– Не похоже, – покачал я головой. – Слишком уж высок был статус лиц, в нее вовлеченных.
– Да, куда уж выше, – согласился Михаил, – сплошь князья, графья да императоры. Вот только этот Семашко…
Уж очень скользкая личность среди них затесалась. Причем, заметь, именно он и был инициатором данной затеи. Все остальные его только поддерживали, искали, продвигали…
– А ему-то зачем врать? Что-то я логики не вижу.
– Ну, не знаю, может, насолить хотел российским начальникам за то, что в свое время ему не дали тот кладик вытащить.
– Вряд ли. Начать с того, что он был крайне болен и отчаянно нуждался в деньгах, получить которые надеялся за содействие в поисках. Ведь фактически он расстался с самым значимым своим сокровищем – с заветной картой.
– Интересно бы знать, – недоверчиво хмыкнул Михаил, – откуда она у него? Ведь, если мне не изменяет память, в России он не был, а гренадер, разозленный его отсутствием в условленном месте, вряд ли поделился бы с ним своей тайной…
– Действительно, – согласился я. – Но ты забыл некоего Антона Ивицкого. Он ведь был свояком Семашко. И гренадер перед первой поездкой за кладом жил у него всю зиму. Затем они несколько недель путешествовали бок о бок. Сто процентов за то, что именно этот нечистый на руку Антон и сделал копию с его исходной карты, воспользовавшись подходящим моментом. А потом переслал своему родственнику в Париж или куда там еще. Затем рисунок, совершив своеобразный круг, вновь оказался в России. Вначале у господина Бенкендорфа, а теперь и у нас с тобой.
– И мы точно так же смотрим на него, как бараны, и ничего понять не можем, – жизнерадостно заржал Воркунов.
Смех смехом, но этот игривый тон заставил меня в известной степени мобилизоваться, пообещав себе отыскать этот проклятый клад, чего бы это мне ни стоило. И тут я вспомнил о том объявлении, на которое наткнулся в парке. Вдруг общение с тем, кто его дал, как-то продвинет меня в поиске? Оставалось только позвонить по указанному телефону. Для этого нужно было сделать немногое: вернуться домой и постараться отыскать заветную бумажку, которую, как мне помнилось, я куда-то предусмотрительно спрятал.
К счастью, на этом этапе поиски оказались недолгими – благодаря моей привычке складывать все нужные и ненужные бумажки в особый ящик в серванте. Туда попадали, разумеется, не только счета за телефон, платежки за квартиру и рекламные листочки. Примерно раз в полгода «мусорка» неизбежно переполнялась, и я принимался ее чистить. В результате не менее четверти накопившейся макулатуры безжалостно выбрасывалось в мусоропровод, и следующие полгода можно было жить,' как и прежде, т.е. безалаберно. Вскоре мятая бумажка объявления была найдена, и я взялся за
телефон.
– Лотошкин слушает, – практически моментально
отозвался неведомый абонент.
– Я звоню по поводу объявления, – растерянно пробормотал я, поскольку даже не успел сообразить, что именно следует говорить.
– По поводу… простите, чего?
– Того, что было некогда развешано по всему Ботаническому саду, – напомнил я. – О некоем портфеле с бумагами…
– Да, да, припоминаю, – прозвучало из трубки менее оптимистично. – Так вы нашли его?
– В общем… да.
– Наверное, звоните потому, что хотите получить обещанное?
– В принципе, конечно, но предварительно хотелось бы поинтересоваться, сколько это будет в материальном выражении?
– В материальном, – хихикнул человек на другом конце провода, – хорошо сказано. Давненько это было… За портфель со всем содержимым было обещано пятьсот зеленых.
– Всего? – разочарованно вырвалось у меня.
– Разве мало? – прозвучало в ответ. – А по мне, очень даже неплохо! Так что назовите место встречи, и мы сможем пересечься уже сегодня.
– Можно один нескромный вопрос?
– Нет проблем.
– Портфель нужен лично вам?
– Что вы! Зачем он мне? Нет, это случайный заказ… со стороны.
– Интересно, сколько же обещали за столь хлопотную услугу лично вам? Все же и объявления пришлось писать, расклеивать…
– Копейки, всего пару сотен.
– Обязуюсь удвоить ваше вознаграждение, если свяжете меня непосредственно с заказчиком.
– Но как же, – явно занервничал мой собеседник, – мне тогда все проверить? Вы ведь даже не сказали, что лежит в портфеле.
– Это я запросто. В нем лежит «Дело Императорской канцелярии № 31» и еще тетрадь в черном переплете. А свой гонорар можете взять из моего же вознаграждения, то есть даже ездить никуда не придется.
– Я, право, не знаю. Не уверен, что заказчик одобрит такую сделку.
– Так позвоните ему и спросите. Вы ведь, собственно, ничего не теряете, зато приобрести можете немало. Если будет «добро* на сделку, звоните мне, и все дела. Телефончик запишете?
– Он у меня уже на автоответчике, – все еще неуверенно отозвался оборотистый гражданин Лотошкин. – Спасибо. Но должен заранее предупредить, что моя связь с заказчиком несколько затруднена. Так что ответ может последовать нескоро. Созвонимся завтра… эдак… к вечеру.
Мы распрощались, и я немедленно полез на антресоли, чтобы отыскать свой старый, но еще вполне работоспособный кассетник марки «Шарп». Идея, невольно подсказанная мне распространителем объявления, вдохновила меня на создание некоего тандема из магнитофона и телефона. Ясно, что номер абонента записать на нем было нереально, но содержание разговора можно было зафиксировать. Повозиться пришлось изрядно, но свою задумку я воплотил в жизнь.
Теперь я был готов вести переговоры с кем угодно, без опасения упустить что-либо важное. Весь следующий день я провел в ожидании повторного звонка, мысленно проговаривая возможные варианты предстоящего разговора. И звонок действительно раздался. В половине девятого вечера.
– Алло, – схватил я трубку, одновременно нажимая на
клавишу записи-
– Это я, – прозвучал из динамика голос моего вчерашнего собеседника, – по поводу старинных бумаг. Заказчице я дозвонился, но появилась некоторая проблема.
– Какая?
– Когда она надеялась получить эти бумаги, она была в Москве и была готова выплатить наши гонорары немедленно. Но теперь ее в нашей стране нет, а переводить деньги за одни пустые обещания дама опасается.
– Блин, она к тому же иностранка! – непроизвольно ругнулся я. – И как же теперь быть? Я тоже не могу просто так отдать ей то, что, на мой взгляд, стоит много дороже! Думайте, сударь. Если никаких идей не появится, я выброшу всю эту макулатуру в мусоропровод.
– Но я, Да как же… – донеслось до меня словно из колодца. – Погодите минутку.
