Незарегистрированное магическое воздействие третьего уровня.
А вот тут уже были совсем другие протоколы.
Через пятнадцать минут четыре полные боевые группы в сопровождении боевой пары родовых магов и когорты инквизиторов уже были на месте боя.
Вернее, побоища.
Это действительно были дикие, первая оценка не подвела, но, изучая поле боя, следы крови, вырванные комья земли, положение трупов, одетых в кожаную с мехом броню и раненых детишек, упакованных в форму мясной школы, инквизитор всё сильнее и сильнее хмурился.
— Оказать первую помощь живым, но до приказа никого никуда не перемещать, — распорядился старший дознаватель, пытаясь в первом приближении оценить произошедшее.
Школьный отряд. Четырнадцать — шестнадцать лет. Выпускной или предвыпускной класс. Пятеро. По направлению следов, возвращались с полигона, но двигались в обход города, значит, дикие уже висели на хвосте. Дети молодцы, успели их заметить, тут до полигона добрый километр. Достаточно неплохо для детишек. Дикие их настигли. Всё логично. Это «эскадрон смерти», уже ставшая знаменитой разбойничья группа. Школьникам от них было не уйти.
Инквизитор Парфёнов задумчиво покрутил в пальцах эмблему в виде волчьей головы, сорванную им с наплечника одного из диких. Мда… Нашумевшая банда. Осторожная. Никогда не подставлялись. Обманки словно чуяли, подсадные караваны обходили стороной.
Откинув посторонние мысли, инквизитор вернулся к телам под ногами. Первая стычка — практически в воде. Кровь, смешанная с глиной. Схлестнулись не дав выйти на берег. Боялись? Спешили?
В какой момент диких засекли сторожевые артефакты? Они раскрылись? Или тут что-то другое?
Вопросы… Вопросы…
Старший дознаватель сорвал травинку, вдавленную сапогом в мягкую землю, и задумчиво растёр её между пальцами. Понюхал получившуюся кашицу. Ещё сильнее нахмурился.
Мана. Тут везде вокруг была разлита мана. Сторожевой артефакт зафиксировал выброс третьего уровня. Дикие магию не используют. Школьникам такой уровень не по зубам. Одноразовые артефакты? Вмешался кто-то посторонний?
— Господа маги, что можете сказать? — чуть повысив голос, обратился он к магам усиления, братьям Апраксиным, молодым, но уже успевшим себя зарекомендовать опытными и толковыми заклинателями. Братья хоть и не из старшей семьи, но маги изрядно сильные и опытные.
— Плотность маны повышена, — отозвался Аристарх Апраксин, младший из братьев, — но и только.
— Не могу понять, что тут применяли, — после младшего на вопрос инквизитора ответил старший брат, Савелий Апраксин, — мана какая-то безвкусная, без отпечатка заклинаний. Вроде и родная, а вроде и нет. Слушается плохо, но слушается. Нужно разбираться. Я образцы взял, в замке будем думать.
Инквизитор покивал, выслушав мнения магов. Понятно, что ничего не понятно. Даже родовые, не самые слабые маги, ничего не могут понять, дар же инквизитора тут точно не помощник.
Тогда, пора браться за самое интересное.
Сорок метров в сторону вдоль берега, на котором развернулась эта бойня и вот они. Пятёрка диких, вооружённая огнестрелом. Живописно раскинулись за густыми кустами. Обзор места боя отсюда — отличный. Их же видно очень плохо. Ваш расчёт прост и понятен, но от этого ещё более опасен. Группа обхода, вооружённая огнестрелом, отвлечение внимания, вроде как фронтальной атакой, и быстрая смерть с фланга.
Всё почти так и произошло. Вот он, отряд, который обошёл с фланга. Отличная позиция. Дистанция, обзор, скрытность. Выстрелы тоже были произведены успешно, инквизитор видел страшные пулевые ранения у детей.
У живых детей. Смертельные, на первый взгляд, раны.
Что же тут пошло не так? Кто вмешался? Какие артефакты тут применялись? И, самое главное, кем?
Вопросы… Вопросы…
Старший дознаватель задумчиво рассматривал стрелу, торчащую и груди одного из диких. Длиной почти метр, стрела с мощным трёхгранным коническим костяным наконечником пробила нагрудную пластину брони, тело дикого и до полного счастья металлический оружейный короб, закреплённый на спине этого любителя огнестрела. Мощь стрелка, пронзившего этой стрелой, словно иголкой бабочку, крупного защищённого доспехами мужчину, впечатляла.
Как и мощь ещё четырёх лучников. Все пятеро диких были пронзены аналогичными стрелами. И судя по их выражениям, застывшим на лицах, по позам, в которых они умерли, они до последнего не видели кто и как их убивает. И не понимали, что их убивают. И только пятый, умерший последним, что-то заметил, Он умер стоя, а не сидя на колене, как остальные. Вскочил и пытался, судя по всему, что-то сказать, либо закричать. Посмертная гримаса на его лице отличалась от спокойных, сосредоточенных лиц остальных стрелков.
Инквизитор прикинул направление, куда могли быть направлены стволы мощных огнестрелов, и попытался прикинуть место, с которого произвели выстрелы лучники. Выходило, что в диких стреляли прямо с берега. Оттуда, где в этот момент погибали их товарищи.
Странно. Никаких посторонних следов старший дознаватель там не заметил.
Что ж. Придётся посмотреть повнимательнее.
— Господин старший дознаватель! — раздался крик из оцепления, — тут гонец из школы.
— Задержи его, я сейчас подойду, — ответил инквизитор, уже направляясь в ту сторону.
Стоило поспешить. Долго поддерживать жизнь в смертельно раненых телах «холодильники» не были способны. Ещё максимум полчаса и придётся давать команду грузить выживших на транспорт и отправлять в клановую больницу. До конца расследования.
А пока послушаем, что расскажет нам гонец, отправленный с запросом к директору школы. Вопросов становилось всё больше и больше. Инквизитору были нужны хоть какие-нибудь ответы.
* * *
Я парил в приятной невесомости. Не ощущал ничего. Не чувствовал ничего. И это было странно приятно. Без всяких привязок, условностей и эмоций, приятно было просто быть.
Вокруг клубилась монохромная дымка, в редких разрывах показывая мне странные картинки-события, которые отзывались в памяти вспышками узнавания.
Седой старик с густыми белыми бровями и огромным носом, похожим на клюв хищной птицы что-то мне выговаривает, пытаясь казаться суровым. Но я знаю, что деда только делает вид, что злится. Мне шесть лет.
Две мелкие пигалицы, чуть выше меня ростом, мои сёстры-близняшки Маришка и Ульяна, со смехом гоняются за мной, пытаясь засалить. Я тоже заливисто смеюсь, уворачиваясь от их ладошек. Мне восемь лет, сёстрам — по девять.
Суровый взгляд паренька, немного ниже меня ростом, заставляет краснеть и стыдиться. Тёмные глаза как будто сверлят насквозь, выжигая внутри презрительное «бездарность». Младший брат Георгий. Мне двенадцать, ему десять.
С высокого балкона я смотрю за тренировкой брата и сестёр. Сияют призванные доспехи Георгия, с гулом рассекает воздух сгусток пламени, запущенный в него Ульяной, расплёскиваясь по плёнке защиты, не причиняя вреда. Следом летит воздушная стрела Маришки, которую Георгий просто разбивает ударом кулака, облачённого в перчатку духа. Мне четырнадцать.
Грустный взгляд деда, с сегодняшнего дня уже не патриарха Порядка. Тёплое объятье. Дед обнимает меня и что-то шепчет, тревожное, предупреждающее. Я не слышу слов, не понимаю сказанного. Я наслаждаюсь теплом объятий и искренней любовью единственного близкого и родного человека. Мама умерла, родами Георгия. Когда выяснилось, что я бездарен, от меня отвернулись все, кроме деда. Он продолжал любить меня по-прежнему.
Следующие кадры я уже видел, но сейчас я наблюдал их с другого ракурса. Лёжа на алтаре. Обзор был так себе, да ещё и половину взора застилали слёзы. Я всё понимал и осознавал. Отец решил, что бездарный сын ему не нужен и, либо будет аватар Порядка, либо труп. Результат ритуала мне был известен.
Труп.
Я равнодушно смотрел, как огромный грифон, красивейшее создание Порядка, Воплощённый третьего уровня, которых может призывать только мой отец, насаживает моё уже мёртвое тело на свои бритвенно острые огромные львиные когти, взмывает вверх, выпуская ударную волну, разнося крышу заклинательной башни, самой высокой во всём замке, и уносится за границы Воплощённого порядка.
