– Почему же? Великий правитель смог быстро набрать силы. И нам выгодно получать какую-то толику пользы от его успеха.
– Наш род шел к величию столетиями. А он…
– А он умрет, и на смену ему придет другой правитель, – пожала плечами вдовствующая императрица. – Легко пришло, легко ушло. Я уверена, что в его свите головокружение от успехов. У него самого – нет. Это очень трезвый и расчетливый мужчина. А вот остальные… я за них бы не поручилась. Наследник у Петра – неплохой полководец. Но, как ты знаешь, слабость России не в армии, а в народе. Его мало, и живет он плохо. Конечно, Петр делает многое для решения этой проблемы, но такие вещи за десять лет не делаются. Да и за двадцать тоже. Тут многие поколения должны смениться.
– Доживем ли мы до нашего нового триумфа? – хмуро спросил Иосиф после паузы.
– Мне кажется, что намного важнее – доживут ли до него наши дети, внуки или правнуки. А для того чтобы у них все сложилось, мы должны учесть ошибки, совершенные нами в прошлом, и продолжить упорно трудиться дальше. Не рассчитывая на быстрый успех, разумеется. Мы не в том положении. Россия сейчас сильна как никогда. Но Петр умрет. И она ослабнет. Резко и сильно. Его дети толковы и неплохо обучены, но личности, достойной его, среди них нет.
– Ладно, – тяжело вздохнув, произнес Иосиф. – Свадьба так свадьба.
– Только Василисе так не говори, – усмехнулась Элеонора. – Бедная девочка ни в чем не виновата и очень сильно переживает. Тем более что наш двор для нее непривычен.
– Мама, давай не будем об этом? – нахмурился Иосиф.
– Будем, сынок. Будем. Раньше мы присматривались к новинкам, которые нес французский двор. Но ветер подул в другую сторону и сменил акценты. Все больше и больше дворян, посетив Московский двор, находят в нем массу прелести. Другой, новой, непохожей.
– И что ты хочешь от меня? – со злостью поинтересовался Иосиф. – Чтобы я стал подобием Петра? Мама, вся столица знает, что ты его любишь. И будь ты моложе – попыталась бы отбить у этой рыжей девицы. Я не хочу подражать Петру. Понимаешь? Во мне он вызывает только страх и раздражение!
– Если ты через это не сможешь переступить, то твоя судьба будет незавидна, – холодно произнесла она. – Ты император. Но это не значит, что люди станут повиноваться тебе просто так, по праву рождения.
– Что?! Что ты такое говоришь?!
– Если ты не сможешь выражать интересы своих дворян, то они отвернутся от тебя. И этот вариант будет самым мягким и безболезненным. Твоя империя станет жить своей жизнью, а твое слово потеряет свой вес и значимость. Петр вот уже два десятилетия выигрывает битву за битвой, войну за войной. И делает это решительно и успешно. Он кумир для многих. Слишком многих. Мальчишки грезят его победами и успехами. Не обманывай их надежд.
– Это временно… – отмахнулся Иосиф.
– Все в этой жизни временно. Даже жизнь. Но это увлечение Петром очень надолго. Несколько десятилетий точно. В землях Италии, несмотря на войну, он очень популярен. С ним связывают новый Ренессанс и открыто называют Великим. На севере империи стоит стремительно укрепляющееся королевство Саксония. Наследник этой зубной боли, Август, воспитан в Москве вместе с детьми самого Петра. И по слухам, русского царя он боготворит. А тот, закрепляя свой успех, выдает за него свою дочь. Вся Северная Европа уже танцует под его дудку. А Италия им грезит, видя в нем возрождение древних римских традиций. Нового Цезаря или Августа.
– Но ведь еще остаются Франция и Испания.
– Да, но поверь: разгром коалиции – дело решенное. В сущности, это вопрос времени. И я уверена, что после победы русских Петр постарается укрепить свое влияние и на Париж. Как? Я не знаю. Но подозреваю, что Луи-Александр взят в плен не просто так. Как-никак – один из претендентов на престол. Остается только Испания, но и там наш восточный друг что-нибудь придумает.
– Мне кажется, что ты сгущаешь краски, – хмуро произнес Иосиф, впрочем, уже без былого раздражения.
– Если бы, – усмехнулась Элеонора. – Эпоха Парижа ушла. Наступает эпоха Москвы. Кто знает, как долго она будет длиться. Но на ближайшие несколько десятилетий именно Петр законодатель моды во многих делах. И тебе, сын мой, если хочется удержать власть в своих руках, нужно прислушаться к этому капризу моды.
– Скорее твоему капризу… – фыркнул Иосиф.
– И моему тоже, – покладисто согласилась вдовствующая императрица. А император скривился, вспомнив недавно прочтенный анекдот из сборника, что регулярно выпускал этот чертов Петр. Очень в руку он оказался: «Мама прожила свою жизнь, проживет и твою! Поверь мне, она сделает это хорошо!» Хотя что он мог сделать в сложившейся ситуации?
– Хм. Возможно, ты и права, – после паузы произнес император, перестав вышагивать. – Но я не знаю, с чего начать.
– О, доверься мне! Мы с Василисой все устроим. Уверена, что она окажет мне всемерную помощь.
9 августа 1713 года. Петроград[20]
Софья Алексеевна подошла к открытому окну и втянула воздух полной грудью. Ей было очень тревожно. С одной стороны, женщина должна была радоваться – ведь брат прислал графский патент на нее и мужа. А это после того важного и серьезного столкновения много лет назад было чрезвычайно значимо. Государь потихоньку все больше и больше повышал ее в социальном ранге, увеличивая доверие. И хотя занять трон ни она, ни ее дети не могли, подобные шаги давали надежду и порождали мечты. Но радость возвышения омрачало требование Петра отправить ее детей в Москву. Вроде как на обучение…
– Милая, – в очередной раз постарался ее успокоить супруг.
– Ах, оставь! Ты разве не понимаешь?
– Он хочет, чтобы наши дети получили должное образование, – нарочито спокойно произнес супруг.
– В заложники он их берет. В заложники! Разве не ясно?
– И что с того? – пожал плечами супруг. – Мы верно блюдем его интересы, а значит, с ними все будет хорошо. Петр – не тот человек, который принимает поспешные решения.
– Поэтому заложники, после того как он их воспитает, станут его верными слугами не только волей, но и помыслами. Он крадет наших детей!
– Что ты несешь? – покачал головой бывший князь.
– Ты не понимаешь? – тихо спросила Софья и, видя, что муж отрицательно покачал головой, замолчала, осознав – он ей не товарищ в этом деле, ибо боится, тупо боится за то, что волею судьбы вновь окажется на самом дне. Или, что еще хуже, в том ужасном месте – монастыре на Новой Земле.
Софья переборола себя и, мягко улыбнувшись после нескольких минут затянувшейся паузы, выдала примирительно:
– Хорошо. Хочет их видеть, пускай едут.
