Через несколько сот ярдов вновь появился риф. Постепенно он все дальше отступал от берега, так что количество обломков на берегу уменьшилось.
Однако им повезло: двадцатифутовая доска в четырнадцать дюймов шириной, абсолютно целая каким-то образом нашла проход через барьер и была выброшена на песок. Мальчики тщательно воздерживались от предположений, что доску могло принести со строительного участка на другом конце острова. Вспомнив о поврежденной лодке, они радостно оттащили находку от воды, и Мальмстром написал на песке рядом с ней свое имя. Они оставили доску, решив подобрать ее на обратном пути.
Кроме этого, «южный берег» — почти прямая полоса берега, протянувшаяся на три мили вдоль южной стороны более длинной части острова — не дала мальчикам ничего интересного. Они нашли задохнувшегося ската, и Боб, вспомнив, как выбрался на берег Охотник, внимательно осмотрел его. К нему присоединился Хей, но они ничего не обнаружили. Скат уже довольно давно лежал на берегу, и осмотр был неприятным процессом.
— Пустая трата времени, что касается нас, — заметил Охотник, когда Боб выпрямился.
Он верно угадал мысли мальчика. Боб чуть не согласился вслух, но вовремя вспомнил, что они не одни.
Боб опоздал на ужин. Доску совместными усилиями отнесли к устью ручья, где лежала лодка, так что единственным последствием деятельности мальчика был начавшийся жар ожога. Даже Охотник не успел оценить опасность и определить симптомы, чтобы заставить Боба одеться.
Впрочем, в отличии от Боба, чужак видел и один положительный момент в происшедшем.
Он мог эффективней, чем лекция, излечить мальчика от все усиливавшейся тенденции отдать заботу о здоровье своего тела Охотнику. Он на этот раз ничего не сказал: пусть боль говорит за себя. Всю ночь Боб лежал, стараясь как можно меньше касаться простыней. Он был недоволен собой: много лет он не был так беззаботен. Единственное извинение, которое он смог отыскать — он приехал домой в необычное время.
Несколько квадратов футов красной кожи, спустившиеся на следующее утро к завтраку, содержали в себе мрачно настроенного молодого человека.
Он сердился на себя, сердился на Охотника, сердился на весь мир. Отец, взглянув на него, решил сдержать улыбку.
Вместо этого он сказал с сочувствием:
— Боб, я думал, что ты пойдешь сегодня в школу, но, может, тебе лучше остыть сначала. Вреда не будет, если ты пойдешь в школу в понедельник.
Боб кивнул, впрочем, не облегченно: он совершенно забыл о школе.
— Наверное, ты прав, — ответил он. — Я все равно не много получу от школы в эту неделю. Сегодня уже четверг. И мне хочется осмотреться вначале.
Отец искоса взглянул на него.
— На твоем месте я бы дважды подумал, прежде чем выйти на улицу с твоей кожей, — заметил он.
— Он и не выйдет, — вмешалась миссис Киннэйрд. — Хотя он и твой сын!
Глава семьи ничего не сказал и снова повернулся к сыну.
— Если уж хочешь побродить, не раздевайся и держись лесов: там по крайней мере тень.
— Он испечется или сварится, — сказала миссис Киннэйрд. — Если испечется, то по крайней мере одежда будет цела. В лесу он изорвет всю одежду и обувь.
— Ладно, мама, я постараюсь держаться посередине.
После завтрака Боб вернулся в свою комнату и надел старый отцовский костюм хаки с длинными рукавами, потом помог матери вымыть посуду — отец уже уехал — некоторое время поборолся с растительностью, которая грозила затопить дом, и наконец, отложив ножницы и гормональный аэрозоль, нырнул в джунгли к югу от дома.
Постепенно он удалялся от главной дороги и поднимался на холм. Двигался от целеустремленно, и Охотник не мог его спросить: джунгли не давали фона для его способа коммуникации. Вскоре они пересекли ручей. Детектив правильно заключил, что это тот самый ручей, через который переброшен мостик на дороге. Упавшее дерево, чья поверхность свидетельствовала о частом использовании, пересекало ручей.
Миссис Киннэйрд не преувеличивала, говоря о джунглях. Немногие деревья достигали большой высоты. Все пространство между ними было буквально завалено порослью. Многие растения были усажены шипами. Боб продвигался со скоростью и ловкостью, свидетельствовавшими о большом опыте.
Многие растения поставили бы ботаника в тупик.
На острове находилась ботаническая и бактериологическая лаборатория, занимавшаяся выращиванием усовершенствованных бактерий, производящих нефть, и растений на корм этим бактериям.
Требовался очень быстрый рост с минимальными потребностями в минеральных составляющих почвы. Выводимые растения часто выходили из повиновения.
Место, куда направлялся Боб, находилось в восьмистах ярдах от его дома, но путь занял больше получаса. Наконец они достигли вершины холма и смогли посмотреть сверху на заселенную часть острова.
Здесь джунгли остановили гормональным раствором, чтобы расчистить место для садов. Тут росло дерево выше всех в джунглях, хотя и не такое высокое, как кокосовые пальмы на берегу. Нижние ветви его исчезли, но ствол был покрыт лианами, и Боб легко взобрался вверх.
Вверху находилась грубая платформа — Охотник понял, что мальчики пользовались этим местом раньше. Отсюда был виден практически весь остров.
Боб медленно обвел его глазами, давая Охотнику возможность рассмотреть подробности, отсутствующие на карте.
Как заметил уже Охотник, некоторые резервуары располагались на берегу. Боб на его вопрос сказал, что в них помещаются бактерии, лучше функционирующие при повышенной температуре.
Днем их нагревает солнце, а на ночь их жизнедеятельность приостанавливается.
— Похоже, их больше, чем было раньше, — добавил он. — Впрочем, тут всегда что-нибудь строят. Трудно сказать точно: большинство из них на дальнем склоне северо-восточного холма. Это единственная часть острова, которую плохо видно отсюда.
— Кроме предметов внутри и вблизи края этих джунглей, — заметил Охотник.
— Конечно. Впрочем, мы не надеялись найти нашего друга на расстоянии. Я пришел сюда, чтобы ты лучше рассмотрел окрестности. Следующие три дня придется поискать. Дольше, чем на понедельник, я не смогу откладывать школу.
Он кивком указал на длинное здание ниже по холму.
— Если бы лодка была в порядке, мы могли бы сейчас осмотреть риф.
— Разве на острове нет других лодок?
— Есть. Вероятно, можно попросить, но не очень умно одному ездить на риф. Если что-то случится с лодкой или напорешься на коралл, будет плохо. Мы в одиночку туда не плаваем.
— Если ты раздобудешь лодку, мы могли бы осмотреть самые безопасные части. А если нет, разве нельзя до рифа добраться пешком?
