Смарт пискнул, оповещая, что получил сообщение. Семенов открыл файл и внимательно прочитал полетное задание. Некоторое время он удивленно таращился на текст, перечитывая его снова, а затем негромко присвистнул.
— Лихо!
— Вот именно, — поддакнул Жорик. — Только наводит на грустные мысли…
— Это на какие? — задумчиво спросил Семенов.
— Лично меня — на мысль о том, что мы чего-то не знаем.
— Меня тоже, — признался босс. — И как бы нам это незнание не вышло боком… Вот что, Жорик, сообщи всем западным филиалам, что надо обязательно найти улизнувший самолет. И как можно быстрее. Найти и захватить его или хотя бы груз, целым и невредимым. Понял меня? Невредимым!
— Нет проблем, босс! Подключим к поискам «невод», и все будет тип-топ. Найдем «ноль восьмого» за пять минут!
— Не факт. — Семенов уставился в одну точку. — Если он сумел провернуть свой трюк над Москвой и его не арестовала аэрополиция, значит, не все так просто.
— А «невод» тут при чем? Крутизна объекта его не волнует, это же независимая спутниковая сеть. Отследит как миленького, будь этот беглец хоть сам президент.
— Аэрополиция тоже «неводом» пользуется, однако не отследила…
— Да заплатили «красные» полицейским, и все дела! Точно вам говорю, босс, когда надо выбирать между неисправностью техники и человеческим фактором — ставьте на людей. Однозначно не проиграете.
— Увидим. — Семенов встряхнулся. — А пока давай-ка займемся делом…
05 июля, 11 часов 45 минут
Пробуждение бывает разным. Иногда просыпаешься и заранее любишь весь мир, пусть и твердо знаешь, что он несовершенен. Иногда наоборот: просыпаешься понимая, что несовершенство его вовсе не портит, а лишь стимулирует обитателей потрудиться над доработкой окружающей действительности, но тебе отвратительна мысль о любой работе, даже лежачей, и, как следствие, — отвратителен весь мир. Бывает и нейтральная ситуация: просто лежишь до последнего и лениво думаешь: «Что изменится, если не вставать? Вообще. До самого вечера. Рухнут основы мироздания или устоят?» Обычно размышления, конечно, заканчиваются подъемом, но не таким бодрым и вдохновенным, как в первом случае, хотя и не таким тягостным и брюзгливым, как во втором. Все прочие варианты лишь производные от этих трех. Но это если говорить о пробуждении, а вот когда тебя выключили, будто ходячий смарт, а затем снова включили — ощущения иные. Это даже не «восстание из ада» после грандиозной попойки, это гораздо хуже. Особенно если учесть, что выключали не водкой с пивом, а с помощью какой-то «химии». А вернули в сознание вообще…
Барков приоткрыл один глаз… А вернули в сознание вообще с помощью… С помощью чего? Он попытался сосредоточиться на сигнале побудки: был он или нет? Комп «Нюси» пропел подъем или смарт сыграл какую-нибудь оркестровую увертюру? Вроде бы никаких отголосков в голове не металось. В ней вообще ничего не звучало, кроме неприятного металлического звона. Саша покосился вправо, затем влево, пошевелился — тело слушалось — и сел более-менее прямо. Все верно, он сидел за рулем своего «Следопыта». Но комп машины молчал, ТВ-панель не светилась, а радио не работало. Барков поднял руку: смарт на месте, но тоже молчит. Выходит, сигнала к пробуждению не было? Сам очнулся, когда кончилось действие «химии»? Стоп! Отключался-то не здесь, не в машине! Тот злодей в противогазной маске пшикнул из баллончика, когда Саша стоял в трех метрах от водительской двери… в грузовом отсеке здоровенного самолета! Барков подался вперед, жадно впитывая зрительную информацию. Во-первых, там, за лобовым стеклом, было светло. Во-вторых, стена в десяти метрах перед машиной никак не тянула на самолетную переборку. Она была сделана из гофрированного железа, но выкрашена синей краской, и перед ней не болтались никакие крепежные ремни или сети. Саша прильнул к левому окошку. Рядом стоял весьма и весьма пожилой, но еще вполне бодрый «Линкольн Навигатор». Прожорливая громадина перекрывала весь обзор по горизонтали, однако не могла закрыть главное — небо. Синее, в стремительно несущихся на восток рваных облаках, освещенное полуденным солнцем. Барков взглянул в правое окошко, а затем обернулся. «Нюся» стояла на открытой парковке перед каким-то длинным модульным строением. На земле. И никаких тебе самолетов и людей в масках.
Словно пытаясь прогнать остатки наваждения, Саша встряхнул головой — и тут же об этом пожалел. Звон в ушах усилился, нахлынула волна жгучей головной боли, и резко замутило. Чтобы не запачкать салон, Барков распахнул дверцу и свесился наружу. Внизу оказался нормальный асфальт с аккуратными, будто только сегодня нанесенными полосками стояночной разметки. Даже неудобно на такой блевать. Саша сделал несколько глубоких вдохов, и тошнота отступила. Барков выбрался из «Следопыта», покачнулся и оперся о его капот. Голова не только раскалывалась, но еще и кружилась. Похмелье, да и только. Вот только пивком его не победишь. Не та у него предыстория. Нашатыря бы понюхать, как это делали ребята после жестких спаррингов на тренировках. Проясняет сознание на раз. Но где его взять? Порыться в аптечке? Нет, там ничего такого не найти.
Ладно, обойдемся. Прикрыть глаза, выровнять дыхание и представить очищающее пламя свечи. Вдох, медленный выдох… Саша выпрямился, убирая руку с капота. Головокружение прошло без вспомогательных средств. Он открыл глаза и снова оценил обстановку. Длинная стена модульного здания обрывалась только справа, влево она тянулась, казалось, до бесконечности. Барков протиснулся между машинами и пересек обозначенную белыми стрелками проезжую часть парковки. С новой позиции ему открылся вид на ворота в стене справа, метров через сто. Над воротами висела голограмма фирменного знака — а вернее, иероглифа — и название раскинувшегося перед Сашей строения. Барков уже и так догадался, что это за сарай — по характерному окрасу гофрированных стен и по масштабам здания, — но голограмма подтвердила Сашину проницательность. Очнулся Барков на парковке одного из гигамаркетов всемирной торговой сети «Великая Стена». В этом полностью компьютеризированном и автоматизированном комплексе предпочитали запасаться продуктами и товарами люди практичные, занятые и имеющие дома лишний холодильник. Такие, как Саша, например. По субботам он выезжал на промысел вместе с тысячами таких же «практиков» и забивал багажное отделение «Нюси» под завязку фасованными полуфабрикатами. Возможно, преимущество затоваривания в «Стене» было для кого-то спорным, но для Баркова не подлежало сомнению. Ему претили вечерние походы по супермаркетам с корзинками в руках, а Лене этим заниматься было некогда или просто не хотелось. Сетевые магазины с доставкой товаров на дом при всем удобстве тоже имели свои недостатки — в первую очередь высокую наценку. Поэтому стать постоянными клиентами «Стены» показалось Барковым наиболее приемлемым вариантом. Саше — потому что посещение гигамаркета не требовало особых затрат энергии и времени — ближайшая «Стена» располагалась в десяти минутах от дома и по дороге к ней никогда не было пробок, а Лену брали за душу оптовые цены — процентов на тридцать ниже, чем в ближайших магазинах. Она не то чтобы жадничала, просто умела считать деньги. Барков к соображениям экономии семейного бюджета относился снисходительно — «Мало зарабатываю, что ли?» — но в целом признавал, что это разумно. Однако в первую очередь ему нравилось ездить в «Стену» из-за впечатляющей технологичности процесса покупки. Во-первых, въезжать в гигамаркет полагалось прямо на своей машине. Это правило было обусловлено не только заботой хозяев об удобстве клиента, но и количеством товара и размерами торговых площадей. Пешком обойти магазин было нереально. Чтобы осмотреть бесконечные витрины, потребовалось бы бродить три месяца. Нет, можно было, конечно, не ходить, а сесть в специальном зале и поработать мышкой, выбирая товар на объемном экране компа, но в этом случае процесс выбора и погрузки серьезно затягивался. Так что лучше было въезжать на машине и спокойно раскатывать по широким проездам, разглядывая головитрины. Да не просто разглядывая, а имея возможность повертеть голограмму интересующего товара в разных ракурсах, получить на комп машины или на личный смарт информацию об изготовителе, составе продукта, сроках его реализации и так далее. Если тебя все устраивало, ты просто говорил: «Беру столько-то», и проворные служащие мгновенно грузили товар в багажник, а в бортовом компе машины или на личном смарте начинал работать кассовый счетчик. Это во-вторых. Третьим приятным моментом было отсутствие в прайс-листах слова «нет». Если на складах «Стены» чего-то не было, это означало лишь одно: такого товара не существует в природе. Расчет производился на выезде. Хоть наличными, хоть банковской карточкой или виртуальными сетевыми кредитками. А если ты посетил «Стену» хотя бы во второй раз, можно было и вовсе получить неограниченный долгосрочный кредит от «Банк оф Чайна». Удобно и выгодно. Подобные заведения имелись практически в каждом крупном городе Европы, в половине городов Азии и даже в Штатах. Причем название вовсе не означало, что торгуют в этих городках под единой крышей исключительно китайскими продуктами и товарами повседневного спроса. Они в «Стене», естественно, продавались, но ширпотреб имел сертификаты строжайшего в мире Евро-теста, а продукты предлагались рафинированные, в подогнанном под вкусы европейцев виде. Натуральных экзотических продуктов национальной кухни Поднебесной там было мало — не по ассортименту, а по запасам на складах. Оно и понятно, кому из москвичей или парижан придет в голову покупать ящиками вонючую водку с заспиртованной в бутылке змеей или запасаться на месяц вперед жарким из саранчи? Одному из миллиона, да и то на спор. Так что истинные ценители китайской кухни ездили за острыми ощущениями не сюда, а непосредственно в ресторанчики Чайна-тауна — тоже имевшегося в любом городе.
