как у Пушкина? «Как дай вам Бог любимой быть другим?» Были у меня потом женщины — и немало, но вот эта… Но вот кто она, стерлось. Прямь беда… Ладно, Федя! — голос Друга окреп. — Не будем раскисать — нас ждут великие дела. Готов к свершениям?
— Всегда готов! — отрапортовал Федор.
Глава 6
Для начала Федор сделал себе чертежную доску. Револьвер хоть и прост на вид, но состоит из большого числа деталей. Каждую нужно начертить и проставить размеры — без этого в производство не запустишь. Сколотив деревянную рамку для доски, Федор накрыл ее арборитом — так здесь звали фанеру [54]. Шлифанул шкуркой и получил ровную гладкую поверхность. Из уголков сделал основание, из тонких трубок — систему рычагов, к которым прикрепил поворотный лимб с градусной сеткой и линейками под прямым углом. Проще говоря, изготовил известный всем кульман, но не стационарный, а настольный. Провозился несколько дней, благо материалы выделяли беспрепятственно — Рогов постарался.
Он же первым оценил придумку — подошел к верстаку мастерового, посмотрел, как Федор работает, хмыкнул и попросил опробовать. Кошкин посторонился. Рогов подвигал линейками, покрутил лимб и спросил:
— Угол наклона доски регулируется?
— Разумеется, — сказал Федор и показал как.
— Как просто и удобно! — восхитился офицер. — Мне такой сделаешь?
— Вот! — Федор достал из ящика верстака и протянул Рогову несколько листков. — Чертежи с размерами. Вещь простая, любой мастеровой изготовит. Если нужен больший размер, измените их. Чертежнику лучше работать за стационарной доской на штативе. Я его тоже набросал. Мне настольного хватит.
Рогов взял чертежи и унес. Через несколько дней в его кабинете появился кульман на штативе. Следом — у Куликова, а затем к Федору пришел офицер в чине подполковника.
— Эту доску, — указал на кульман, — ты придумал?
— Точно так, ваше высокоблагородие, — подтвердил Федор.
— Нужно брать патент, — сообщил офицер, — мы такой нигде не нашли [55], а чертежники оценили. Говорят: работать в удовольствие. Сам займешься?
— Некогда мне, — отказался Федор, — да и навыка не имею.
— Тогда так, — предложил подполковник. — Патент оформляем на завод. Будем выпускать эти доски. Спрос на них ожидается большой. Заводу прибыток, и тебя не обидят — награда выйдет. Тем более мы усовершенствовали твою придумку.
Он расправил лист бумаги, до того свернутый в трубку, и показал Федору рисунок. Кошкин увидел кульман на высоком чугунном основании, тяжелом даже на вид.
— Это ж сколько эта хрень весит! — присвистнул в голове Друг. — Но зато устойчивая. Русский подход: наши станки — самые тяжелые станки в мире.
— Как тебе? — спросил офицер.
— Красота! — оценил Федор.
— То-то! — улыбнулся подполковник и ушел довольный.
Федор занялся револьвером. Времени не хватало: он слегка поспешил, попросив всего месяц. С разрешения Рогова Федор стал оставаться после смены. Перекусывал прихваченным с собой пирогом или колбасой с хлебом и продолжал трудиться. Домой возвращался затемно. Процесс хоть и медленно, но шел. Цех Куликова поставлял заготовки, Федор их обрабатывал, превращая в детали. Вскоре собрал пробный образец.
— Как наган выглядит, — оценил мысленно. — Но другой. Покрасивше вышел.
— Это мы с тобой, Федя, скрестили ужа и ежа, — объяснил Друг. — Вроде бы похоже наган, а по сути — Смит и Вессон из моего мира.
— Почему он? — спросил Федор.
— Потому что у них лучшие револьверы в мире. Великолепная школа, продумана каждая деталь. Но воспроизвести модели моего времени не сумеем — точность обработки не сравнима. Нужного оборудования нет, доводить вручную — золотыми станут, а нам нужно дешево и сердито. Потому за основу взят наган: ствол, рамка, рукоять. Остальное от американцев. Не убудет с них. Тем более, что такой еще не придумали.
С разрешения и при содействии Куликова Федор отстрелял револьвер в тире — выпустил в мишени с сотню патронов. После чего разобрал оружие, оценил состояние деталей, и кое-что переделал. Отстрелял снова и удовлетворенно заключил: годится. Заказал заготовки по размерам, а сам занялся уменьшенной копией своей «кошки» — так Друг окрестил револьвер. Сделал быстро, благо основное отработал. Отстрелял коротыш. В этот раз большой переделки не понадобилось — пригодился прежний опыт. Сделал и еще кое-что. К концу отпущенного месяца, Федор заглянул в кабинет Рогова и без долгих предисловий выложил на стол два револьвера.
— Готово, ваше благородие!
— Наедине можно без чинов, — сказал Рогов и взял револьвер побольше.
— На наган похож, — заключил, вертя его в руках. — Но изящнее. Курок совершенно другой. Спица шире и короче, с выемкой под палец и насечкой. Взводится легко, — удивился, надавив на спицу. — Но одновременно четко.
— Спуск и автовзвод опробуйте, — предложил Федор.
— Заряжен? — поинтересовался офицер.
— Учебными патронами, — успокоил Федор. — Вместо пороха — песок.
Рогов направил револьвер в стену и несколько раз нажал на спусковой крючок.
— Мягко, — произнес удивленно. — Ага, понял. Барабан не надвигается на ствол.
— У нагана это проблема, — пояснил Федор. — Из-за этого спуск тугой.
— Но зато лучше обтюрация [56] патрона.
— А зачем она? — хмыкнул Федор. — Большинство револьверов в мире сдвига барабана не имеют. У нагана между ним и стволом существенный зазор, спрашивается: для чего? Чтоб песок в ствол попал, если уронить? Достаточно сделать зазор с волосок, чтобы только барабан не цеплял. Небольшой прорыв газов будет, но стрелок его не заметит. И на мощи выстрела не скажется.
— Как его заряжать? — спросил Рогов. — Барабан сзади прикрыт дверками.
— Кнопку на ручке сдвиньте вперед, — подсказал Федор.
Рогов сделал. Барабан оружия откинулся влево.
— У Нагана есть похожий образец [57], — сказал офицер. — Только барабан откидывается вправо.
— Но зато у него нет такой фишки.
Федор взял револьвер и нажал на ось барабана. Патроны высыпались на стол. Затем вытащил из кармана странный предмет, походивший на маленькую, круглую печать. Только там, где у печати диск с оттиском, здесь торчали патроны. Федор вставил их в гнезда барабана, нажал пальцем кнопку на рукоятке «печати» и убрал ее. Патроны остались в гнездах. Федор защелкнул барабан и вернул оружие Рогову.
— Опытный
