Кергису хотелось верить, что человеческий голос не способен на подобное, но звук передавал слишком человеческие эмоции. Кергис узнал его — порождение ярости и безумия. В его основе лежал белый шум — будто звук транслировали по вокс-связи, но это не скрывало чистую бурлящую эмоцию. Кергис различал в голосе гнев, горе и боль предательства. Но, кроме того, он слышал и нотки безумия.
— Это началось где-то в середине боя, — сказал Арик. — Охотничья стая при его звуках бросилась врассыпную.
— Рассредоточьтесь, — приказал Кергис отделению. — Оно приближается, и оно враждебно. А раз оно испугало стаю, то наверняка опасно для нас.
Вой стал еще громче. Хотя звук отражался от стенок камеры, было понятно, из какого туннеля он исходит. Выйдя вперед, Гурбан поднял ауспик, пытаясь считать данные.
— Большое, — сказал он. — Судя по размеру контакта, еле помещается в туннеле.
— Проверьте болт-пистолеты и мелтазаряды, — сказал Кергис, когда Гурбан снова присоединился к Белым Шрамам, стоящим посредине камеры. — Но не используйте их без моего приказа. Если это возможно, ограничимся холодным оружием.
На самом деле он сомневался, что мечи справятся с тем, что с минуты на минуту должно было показаться из отверстия туннеля, но все равно решил попробовать, пока еще был шанс оставить их миссию необнаруженной.
Звук превратился в оглушающий рев. Кергис нажал руну активации на силовом мече, увидев появившуюся из туннеля темную фигуру.
Разглядев существо, Кергис понял, что он со своим отделением попал в переплет.
Его имя давно пребывало в забвении. Если те, кто держал его сейчас в плену, звали его как-то, это было слово «Шулок-ак-алим-нег» — что означало «он воет без конца» на искаженном арго главарей военной банды. Коротко его называли Шулок.
Он не имел привязанностей. Его настоящее имя было потеряно в тот день, когда его предали братья.
Когда-то он был красив и хорошо сложен, силен телом и духом. Он был Астартес. Когда его братья восстали против Императора, он последовал их примеру. В конце концов они потерпели поражение в борьбе, но утешали себя тем, что помогли нанести смертельный удар Императору и всем его деяниям.
Прошли годы, и оказалось, что они ошибались. Последователи Императора отказались признать его отречение от престола. Они посадили его на золотой трон и сделали из него подобие бога, чтобы он управлял завоеванной галактикой. Трудно поверить, но Империя, которую он основал, процветала и становилась сильнее.
Разозленные таким поворотом событий, Шулок с братьями стали нападать на владения Императора. Полные горечи и желания отомстить за поражение, они стремились уничтожить их.
На самом деле больше не было великой стратегии или благородной цели. Когда-то они начали войну за идею. Но поражение изменило все. Теперь они просто убивали ради самого убийства. Они воевали, чтобы нести врагам разрушения, не думая о высоких идеалах или последствиях.
По мнению существа, которое стало Шулоком, это были прекрасные времена. С годами его воспоминания потеряли яркость, но он помнил пьянящее чувство свободы. Он дрался среди звезд вместе со своими братьями. Он узнал, что такое победа и слава.
Но однажды он умер.
Шулок хорошо помнил тот день. Они воевали под гигантским красным солнцем. В бою один на один какой-то воин из Багровых Кулаков вдруг направил на него болт-пистолет. Противник целился в упор, дуло оружия казалось огромным, будто разверзшаяся пропасть. Шулок попытался схватить пистолет и отвести дуло в сторону, но было поздно. Яркая вспышка — и его мир провалился в темноту.
А после было предательство. Он очнулся и почти не почувствовал своего тела. Озадаченный незнакомыми ощущениями, он попытался поднять руки, чтобы их рассмотреть. Увидев, что произошло, он тоскливо закричал.
Его уложили в металлическую оболочку. Тело, не подлежащее восстановлению, было заключено в холодный саркофаг, чтобы стать мозговым центром гигантской боевой машины.
Охваченный бешенством, он требовал освобождения. Крики ярости сменялись мольбами. Он просил, чтобы хоть кто-то смилостивился над ним. Даже смерть лучше вечного заключения. Он умолял, чтобы его убили.
Единственное, что он услышал в ответ, — жестокий смех. Прислушавшись, он понял, что неподалеку стоят несколько его братьев. Возглавлял их командир, военный кузнец. Он улыбнулся самодовольно и насмешливо.
— Убить тебя? Не думаю. Теперь ты для нас ресурс, и достаточно ценный. И грех тебе жаловаться. Мы воспользовались твоим собственным обещанием. Помнишь, ты когда-то провозгласил наш боевой клич: «Железо внутри — железо снаружи!» Теперь, мой друг, ты на самом деле стал железным воином.
Именно тогда существо, которого потом назовут Шулоком, заслужило свое имя. Оно принялось выть, высвобождая свою боль и разочарование, пытаясь вырваться из цепей, которыми сковали его братья.
И с того дня вой не прекращался. Люди, что его предали, давно умерли — их убили много лет назад в битве, которую он сам едва помнил. Но даже с их смертью его плен и мучения не закончились. Тысячи лет его передавали из банды в банду, продавали или захватывали как трофей.
И все это время вой продолжался, став рефлекторным. Живой человек из плоти и крови не может кричать вечно, ему нужен отдых и сон. Для механизма таких ограничений нет. И тысячи лет спустя вокс-аппарат, встроенный в машину, по-прежнему транслировал тот резкий, пронизывающий крик.
Его давно покинул разум, не выдержавший столетий заключения. Если и осталась для него хоть какая-то спасительная малость — это было удовольствие от убийства врагов.
Ему нравилось убивать Астартес, особенно наследников верных Легионов, которые встали на сторону Императора во время бунта. Шулок ненавидел их больше всего. Они напоминали ему обо всем, что он потерял. Убивая их, он чувствовал облегчение и радость, которые пусть ненадолго, но заглушали его боль и страдания.
В последнее время Шулоку не часто представлялась возможность прикончить хоть кого-нибудь. Устав от его воя, те, кто держал его сейчас в плену, закрыли его в заброшенных туннелях под Игнисом Монсом. Будучи предоставлен самому себе, он скоро узнал, что единственные существа, живущие в туннелях, кроме него, — это банды охотничьих животных. Он пытался преследовать их, чтобы удовлетворить жажду убийства, но они оказались непростой добычей, слишком быстрыми и хитрыми, чтобы позволить легко поймать себя.
Без убийств его существование стало еще более нестерпимым. Но однажды звуки, раздавшиеся в глубине его подземного жилища, сообщили о присутствии свежей добычи.
