
С души свалился тяжеленный камень. И теперь, облокотившись о дверной косяк, я с наслаждением затягивался горьковатым дымом, ждал, когда Леший начнет.
-- Значит так...
Первые слова подполковника были произнесены довольно громко, и Соколовский поймал его за локоть. Костя взглядом указал на спящих Пашку и Лизу, и Загребельный согласно кивнул.
-- Значит так, -- продолжил он уже значительно тише. -- То, что сейчас будет сказано, является истиной правдой и вопросы "откуда мы это знаем?" здесь неуместны. Все поняли?
Леший обвел пристальным взглядом своих бойцов, Блюмера и милиционера. Пятеро из них тут же согласно закивали, а Нестеров неопределенно пожал плечами. Загребельному реакция майора не очень-то понравилось, но Андрюхе пришлось ее проглотить.
-- Перед нами стоит непростой вопрос: "Что делать дальше?", -- подполковник справился со своим недовольством и продолжил: -- Кое-кто скажет, что это не вопрос. Перебраться в какую-нибудь колонию поюжнее, в Чехов или Серпухов, например, и жить там мирно, долго и счастливо. Так?
-- Лучше в Домодедово, -- буркнул себе под нос Соколовский. Вырвалось это у него совершенно случайно, поэтому капитан, извиняясь, тут же приложил руку к груди.
Все Красногорцы поглядели на Соколовского с пониманием, а у Лешего на лице даже проскользнула легкая тень вины. Я сперва не понял почему, а затем все же догадался. Ни о каком Домодедово, Чехове или Серпухове речь идти не будет. В наши планы входило совершенно иное.
