Не отвлекаться!
Сергей, не мудрствуя больше, из-за спины врага, с малого замаха, клинком проткнул бычью шею бородача в районе сонной артерии. Тут же извлек из раны, пока еще стоявшего на ногах человека нож. Броском перекрыл расстояние в пять метров до второго противника. Уже рассвело, видимость удовлетворяла, нож вошел точно под подбородок.
— Хр-ррх-рр!
Руки умирающего выпустили оружие в траву, конвульсивно потянулись к своей шее, пытаясь в последнем мгновении жизни вытащить приносящую боль сталь из тела. На губах чеченца обильно выступила красная пена, глаза закатились, а мышцы конечностей потеряли упругость. Человек сломался в ногах и спине, растянулся на траве во весь свой богатырский рост.
«Хороший нож!»
Пряча клинок, подаренный другом детства в кожаные ножны, продолжил движение, а войдя в круг загонщиков, уже из автомата, выстреливая очереди в три патрона, снял соседей справа и слева от себя. Пошёл по кругу, производя зачистку, отмечая, что со стороны «дичи» не слышно ответной пальбы.
«Может патроны кончились?»
Изменил первоначальные намерения. Двинулся к загнанному в угол федералу. Вовремя! Увидел, как лежащий у корней двух сосен человек европейской наружности, но исхудавший и заросший, как папуас Новой Гвинеи, залитый кровью в районе корпуса, пытается дотянуться рукой до РГДшки, не вовремя укатившейся из матерчатого подсумка, а над ним навис холеный, сильный и знающий себе цену «охотник». Шагнув к раненому, припечатал ребристой подошвой высокого ботинка руку, считай уже пленного, к земле.
«Уррод!»
— Н-на!
Сергей, вкладывая всю свою ненависть в удар, вогнал свой нож садисту в район печени, прямо под срез новомодного кевларового бронежилета.
«Дофорсился, орел горный! Одел бы обычный армейский броник, хрен бы я достучался до твоей печенки».
Глаза пойманного в силки и раненного человека расширились от удивления. Все увиденное воспринималось с трудом. Просто из ниоткуда, пришла помощь. А тут вдруг прозвучал и голос прямо из пространства: «Извини, командир, нечем мне больше в таких условиях отключить твое сознание».
Все померкло, мозг отключился, только все равно, даже через барьер небытия он ощутил на самых задворках сознания тупую ноющую боль.
* * *
Алексей пришел в сознание и тут же понял, что за пределами помещения, в котором он обретался, идет бой. Сразу за деревянной перегородкой стены глухо стучали автоматные очереди, рвались взрывы, слышались стоны, и слова русского мата. Периодически само здание сотрясалось от недалеких разрывов, с потолка сыпался мусор, куски древесины. Испытывая боль, огляделся вокруг себя. В большой комнате он был не один. Вон, лежат такие же раненые ребята, но гораздо моложе его. Кто-то стонет, тот, похоже, молится, а сосед и вовсе сник, наверное, уже умер.
В распахнувшуюся дверь, двое за руки и ноги втащили очередного «трехсотого», извивавшегося от боли и ужаса за свою судьбу.
— Давай сюда! — хриплым от натуги голосом предложил один из «санитаров».
Снова разрыв гранаты, здание затряслось, зашевелилось. Прямое попадание, только попали по противоположной стороне строения.
— Что там снаружи? — на грани потери сознания прохрипел Алексей.
Молоденький солдат, привалившийся к хлипкой стене, стонал непереставая. Примериваясь утащить ящик с боеприпасами, оба солдата отвлеклись на незнакомца, принесенного Хильченковым из леса.
— Да все хреново! Обложили со всех сторон и лупят почем зря. И нахрена мы им здались, им что, других дел нет?
— Ребята, дайте бацылу, сил нет терпеть боль, — из темного угла, кто-то попросил сигарету.
— Терпи, может скоро все кончится, а цыгарки свои я где-то посеял.
— Шило, хорош базлать, у пацанов патроны кончаются. Взялись! Потащили.
Снаружи, правда, был кромешный ад. Отовсюду летел свинец, горели постройки. Тела убитых лежали в ходах сообщений. Оба БТРа приказали долго жить и черным дымом грязнили атмосферу горного воздуха. У борта правой машины лежало тело прапорщика Михайлова, седая голова поникла на грудь, уткнувшись подбородком в нагрудную пластину бронежилета, лицо припорошенное пылью, с открытыми, невидящими глазами, с приходом костлявой, расслабилось, было спокойным, восковым. Не смог ветеран пережить войну, разыгравшуюся в родной стране, не смог уберечь пацанов от бойни. Теперь вот лежал и мертвыми глазами уставился на бушевавший костер.
Напавшая банда, словно взбесилась, обрушила на блокпост море огня и металла. По количеству их было даже меньше чем у Мовсаева, но качество подготовки разнилось. На расположение взвода вышли настоящие «псы войны» — наемники, в задачу которых входило уничтожение выявленной группы российской разведки. За такие операции им платили хорошие деньги.
Почему бы и не подзаработать халтуркой? Вот только кто мог предположить, что русские остановятся на тропе, в самой узкой точке горловины, прикрывать выбранного ходока? Потом ливень в горах! И как результат, федерал скрылся в расположении мотострелков. Конечно, назвать этих щеглов солдатами можно с натяжкой. Юнцы-переростки. Да ведь только, у этих юнцов в руках настоящее оружие, и стреляют они из укрытий по атакующим, настоящими боеприпасами. Вон, уже два десятка наемников, как корова языком слизала. Конечно не все из них погибшие, некоторые ранены, но выполнять контракт уже не способны.
Сотник УНА-УНСО Матвиюк, присланный со своим подразделением из Львовского куреня для помощи генералу Дудаеву, еще зимой в Грозном растерял большую часть людей. Уж слишком «жарко» было в городе. Москалей, их генералы, положили немеренно. И то, пихали необстрелянных мальцов в тот город, как в черную дыру, не жалея. Чего жалеть, русские «телицы» еще народят. Первый раз, что ли? А, вот своих жалко. Ох, как жалко! На средства центра «Евразия» в Чечню под видом стройбригад и журналистских групп был переправлен целый батальон УНА-УНСО «Прометей». За шесть месяцев стандартного контракта, от «Прометея» осталось чуть больше роты. «Сало в окопах», называли их москали, и беспощадно перемалывали в жерновах войны своих братьев по крови, в плен не брали. Потому и сражались «западэнци» так отчаянно, добросовестно отрабатывая каждый потраченный на них доллар. А на поверку, если здраво рассудить, то на этой войне пожировал только Корчинский, да еще маленькое кубло таких же лидеров УНА как он, остальной народ остался в жопе, а многие так даже цинковых макинтошей не смогли примерить после смерти, закопали как собак и забыли, что такие когда-то были. И вернулся бы Матвиюк к себе на «батькивщину» уже в мае месяце, да повезло. Предложили контракт черножопые, деньги платили налом, не скаредничали. Хорошие деньги, за такие, можно даже не обращать внимание на то, что командовать приходится всяким сбродом. Попадались даже натуральные негритосы, а уж бывшие убийцы, маньяки, фанатики веры, прочие отбросы общества разных стран и вероисповеданий, это на каждом шагу. Он сам, не девочка-припевочка, большой крови не боялся, за Афган и Приднестровье привык, но получать удовольствие от того, что во имя Аллаха, милостивого и милосердного, сдирать кожу с беспомощного человека так и не привык. Добро то, что окружил он себя земляками из остатков былого отряда и почем зря спуску нынешним подчиненным не дает. Так и воюет, деньги заколачивает.
