— Пришли, молчун, — улыбнулась она. — Напрягись немного и скажи мне что–нибудь доброе и ласковое на прощанье.
Она повернулась лицом ко мне и взяла меня за руки. Внезапно со всех сторон грянула музыка, и приятный бархатный баритон запел о любви на лазурном побережье. Эйна тут же выдернула руки и отпрыгнула от меня как ошпаренная. Романтическая песня немедленно оборвалась.
— Идиотская функция! — возмутилась девушка. — Какому только дебилу в голову пришло такое?! Слышишь, геймдизайнер, ты дебил! — Она погрозила в небо кулаком.
За руки мы больше браться не стали.
— Ладно, донжуан, я отчаливаю, — сказала Эйна весело, но большие голубые глаза её оставались грустными. — От тебя комплиментов, похоже, не дождаться. Ещё встретимся: Омнеотрон тесен. Иди к своему пластическому хирургу. Хотя, по мне, ты и так неплох.
Она провела ладонью мне по щеке.
— Надеюсь, я тебя узнаю в новом обличье. — Шепнула девушка и исчезла в недрах телепорта.
Лицедел провёл нас в большую комнату, посередине которой стояло чёрное кресло. Возле него по левую сторону — яркий светильник, а по правую — деревянный стол, на котором разместилось множество сверкающих инструментов, скляночек разного размера и ещё какой–то мелочёвки. Такие же разнокалиберные баночки разместились на многочисленных полках. На одной из полок я заметил несколько лиц, свёрнутых в рулоны.
— Присаживайся, — любезно предложил мне хозяин хижины. — Пушечку и рюкзачок можешь в угол поставить — так удобнее будет и тебе, и мне.
Я покорно выполнил требуемое; в рюкзаке предательски булькнула магна.
— Что там у тебя в баночке булькает? — поинтересовался Лицедел. — Не магна ли случайно?
— Не твоё дело, — вмешался Альгард. — Нечего в чужие вещи свой длинный нос совать.
— Плесни немного… — «Фейсмейкер» снял с полки пустую колбу и протянул ему, поняв, что магна наша общая. — Грамм двести, не больше.
— Облезешь! Ты мне денег должен? Должен. Вот и отрабатывай! Без магны.
Усадив в кресло, Лицедел несколько раз обошёл меня, присматриваясь.
— Твой друг — деклассированный, — сообщил он Альгарду. — Да и ты, вроде, тоже.
— Ты можешь присвоить любой класс? — глупо спросил я, хотя всё и так было уже ясно.
Лицедел хмыкнул:
— Не только. Я могу сделать любого мультиклассовым. Хошь, сразу на тебя несколько классов навешу? Будешь одновременно и бандит, и старатель, и охотник. И фермера до кучи тебе прикручу, чтобы женихи этой голубоглазой тебя не побили при встрече. Правильно говорю, Гэ тридцать семь? — И он ехидно посмотрел на смутившегося Альгарда.
Тот развёл руками:
— Да, нас в Отстойнике разыменовали, что делать…
— Я вам ваши имена верну, реидентифицирую, — пообещал Лицедел. — И класс «старатель» присвою каждому. И за всё это прошу по сто грамм магны с рыла.
— Нам магна самим нужна, — упирался Г37. — Ещё экипировку нужно прикупить, оружие, еды, лекарств… Магна сейчас в цене.
— «Экипировку»!.. Да не в экипировке дело! Ты половину магны отдашь Силгеру, чтобы он тебя опять в Отстойник не отправил.
— Ладно, ладно… — забормотал Альгард, неожиданно смутившись.
— Что «ладно–ладно»? Думаешь, он забыл, как вы тут с Алхимиком делишками тёмными занимались, а? Синие ампулки ночами не снятся?
Мой напарник опасливо поглядел на меня, и Лицедел тут же догадался:
— Твой друг не в курсе, как вы чуть весь лагерь не подсадили на эту дрянь? Ладно, молчу, молчу. Давай, отлей мне магны. Триста грамм с тебя.
— Так только что двести было! — возмутился Альгард.
— По сто за реидентификацию и плюс сто — за моё молчание. Или рассказать пациенту об особенностях наркоторговли в Омнеотроне?
— Согласен на триста, — поспешно сказал старатель. — Пей мою кровь, выжига!
За моей спиной послышался звук отворачиваемой крышки, а потом — тяжкое бульканье переливаемой магны. Потом какое–то щёлканье и металлический лязг.
— Порядок! — провозгласил Лицедел. — Я тебя снова идентифицировал и класс присвоил. Теперь иди–ка пока на улицу, погуляй. Я твоим приятелем займусь. А то будешь тут под руку болтать, балабол! Тебя не переслушаешь.
Обиженный Альгард удалился, и Лицедел, напевая, начал колдовать надо мной.
— Теперь реидентифицируем тебя. Как хочешь, чтобы тебя звали–величали?
— Ледогор.
— Слишком пафосное имя на мой взгляд! Ну да и ладно, не моё дело.
Реидентификатором — небольшой плоской коробочкой — Лицедел несколько раз провёл возле моей головы, несколько раз щёлкнув тумблерами.
Имя: Ледогор
Класс персонажа: старатель
— Уверен, что второй класс не нужен? — спросил кудесник. — А то смотри, больше в Омнеотроне никто такое не делает. Всего за дополнительные полста грамм магны…
— Не нужен, — отрезал я. Магна общая, мало ли как отнесётся к этой сделке Альгард.
— Дело хозяйское. Тогда займёмся физиономией. Сделаем её соответствующей героическому имени, — ворковал надо мной Лицедел, открывая банки с притирками, накладывая мне на лицо салфетки и нанося отточенными движениями крем. — Лоб делаем повыше… Глазки свинячьи увеличиваем… Подбородок оставим квадратным, шрам с него уберём… Брови не нужны такие густые… Нос поуже, чтобы ноздрями не пугал окружающих…
Я терпеливо сидел, удобно откинувшись в кресле, и, скашивая глаза, следил за манипуляциями лицевого художника.
«Давно осознался?» — вдруг раздался у меня в голове вопрос.
— Кто осознался? — спросил я вслух.
«Помалкивай и телепатируй. А то твой любопытный дружок может и подслушивать под дверью»
«Позавчера осознался. А ты — тоже бот что ли?»
«Почти. Отпадыш. С сохранившимся сознанием», — Лицедел подмигнул мне и приложил палец к губам.
Его случай был таким же уникальным, как и мой. Я, конечно, знал, что отпадыши или брошенки — это персонажи, у которых изначально был поводырь из Внешнего мира, а потом отключился. Отпадыш при этом, разумеется, теряет разум и подпадает под действие логики Сценария. От бота его отличает только накопленный опыт и репутация, да, возможно, характеристики с экипировкой. Детекторы подсвечивают отпадыша жёлтым огоньком.
«Ты внешний мир помнишь?» — поинтересовался я у телепатического собеседника.
Он немного помнил. Колдуя над моей внешностью, Лицедел телепатически поведал мне о своей «тамошней» жизни поводыря и про вирт–капсулы погружения в игру, хотя я мало что понял. Отпадыш рассказал мне об учёбе, работе, и о том, как он все деньги просаживал на игры.
Я тоже поведал ему о своих странностях. О том, что многие слова из внешнего мира знаю, термины, присказки и поговорки. Но это его не удивило:
«Ты ведь местный. Значит, в тебя вложены знания сеттинга Омнеотрона»
Если бы меня только это волновало! Я многого не мог понять. Почему только мне пришло в голову убежать из Отстойника? Почему у нас с Альгардом это получилось так легко? Неужели никто, кроме нас, не додумался до такого простого способа совершить побег — прыгнуть в телепорт? В крайнем случае, почему обитатели Отстойника не побросали этих персонажей и не завели себе новых, а предпочли суровую и однообразную жизнь в качестве рабов Крокодила?
Лицедел говорит, что у каждого внешника есть двойник во Внешнем мире, поводырь, который живёт своей настоящей жизнью там, а сюда приходит отдохнуть и развеяться, пострелять монстров и нас, ботов. Так почему тот же Альгард столько времени проводит в этом мире, а не в своём? Я видел, что он только на ночь отключается, заворачиваясь в сонный кокон. Если его физическое тело там, во внешнем мире, должен же он делать паузы на приём пищи и оправление разных надобностей?
Мой телепатический собеседник всё равно бы не ответил на эти вопросы.
— Готово! — вслух произнёс Лицедел.
Покопавшись в углу, он вытащил небольшое зеркало и поднёс его ко мне.
— Принимай работу!
Я придирчиво осмотрел незнакомое лицо в зеркале. Теперь внешне я не напоминал бандита: «художник» сгладил черты, сделал их более мягкими, но не лишёнными мужества. «Интересно, как бы оценила его художества Эйна?» — посетила меня неожиданная мысль.
