Сопя от огорчения, он полез в кобуру и вытащил маузер. К этой затейливой машине он испытывал искреннее уважение, наверное поэтому возня в сним его всегда успокаивала.
— Да уж…, — бормотал он, любовно разбирая его на составные части. — Вот я понимаю машина. Сказка, а не машина!
Пальцы нежно гладили рукоятку, к которой пристал небольшой листочек. В памяти в это время всплывали картины его юности, когда он, восторженным солдатиком, воевал против белогвардейцев. Взор затуманился. «… С еле пробивающимися усиками, боец Третьего кавалерийского полка имени… стоял на вытяжку перед отчитывающим его командиром. В потертой кожанке, пролетарского цвета штанах, тот казался ему чуть ли не богом или, по крайней мере всемогущим человечищем. Его губы изрыгали какие-то слова, знатные усы при этом смешно подпрыгивали, но Голованко ничего этого не замечал. Взгляд его был прикован к вороненному металлу мазера, которым командир полка лихо размахивал».
— А что эти бандуры? — разговаривал он сам с собой, откладывая в сторону одну из деталей. — Ни черта в них нет! Ни красоты, ни силы! Во! Смотри-ка пятнышко! Хм… маслице бы треба, да где его взять-то?! Хоть прямо к немцам иди…
Не глядя, он потянулся за оставленной возле стола деталью. Заскорузлые пальцы несколько раз прошлись по этому месту, но ничего не обнаружили.
— Куда это он запропастился? — недоуменно пробормотал старшина, наклоняясь. — Под стол что-ли закатился? Нет. Черт, только что ведь положил! Хм!
Деталь пропала! Перспектива остаться без столь любимого пистолета настолько отчетливо замаячила перед ним, что Голованко заскрипел зубами.
— Черт побери! Опять! — его лицо пошло красными пятнами; его старые знакомые в этот момент предпочитали от него прятаться. — Убью, когда найду! Пора с этими исчезновениями наконец-то разобраться! Это партизанский отряд или табор?!
С этими словами он вылез из шалаша.
Этот двухэтажный дом с шестиколонным портиком на Зубовской площади в Москве привлекал чиновников многих наркоматов своим расположением и планировкой комнат. Однако, несмотря на высокие потолки, центральное отопление и все остальное великолепие здания редко кто отваживался даже подумать об это… Этот особняк занимало Разведуправления генерального штаба Красной Армии, бывшее 5-ое Управление Наркомата обороны Советского Союза.
— Идет война, а сюда присылают непонятно что! — буркнул капитан Смирнов, пытаясь разобраться в очередном, с его точки зрения, не совсем вменяемом разведдонесении. — Воевал себе, воевал, и на тебе… послали…
Смирнов Игорь Владимирович, бывший начальник штаба 21 стрелковой дивизии… несколько дней назад, как и десяток его коллег, был в спешном порядке переведен в Москву в целях укрепления кадров.
До 1941 г. включительно Разведуправление Красной Армии не могло оправиться от масштабных репрессий 1937–1938 гг., коснувшихся прежде всего среднего и высшего звена организации. За несколько лет было физически уничтожено руководство военной разведки и все начальники отделов: один армейский комиссар 2-го ранга, два комкора, четыре корпусных комиссара, три комдива и два дивизионных комиссара, 12 комбригов и бригкомиссаров, 15 полковников и полковых комиссаров.
— Чего же он тут наворотил? — бормотал про себя новоиспеченный сотрудник внешней разведки, с ужасом оценивая масштаб предстоящей работы. — … Гималаи настоящие!
Массивный стол, своими размерами немного не дотягивавщий до небольшого аэродрома, был завален бумагой — папками с личными делами, какими-то обрывками с буквенными и цифровыми кодами, приказами и распоряжениями. Эти горы, несмотря на ужасающие размеры, необходимо было срочно разобрать и доложить начальству обо всем, что могло его заинтересовать.
— Ладно, надо хоть как-то начать, — капитан потянулся за дальней в стопке папкой, чем-то ему особенно приглянувшейся. — Вот с этой что-ли…
Содержание папки оказалось ему знакомо. Десятки документов с разведывательными сообщениями из Германии и Венгрии были аккуратно сброшюрованы и пронумерованы. Недовольно морщась, капитан начал медленно переворачивать листок за листком, пытаясь не упустить что-нибудь важное…
— Февраль 1941 г., опять февраль 1941 г., — шептал он, вновь слюнявя палец. — Снова февраль, так потом пошел март…, и опять март. Здесь сам черт ногу сломит! Бляха муха, немцы в сотне километров от Москвы, а тут бумажки февральские перебирай! Чего толку-то! Все уже, поздно! Кому это все надо? Бывшему начальнику отдела? Ха-ха-ха-ха! Да, насрал он на все это старье!
— Так, что у нас тут… Сообщение «Арнольда» из Берлина от 27.02.1941 г. начальнику Разведуправления Красной Армии… О новом формирование 40 мотодивизий у меня данных нет, но сейчас идет штатно-организационная перестройка большого числа пехотных дивизий в сторону увеличения их мотомеханизации. В чем конкретно выражается реорганизация и каков новый облик дивизий, пока сказать не могу… Часть танковых дивизий также реорганизуется. В их выборке принимает участие генерал-майор Функ — командир дивизии, находящийся в Ливии…
— И это что, кому-нибудь может потребоваться? — наливался он злобой, переворачивая очередную страницы. — А, это…
— Сообщение «Марса» из Будапешта от 14.03.1941 г… По моим сведениям в Румынии и Болгарии на 14 марта немецких войск имеется около 550 тыс. человек, из которых около 300000 в Болгарии. Всего переброшено 26–30 дивизий, из них 15 в Болгарию. Немцы сосредоточили в районе Лютца, Радомир около 7 дивизий… О, Боже!
С резким хлопком он закрыл папку и кинул ее в сторону дивана.
— Может в этой что-то другое?! — с надеждой в голосе Смирнов выцепил какой-то небольшой бумажный сверток. — Что тут у нас? Какие-то обрезки…
Упавшие на пол веревки раскрыли пакет, из которого на стол посыпались маленького размера бумажки серого цвета. При ближайшем рассмотрении они оказались выжимкой из перехваченных, довольно свежих, немецких радиограмм. Последняя, как убедился капитан, вытянув последний обрезок, была датирована прошлой средой, то есть буквально неделю назад.
— Интересненько получается, — бодро протянул он, изгоняя из своего голоса недовольство. — Центральное направление… Зона ответственности… г. Брест. Так, это район Бресткой крепости… Что же у нас здесь такое?
Капитан поднес документ ближе к окну, так как в одном из мест шрифт не очень хорошо пропечатался. Содержание разведывательных донесений оказалось довольно странным, что требовало самого пристального внимания к документам всей этой папки.
— Вот, кажется, еще что-то эдакое, — он отложил в сторону один кусок и взял следующий. — Был объявлены карантин… Осуществлены массовые карантинные мероприятия. Более 12 тысяч человек изолированы в местах своей постоянной дислокации… Так! И что ж у нас это такое? Уж не понос ли прошиб немчуру с наших продуктов? — хохотнул капитан, представляя себе картину многотысячной срущей толпы немцев. — Было бы неплохо… Ха-ха-ха-ха! Что же это такое?
Вытаскивая очередной документ, Смирнов ожидал, что вот сейчас все разрешиться и станет ясно. Однако, с каждым новым донесением ситуация становилась все более туманной.
— … Источники заражения не выявлены, — читал он, начиная делать краткие пометки в своем блокноте. — Созданы специальные команды… Так, здесь у нас численность, структура, вооружение… И что? Основная задача — уничтожение домашних животных у местного населения! Ничего себе! Уничтожение!
Вырисовывалось что-то совершенно противоречивое. В зоне наступления одной из дивизий возникла и начала странным образом распространятся неизвестная эпидемия. Откуда, в чем ее особенности, как поражает — десятки возникающих вопросов разведка так и оставила без ответа.
— … Отмечаются случаи нападения диких животных. Бешенство, что-ли?! — оживился капитан, делая очередную пометку. — Карантин. Массовые патрули… Общевойсковые костюмы противохимической защиты… Стоп, стоп…, — в голове зашевелился страшный червячок прозрения. — Химическое оружие! Да, нет! Не может быть! Кто отдал такой приказ?! Не может быть!
Откинувшись на старинный стул с высокой резной спинкой, сотрудник Разведуправления задумался: «Что-то здесь не чисто! Если бы немцы применили химическое оружие, то об этом было бы уже давно известно… Все бы уже стояли на ушах! Но ведь все тихо… Никто не трубит и не чешется. Значит, кто-то из наших?.. И кто тогда? Ладно! Это похоже уже не важно! Главное, докладывать или нет?! Ничего толком не ясно… Откуда все это не понятно. Бывший хозяин кабинет, кажется, уже не вернется вообще… С кого теперь спрашивать, хрен знает!».
Он встал о начал мерить кабинет длинными шагами. При ходьбе ему всегда хорошо думалось.
— Нужен источник, — еле слышно бормотал он, засунув руки в карманы. — Откуда поступали эти разведданные? Разведка какого фронта? Кто перехватывал, обрабатывал? Что-нибудь уже предприняли или нет? Решено! Доложить придется, и как можно быстрее!
