– Новенький. Видел же, утром капсулу сбросили.
Желтоволосый кивнул, по-прежнему не спуская с меня глаз. Напряжение все нарастает. Одно неосторожное движение – и начнется пальба. Этот хмырь, конечно, заметил, что винтовка Бао болтается у меня за спиной, и теперь все зависит от того, какие выводы он из этого сделает. Точнее, от того, какие действия предпримет, исходя из этих выводов.
Да уж, было время, любил я пощекотать нервы подобным образом. Но сейчас постарался загнать нарастающий азарт поглубже, потому что он лишь мешает делу.
– Далеко капсула-то? – спросил желтоволосый.
– Далеко. Там… – я неопределенно мотнул головой.
– Что ж ты бросил-то ее? Обычно новички недельку-другую возле капсулы ошиваются. На запасах жируют.
– Приземлился неудачно. Еле выбрался. А капсула – под откос. Вот и пришлось топать куда глаза глядят.
– М-м… – кивнул желтоволосый. Поверил или нет – не разберешь. – Не повезло… Ладно, айда в лагерь. Стемнеет скоро.
– Погоди, Ханс, а с Морисом-то что?
– Говорят же, кранты братану твоему. Жалко, конечно. Но… все там будем. Идем.
Ханс еще раз, напоследок, впился в меня глазами. Я спокойно встретил его взгляд. Молча. Сейчас лучше держать рот на замке, больше слушать. И постараться не оборачиваться к этим ублюдкам спиной.
Уж этот-то урок я усвоил намертво.
У лагеря были меньше чем через час. Последние полкилометра шли по относительно ровному плато, упирающемуся на севере в очередную «ступеньку». Четко различимая, очищенная от булыжников тропа привела нас прямо к входам в пещеры.
Главных входа было два, в десятке метров друг от друга. Выше по склону чернела еще целая уйма отверстий, но до них без снаряжения не доберешься – скала поднимается почти отвесно, и зацепиться здесь особенно не за что.
Возле входов суетится пара десятков оборванцев, стаскивающих в кучу крупные валуны.
– На ночь входы закладываем. Опасно, – не дожидаясь моего вопроса, пояснил Бао.
Всю дорогу коротышка держался возле меня, будто в друзья набивался. Видно, предпочитал мою компанию соседству с желтоволосым и его дружками. Впрочем, меня это вполне устраивало. Ханс – тот еще головорез, а уж от Джо, брата Мориса, мне вообще лучше держаться подальше.
Сооружающие каменную баррикаду зэки встретили нас довольно прохладно. На меня даже не взглянули, как будто новенькие здесь в порядке вещей. Хотя Ковальски же говорил, что заключенных сюда сотнями сбрасывают, раз в несколько дней…
Впрочем, дело не только в этом. Все работающие безоружны, лишь у некоторых болтаются на поясе дрянные самодельные клинки. Одежда еще грязнее и изодраннее, чем у Ханса и остальных. Взгляд затравленный, головы постоянно опущены вниз. Да уж, здесь наверняка своя иерархия, как и на всякой «зоне». Эти, скорее всего, – самый низ, рабы.
Оба входа ведут в одну и ту же, циклопических размеров, пещеру. Внутри уже горят костры и факелы, но их свет редко где достает до стен, так что ощущение такое, что лагерь разбит прямо снаружи, на свежем воздухе.
Хотя, насчет «свежего воздуха» я, пожалуй, поторопился. Едва мы продвинулись в глубь пещеры, как в нос шибанула несусветная вонь, от которой у меня даже глаз заслезился. Хотя, может, это от дыма. Топливом здесь, как я увидел, служит высушенный «мох». Горит он неплохо, но едва заметный сизоватый дымок, что от него исходит, по действию, пожалуй, посоперничает со слезоточивым газом.
– Это главная пещера, – сказал Бао. – Вон там начинаются ходы. Ведут внутрь горы.
– Далеко?
Он пожал плечами:
– Мы далеко не забираемся. Наоборот, замуровали много. Чтобы оттуда ничего не полезло.
– Куда сейчас? – спросил я, оглядываясь.
В пещере, похоже, собралось все население лагеря. Занимаются кто чем, но цель у всех, похоже, одна – произвести побольше шума. Всеобщий гвалт, многократно отражаемый гулким эхом, начинает давить на уши. А в сочетании с красноватым, колыхающимся светом костров открывшаяся взору картина производит воистину неизгладимое впечатление. На старушке Земле был один художник… Босх, кажется. Любил, знаете ли, всякие демонические пейзажи. Здесь бы ему было где разгуляться…
– К Джамалу. Ханс уже у него.
Желтоволосый действительно куда-то запропастился.
– Что за Джамал?
– Увидишь…
Бао провел меня к дальнему краю пещеры, где в стене зияли чернотой несколько больших проемов.
– Сюда, – буркнул он, нырнув в крайний слева ход. Я последовал за ним. Не заметив в темноте выступа на потолке, здорово приложился об него затылком. Зашипел от боли.
– Осторожней, – запоздало предупредил узкоглазый.
Узкий извилистый лаз вывел нас в небольшую пещеру, освещенную едва тлеющим костром и парой факелов. Здесь нас встретили двое головорезов, с головы до пят увешанные оружием. В одном из них я узнал Ханса.
Бао вопросительно вскинул голову, и желтоволосый чуть посторонился, пропуская нас ко входу в очередной лаз.
– Пусть идет. Один. Пушки оставить здесь.
Чуть помедлив, я достал из-за спины огнестрел узкоглазого и вместе со своим вручил его Хансу. За винтовками последовал тепловой бластер вместе с кобурой, пояс с гранатами… Остался только нож в притороченных к лодыжке ножнах и еще кое-какие сюрпризы во внутренних карманах комбинезона.
Обыскивать меня не стали, что довольно-таки опрометчиво с их стороны. Ханс лишь кивнул, приняв оружие, и мотнул головой в сторону хода, подсвеченного изнутри красноватым светом факелов и оттого похожего на жерло печи.
Пригнувшись, я шагнул в узкий штрек, судя по следам на стенах, прорубленный в скале вручную, кирками. Идти пришлось недолго, с десяток шагов. Затем лаз резко расширялся, переходя в довольно обширную пещеру с естественным возвышением посередине. По всему периметру в скалу вбиты железные крючья, на которых покачиваются на ржавых цепях круглые чаши-светильники. В некоторых из них весело пляшет пламя, в некоторых лишь слабо светится остывающая кучка углей. В центре пещеры – массивная жаровня на разлапистой треноге. На решетке жаровни шкворчат несколько узких ломтей мяса.
Я прищурился, заметив какую-то возню сбоку от жаровни, в немыслимой груде тряпья и шкур. До меня донесся какой-то полувсхлип-полувзвизг, и груда вдруг исторгла из своих недр нечто женского пола, абсолютно голое, с гривой черных спутавшихся волос. Увидев меня, это нечто откинуло волосы с лица, оказавшегося вопреки моим ожиданиям довольно-таки смазливым, разве что чумазым донельзя и с огромным синяком на левой скуле. Окинув меня изучающим взглядом черных, бесовски поблескивающих в свете факелов глаз, девица ухмыльнулась и, развернувшись, скрылась в низком боковом лазе, напоследок представив на обозрение замысловатую татуировку на филейной части.
