— Ваш?
— Нет, и не мой тоже.
— Но зачем вам возить чужой протез? Вы его украли?
— Нет, мы его не украли. Просто Рон чинит протезы. Самые сложные и дорогие. Рон мастер своего дела, и если у кого-то возникают проблемы с протезами — знаете, с этими жутко дорогими штуками, которые служат лучше и дольше, чем настоящие конечности…
— Да, что-то я про это слышала.
— Ну так вот, если возникают проблемы, Рон тут как тут. Приезжает, забирает протез к себе в мастерскую и чинит его.
— Понятно.
Девушка вздохнула и, подняв глаза на Джека, спросила:
— А можно я пойду? Мне нужно подумать.
— Конечно-конечно, Салли, идите.
Джек со всеми предосторожностями выпустил Салли, запер за ней дверь и снова уселся на диван, а Барнаби после некоторой паузы задумчиво произнес:
— По-моему, Джек, мы с тобой не единственные сумасшедшие на этом судне.
Вопреки опасениям, в этот день на Джека и Барнаби никто не напал ни в обед, ни вечером. Если, конечно, не считать атак Сильвии и ее матери Грейс. За обедом они одновременно пытались заигрывать с ним под столом. При этом случился конфуз — они столкнулись ногами.
Джек и Барнаби были свидетелями того, как на лицах женщин появилось сначала недоумение, а затем они полыхнули одна на другую яростными взглядами и усиленно заработали столовыми приборами.
Как ни тяжело было для Джека и Барнаби общество этих дам, приходилось их терпеть. Вчетвером они ходили с яруса на ярус, и Джек угощал всех пивом и морскими салатами. При каждом удобном случае Грейс и Сильвия хватали его за самые разные места, на что Джек отвечал только вымученной улыбкой.
В конце концов он притерпелся и уже не разбирал, кто схватил его в очередной раз, — Грейс или Сильвия.
Ближе к вечеру все четверо пошли смотреть «реалистическое голографическое шоу». Пока публика наслаждалась видами водопадов и вдыхала запаховые иллюзии, Джек и Барнаби зорко смотрели по сторонам, чтобы враги не зашли сзади и не ткнули им шило в спину, пользуясь всеобщим оживлением.
Поскольку в холле было полутемно, Грейс вместо Джека схватила постороннего мужчину, пришедшего на шоу с супругой.
Случился маленький скандал, который удалось быстро уладить. Пострадавший сказал жене, что «наверное, ему показалось».
После шоу напарники проводили дам до их каюты и возвратились в свою, чтобы провести очередную проверку закоулков и пораньше лечь спать.
Наступило утро второго дня полета. Когда Джек с Барнаби пришли на завтрак, Грейс с Сильвией за их столом уже не оказалось. Они сидели неподалеку в компании двух молодых длинноволосых парней.
За столиком шла живая беседа, в которой участвовали все четверо. Они понимали друг друга с полуслова и вскоре ушли, даже не закончив завтрак.
Джек с Барнаби проводили их равнодушными взглядами — они больше интересовались Жофре и Сутулым. Чувствовалось, что между этими двумя командами назревает генеральная битва. К недоумению официантов, они не решались повернуться друг к другу спинами и сидели фронт к фронту, впившись в противника глазами. При этом каши и салаты жевали с таким остервенением, словно вгрызались в плоть врага.
Иногда они вспоминали о Джеке с Барнаби и чуть косились в их сторону. Жофре с некоторым сомнением во взгляде, а Сутулый уже более внимательно, чем прежде. Должно быть, выходка Барнаби с проверкой шпиона Сутулого заставила их сделать какие-то выводы.
— Может, зря ты его вчера напугал? — произнес Джек, ковыряясь деревянной палочкой в морском салате.
— Может, и зря, — пожал плечами Барнаби. — Но если мне придется столкнуться с этим парнем, я уже буду знать, что делать.
— А что делать?
— «Вязать» надо. Он очень быстрый.
— Надо бы тебе нож достать.
— У меня есть нож.
— Этот слишком маленький. Тебе нужен настоящий нож, вроде того, с которым ты за линию фронта ходил. «Гроувер», кажется?
— «Гроувер», — подтвердил Барнаби, и на его лице появилась ностальгическая улыбка. — У меня его при обыске забрали. Когда из армии выгоняли…
— С ним ты был непобедим.
— Почти непобедим.
— Что значит «почти»? Раза три получал порезы, и все…
— Это еще до тебя было, на Тризере. Я тогда полостное ранение получил — на «джирга» какого-то нарвался. Быстрый был, сволочь, как бритва. Второй раз — в драке с местными в увольнении, в спину засадили…
— В увольнении не считается.
Поняв, что команды Жофре и Сутулого увлечены друг другом, Джек и Барнаби воспользовались ситуацией и ушли.
Поскольку дам теперь не было, они остались без прикрытия и предпочли поскорее убраться в каюту.
Напарники просидели там до самого обеда, а потом вызвали горничную, чтобы сделать пустяковый заказ. Так они получили необходимое для выхода из каюты прикрытие.
Во время обеда воздух в ресторане звенел как натянутая струна. Это напряжение почувствовали не только Джек и Барнаби, но и другие пассажиры. Если кто-то в беседе произносил фразу слишком громко, он тут же оглядывался, словно сделал что-то неприличное. Однако команды Жофре и Сутулого, казалось, не замечали никого, их внимание были поглощено друг другом.
Решив больше не рисковать, Джек и Барнаби заказали ужин в каюту. Оба испытывали знакомое по фронту ощущение — так называемое «контролируемое волнение», а говоря попросту — страх.
— Ну вот, — сказал Джек, когда они ложились спать. — Завтра уже будем на Шлезвиге. Сделаем небольшую остановочку, а потом двинем дальше.
— Какую остановочку, командир? Ты чего? — Барнаби даже привстал на кровати. — Ты что, хочешь исполнить указание Жофре? Думаешь, этим заслужишь их доброе расположение?
— Если мы каким-то чудом избежим завтра драки, нужно спускаться на Шлезвиг. Пусть эти команды отморозков без нас делят свои права, а мы выждем дня три и двинемся по их следам.
— Но, Джек, они могут сделать всю работу без нас, и тогда плакали наши денежки.
— Понимаешь, Рон, сдается мне, что здесь все не так просто. Если бы работа заключалось в легкой поездке и получении какого-то там свертка, достаточно было одной пары невооруженных людей. Главное, чтобы режим секретности был выдержан. Думаю, что на этапе получения этого самого свертка команду будут ожидать серьезные проблемы.
— Засада?
— Возможно, засада, — кивнул Джек. — Вот я и предлагаю: по всем правилам военной науки пустить вперед авангард, тем более что этот авангард нам с тобой не жалко.
— Во-он оно ка-ак, — протянул Барнаби. — А ведь ты голова, лейтенант. Светлая голова.
