— Ну, не зря стакан магны отдал? — довольно усмехаясь, спросил Лицедел.
— Неплохо получилось, спасибо.
«Что дальше делать думаешь?» — прозвучала в голове телепатема художника.
Я хотел ответно телепатировать ему, но к сожалению исчерпал весь запас инфузии, и поэтому ответил вслух.
— Не знаю пока.
— Ну, останешься ты со старателями, начнёшь анобразы искать, продавать и на вырученные деньги экипироваться. А дальше что?
— В смысле «что дальше»? — Мне был непонятен вопрос Лицедела.
— Вот именно. В чём смысл? Внешники здесь развлекаются, некоторые даже зарабатывают деньги, внешние деньги, и тратят их там, снаружи.
— Ну и в чём смысл их жизни? — отпарировал я. — Так же копят деньги, только во Внешнем мире.
Лицедел рассмеялся:
— Да, ты прав. Они тоже отыгрывают свои роли во Внешнем мире. Кто–то играет роль отличного семьянина, а кто–то — инициативного работника. Некоторые играют роли успешных людей: покупают дорогие цацки в кредит, пускают пыль в глаза соседям и знакомым. Есть даже «боты», которые по скриптам товары впаривают в колл–центрах.
— Ну вот, — Я был удовлетворён ответом. — А что ты хочешь от меня, бедного бота? Буду тем же заниматься. Другого мира у меня нет, поводыря — тоже, поэтому постараюсь купить много дорогих цацек здесь, в Омнеотроне.
— Тогда удачи в начинаниях! — Мы с Лицеделом пожали друг другу руки. — Если что, обращайся, помогу по… родственному.
Альгард терпеливо ждал меня, сидя на крыльце. Он, не теряя времени, уже успел опорожнить банку консервов.
— Ну как? — спросил я, повертев головой в разные стороны, чтобы он мог рассмотреть работу Лицедела со всех сторон.
— Нормально, — довольно равнодушно отреагировал товарищ.
За Эйну обиделся, что ли? Или ждать надоело?
Лицедел не вышел нас проводить, и мы отправились к посёлку старателей одни. Обычно разговорчивый Альгард на этот раз подавлено молчал. Тут дело было не в обиде на меня. То ли он боялся показаться на глаза своим собратьям по клану, то ли ему было жаль магны, которую придётся отдать за какие–то тёмные делишки.
— Ты — бот, что ли? — вдруг спросил мой напарник, резко обернувшись. Глаза его зло сузились и превратились в щёлочки.
Отрицать было глупо: он явно слышал нашу «устную» часть разговора.
— Подслушивать нехорошо, — не менее грубо ответил я. — За это в приличном обществе бьют канделябрами по бакенбардам.
— Бот… — подавленно произнёс Альгард. — А я‑то думал, что напарник толковый попался…
— А я — бестолковый?
— То–то и оно, что ты — странный бот… Если бот вообще! — Приятель подозрительно посмотрел на меня. — Ты кто такой вообще, а?!
— Ты же сам ответил! — Я надвинулся на Альгарда и едва не схватил его за грудки. — Да, я — бот. Тупой бот, которых такие, как ты, пачками крошат для опыта и рейтинга!
— Какой же ты бот, если со мной беседы ведёшь умные?! — Мой напарник не стал церемониться и схватил меня за грудки.
— Да, я не похож на других ботов! — Теперь я тоже схватил старателя за отвороты комбинезона и, подтянув к себе, встряхнул. — Хотя бы потому, что не позволю себя убивать и опыт зарабатывать на своей смерти! Ты думаешь, скотина внешняя, мы нечувствительны?! Я тоже чувствую боль, когда пули рвут тело!
— Как же ты можешь чувствовать, когда у тебя нервов нет?! — Альгард отворотом комбинезона начал давить мне на горло, постепенно заваливая на бок.
— А у тебя они есть? — Силы у меня тоже было прилично, поэтому я начал отжимать захват напарника. — Может, твой поводырь там, наверху, и не ощущает ничего, пока ты тут, как собачонка, бегаешь по его указке…
Наверное, это было очень обидно, потому что я тут же почувствовал мощный удар в челюсть. К счастью, Альгард так рассвирипел, что промазал: кулак прошёл вскользь. Я немедленно ответил ему хорошим пинком в голень. Ботинок был грубый, попал по самой косточке, и приятель, сморщившись, застонал.
— Не нравится, собачонка?! — злорадно спросил я. — Это тебе не сопляков–мародёров крошить!
Приятель согнулся, потирая колено. Надо было мне его сверху бить по затылку вместо разговоров, потому как в следующую секунду он, не разгибаясь, ударил мне кулаком снизу в пах, и я тоже согнулся от острой боли.
— Что, получил, ботяра?! — осклабился Альгард. — То–то же! Поищи у себя скриптик для нытья, поплачь…
Но тут же сам получил под дых. Дальше мы уже не разговаривали, а от души награждали друг друга тумаками и пинками. Особых навыков файтинга у нас не было, зато хватало силы, энергии, выносливости и скорости. Бой постепенно перешёл в партер; мы катались по земле, стараясь захватить соперника на болевой или удушающий и подмять под себя.
— Убивал я вас пачками и убивать буду! — снова зашипел Альгард, выплёвывая попавшую в рот траву. — Ещё одну гниду скриптовую во фраги запишу!
— Это я вас буду убивать! — ответно цедил я сквозь зубы. — Марионетки на ниточках! Порезвиться пришли!.. Я сейчас тебе порезвлюсь!!
Неизвестно, чья бы в конце концов взяла, но раздавшийся над головой выстрел привёл нас в чувство. Я уселся на траву, не в силах унять злую дрожь, и поднял глаза.
Перед нами стояло с полдесятка крепких парней в старательских комбинезонах. Самый рослый, который произвёл предупредительный выстрел вверх, склонился к нам и властно произнёс:
— Бой окончен, дорогие гости! Победила дружба!
* * *
Байки из чата игры «Омнеотрон»
Однажды легендарный Сборщик артефактов проводил у себя уборку. Выкинул в мусорный бак целую гору никчёмных анобразов, их которых уже ничего путного не собрать: «ржавой паутины» охапку, «светящихся слизняков» три горсти, «влажных салфеток» с полведра и прочей дряни, за которую торговцы не то, что соболя, чипушки медной и то не дадут. А сверху залил он мусор прокисшей магной.
Перемешалась вся эта гадость, испорченной магной пропиталась хорошенько, и вдруг самоорганизовался из кучи мусора артефакт. Яркий такой, переливчатый… Тут шёл мимо мусорки старатель бедный и голодный. Комбинезон у него был старый, штопанный, автомат изолентой перемотан, а патронов даже чтоб застрелиться и то не хватит. Нет, не думайте, не полез бы он в мусорном баке шариться — воспитание не то! Просто привлекло его сияние странное. И как он обрадовался, найдя артефакт!
Отнёс он его к знакомому учёному, и тот, перерыв кучу справочников, объяснил, что это — очень сложный артефакт, который мало кто изготовить может. Обобщатор называется.
«А что он делает?» — спросил старатель очкарика.
«Он умеет обобщать предметы» — не совсем понятно объяснил учёный.
Видя недоумение старателя, он рассказал, что можно, скажем, из бульдога получить просто собаку. Абстрактную. С признаками, общими для бульдогов, такс, сенбернаров и прочих чихуахуа.
Старатель снова ничего не понял. Обругал его очкарик тупым троечником и прогнал восвояси. Сел тогда старатель на лавочку, достал артефакт и давай экспериментировать. Обобщать особо у него было нечего, и он обобщил свой автомат. С удивлением он увидел, что автомат стал абстрактным: просто автомат без марки и конкретного калибра, похожий сразу на все автоматы в мире. В магазин у него теперь вмещалось и двадцать патронов, и одновременно тридцать, любого калибра: 5х45, 5х56, 7х62…
Обрадовался старатель и ещё больше обобщил автомат. Стал автомат «огнестрельным оружием». У него теперь были свойства и пулемёта, и снайперки, и даже противотанкового ружья. Ещё дальше пошёл старатель, новое обобщение: и стало «огнестрельное оружие» просто «оружием». Теперь из него можно было не только стрелять, но и рубить, колоть и дробить.
Словно помешался старатель: всё больше и больше обобщает. Сделал он сначала из себя «вооружённого бойца». Потом просто «бойца». Потом просто «человека». Стал он одновременно обладать качествами и старателя, и воина, и учёного, и даже писателя. Но всё ему мало. Обобщил он тогда «человека» до «существа» и овладел всеми качествами живых существ, вместе взятых.
