И желательно не одна.
— Можно девчонку поймать попробовать…
— Нет! — возразил один из отморозков, — девчонки не пойдут.
— Даже лучше пойдут, ты прекрасно это знаешь!
— Мне жаль их.
— Блин, ну какая разница? Нам нужно это сердце! Если до конца сезона не найдём ничего стоящего — придётся до конца жизни заброшенные деревенские сортиры брать, где-нибудь в Синьцзяне! В Шанхай нас больше не пустят!
— Нас и без того не пустят больше, если узнают про приклады. А ещё могут шкуру заживо содрать и обустроить стражами могилы на остаток вечности где-нибудь на стратегическом объекте.
— Не узнают. Но нам нужно это сердце!
— Значит, считай лучше! И вообще, пошли отсюда. Ясно, что сейчас ловить нечего. Подождём новолуния и ещё раз попробуем с прикладом. И надо будет не воду попробовать, а огонь.
Я очень представил себе, как связанную Сяоюнь поливают бензином где-нибудь на заброшенной парковке. Это заставило меня ускорить шаг, уже не заботясь о скрытности.
— Стой! — сказал один из молодчиков и поднял руку, когда я был уже всего метрах в двадцати от них, — слышишь?
Он посветил в мою сторону фонариком. Я включил свой и посветил в ответ, метя ему в глаза.
Теперь я смог их рассмотреть. Молодые парни, довольно высокие и худощавые. Одеты в спортивные штаны и худи. Аккуратные причёски, чёлки наискосок. Их можно было бы принять за братьев, но черты лиц всё-таки отличались слишком сильно: у одного были густые брови, почти сросшиеся на переносице, и сплюснутый нос. У другого — прямой, почти европейский нос, высокие скулы и скошенный назад подбородок.
— Какого хрена⁈ — воскликнул молодчик с густыми бровями и направил на меня пистолет.
— На твоём месте я бы не стал, — сказал я.
— Кто ты такой?
— Да это же лаовай! — вставил другой. Ему луч фонарика не мешал рассмотреть меня.
— Лаовай? — удивился парень с пистолетом, — вот так добыча, хе-хе, блин! Фонарик опустил! Быстро! А то сейчас наугад стрелять буду!
Я опустил луч фонарика. Но молодчик не только не отвёл пистолет — наоборот, он только лучше прицелился, хищно ощерившись.
Именно так, с хищным оскалом на лице, он и рухнул плашмя на пол. Я поморщился от звука, с каким его лоб встретился с напольной плиткой.
Какое-то время его спутник стоял в растерянности, опустив руки. Потом кинулся к упавшему.
— Ли? — бормотал он, пихая неподвижное тело, — Ли Сян, прекрати придуриваться!
Потом он поднял голову и посмотрел на меня.
— У него кровь… что ты сделал с ним, яйцо черепахи⁈
— Он сам с собой это сделал, ты, намазанная паста, — ответил я первым пришедшим в голову странным оскорбительным оборотом.
— Да любил я восемь поколений твоих предков! — зарычал молодчик и схватил пистолет.
— Имей восемь поколений восьми поколений своих предков, яйцо черепахи, — автоматически ответил я и зачем-то добавил: — но лучше не пробуй. Я бы не стал.
Тот вместо ответа навёл на меня ствол и рухнул рядом с компаньоном.
Я тяжело вздохнул и побрёл обратно в коморку Лаоляна.
— Ну что? Что там? — встревоженно спросил охранник.
— Это были те, кто пытались убить Чжаолиня, — вздохнув, ответил я.
— Ты уверен? Как ты это узнал?
— Они обсуждали это между собой, — ответил я, — с деталями. И ещё хотели похитить Сяоюнь, чтобы сжечь. Я так понял, им нужно было что-то вроде жертвы для того, чтобы вынуть из этого места сердце…
Лаолян глубоко вздохнул и прицокнул языком.
— Цсянсины… — произнёс он, — совсем-совсем чёрные. Они раньше никогда не переходили границ, но это решили, что им всё можно… я попробую найти выходы, чтобы закрыть эту лапшичную. Они сами ушли? Ты их не видел?
Я замялся.
— Они не ушли, — сказал я, — они умерли. Лежат на уровень ниже, где-то метрах в пятидесяти…
Лаолян приоткрыл рот и так и замер.
— Блин, Саня, что случилось-то? — воспользовавшись паузой задал вопрос Дэн, — хоть коротко введи в курс, а? Непонятно же нифига! Ты встретил их, да?
— Они умерли? — вмешалась Оля.
— Угу, — кивнул я.
— Блин, — констатировала медведь, переглянувшись со своим наводчиком.
— Ты… убил их? — странным мягким голосом спросил Лаолян.
— Нет! — тут же возразил я, но, подумав, добавил: — не совсем.
— Как это — не совсем? — Лаолян пожал плечами, — не добил что ли? Так им помощь нужна?
Он направился было к двери, но я остановил его.
— Нет. Им уже ничем не поможешь.
Лаолян грустно смотрел на трупы, распластавшиеся на полу. Он вздыхал, цокал языком, упирал руки в бока, но пока что молчал.
Молчал и я — ну а что тут можно было комментировать? Надо было проблему решать.
— Слушайте, надо бы кислоты добыть. В приличном количестве. Видели, какой тут дренажный слив? Можно будет спустить её тихонько, никто и не заметит толком. Объём стоков слишком большой.
— Ты предлагаешь растворить тела в кислоте? Так? — спросила Оля.
— Угу, — кивнул Денис.
Оля издала странный звук. Ей кое-как удалось справиться с рвотным позывом.
— А что такого? Я в сериале про маньяков видел, вроде рабочая схема, — пожал плечами Денис.
— О чём он говорит? — спросил Лаолян.
— Обсуждают, куда можно было бы тела деть… — вздохнув, ответил я.
— Дело, — кивнул Лаолян, — сам об этом размышляю. Хорошо бы кислоту добыть — но её надо много, таскать долго, да и дорого.
Я внимательно посмотрел на Дениса. Тот сделал круглые глаза и снова пожал плечами.
— Так что не получится. Надо в подвал их снести. Подождать, пока крысы обглодают до кости, а потом кости перемолоть в шреддере для мусора, — продолжал рассуждать Лаолян.
— Угу, — кивнул я.
— Что «угу»? — сказал Лаолян, — говори своим, чтобы помогали. Я один не справлюсь — года уже не те, а это парни вон какие рожи наели! Тяжёлые небось.
— Ребят. Надо помочь тела таскать. В подвал надо, Лаолян покажет, куда.
— Ясно, — кивнул Денис, опускаясь на корточки перед тем, кого когда-то звали Ли Сян, — спрятать пока что, да? Всё равно надо над утилизацией работать, а то вонищи будет!
Он взял труп подмышки и легко закинул себе за спину.
— Не придётся, — пояснил я, — там крыс много. Они сожрут всё до костей. А кости потом в измельчителе и в канализацию.
Судя по тому, что Денис никак не прокомментировал моё сообщение, а лишь сжал губы в тонкую ниточку, его всё-таки проняло. Ольга же прикрыла рот руками, но смогла и в этот раз сдержаться.
Я вдруг подумал, что как-то слишком спокойно реагирую на трупы и разговоры об их утилизации. Ещё несколько недель назад мне бы, наверно, стало плохо… что со мной случилось? Привык? А что, если все эти штуковины, которые я таскаю с собой, меня потихоньку меняют?..
Мысль была неприятной, и я не решился её додумывать. Вместо этого наклонился к другому трупу. Лихо закинуть его на плечи, как сделал Денис, у меня не получилось, так что пришлось волочить его по полу, взяв за подмышки.
Для того, чтобы оказаться в подвале, нужно было спуститься на три уровня. И спуск этот показался мне ужасно долгим.
Тут пахло сыростью, плесенью и канализацией.
Положив труп на бетон, я отошёл в сторону. Взгляд невольно зацепился за лицо умершего, застывшее в вечном изумлении. Его открытые глаза блеснули в свете фонарика, которым Оля светила нам.
Я вздохнул, опустился перед ним на колени и, протянув руку, попытался закрыть ему веки. Странное дело: они вроде бы поддались поначалу, но потом снова распахнулись. Я вздрогнул, на какое-то мгновение подумав, что вот сейчас он оживёт.
— А… бывает такое… — вздохнул Лаолян, наблюдая за моими действиями, — не пугайся.
«Интересно, где же ему приходилось сталкиваться с подобным», — подумал я, но вопросов задавать не стал.
Откуда-то из-за угла послышался возбуждённый писк. Оля вздрогнула и посмотрела на меня:
— Может, пойдём отсюда? — сказала она.
Я перевёл вопрос Лаоляну.
— Оуле может подниматься, — сказал он, — пускай наверху нас подождёт. А нам надо забрать их одежду. В ней слишком много синтетики, крысы такое не сожрут.
— Её нельзя будет хранить у нас, — заметил я.
— Конечно, — кивнул Лаолян, — в южном крыле со стройки сохранился промышленный измельчитель. Его завезли, чтобы, значит, рабочие излишки не таскали после завершения монтажа, да так и оставили. Одежду можно там уничтожить, а остатки смыть в канализацию.
— А с телами сразу так сделать нельзя было? — спросил я, только теперь сообразив, о каком измельчителе идёт речь.
— Не-е-ет,
