— В музее, что ли? — буркнул низколобый мужчина за прилавком. Все десять минуть он о чем-то перешептывался со старичком-провожатым, а теперь тот отошел и принялся изучать разложенные на прилавке пистолеты — каждый был прикован толстой цепью за рукоять, но можно было взять в руки, рассмотреть, пощелкать затвором… — Или покупай что-нибудь, или проваливай на все четыре стороны.
— Патроны к «бизону» есть? — оторвался Игорь от притягательного зрелища.
— Покажь, — протянул толстую короткопалую пятерню продавец.
— Князеву не хотелось отдавать ему оружие, но он снял с плеча пистолет-пулемет и протянул мужику. Тот взял, повертел в руках, хмыкнул, ловко отделил магазин, хмыкнул еще раз и передернул затвор.
— Могутная машинка, — похвалил он. — Только лажанулся ты, парень, с ней. Дорого дал, наверное?
— Неважно. — Не сообщать же незнакомому человеку все подробности того, как он оказался обладателем «бизона»? — Патроны для него есть?
— Я же говорю: лажанулся ты. — Продавец примкнул магазин и протянул пистолет-пулемет обратно. — Нет под него патронов.
— Так бы и сказали. — Старшина снова закинул ремень на плечо. — Пойду в другое место.
— Ты меня не понял, парень, — проникновенно сказал продавец. — Под эту машинку совсем нет патронов. Ни у кого.
— Почему? — опешил Князев: судя по физиономии, мужик не врал.
— Понимаешь, какое дело, — оружейник почесал коротко стриженый седоватый затылок, — делали их в нескольких модификациях — под пээмовскую «девятку» и под тэтэш-ные семь шестьдесят два. Тебе не повезло. Был бы девятошный патрон, даже под парабеллумовский, длинный, я б тебе помог. Вон их сколько, девяток-то, — он кивнул на стеллаж за его спиной, заставленный яркими картонными коробками с патронами, — а с тэтэшными — извини.
В следующие несколько минут Игорь с огорчением узнал, что производство пистолетных патронов калибра 7,62 мм в СССР и России было ограничено из-за основного пистолетного калибра 9 мм, а сам пистолет Токарева, под который этот боеприпас, в основном, был предназначен, перестали производить уже за много лет до Катастрофы. Он оставался популярным, особенно среди криминала, но большая часть ТТ, ходивших по Москве перед Катастрофой, была китайского производства с китайскими же патронами…
— А патроны эти, — доверительно сообщил продавец Игорю, — из дерьма слеплены… Да и пистолеты их тоже — одноразовые.
— Как это?
— Для кого их делали-то? Для киллеров. Бабах, — оружейник наставил указательный палец на Игоря, — и в дамках. Ну, пару раз — основной и контрольный. А потом ствол с пальчиками — в урну. Все равно он засвечен уже — никто его второй раз на дело не возьмет. А если так и так на один раз пушка, то зачем стараться? Стволы сырые, исполнение топорное… По первости многие тут с тэтэшками ходили, а потом как-то повывелись они. Часть пытались под девяти-миллиметровый патрон переделать, да без особого успеха, часть — просто на лом пошло… Потому и патроны для них по новой набивать никто не стал.
— И что — вообще нигде нет таких?
— За все метро не скажу, — пожал плечами мужик. — Может, где и есть кустарные… Но за Черкизон ручаюсь. Так что можешь выбросить свою трещалку. Или мне продай — посмотрю, что из нее можно сварганить.
— А я как же?
— Купи себе чего-нибудь. — Торговец обвел широким жестом полки. — Не все же тебе, мурзилка, — кивнул он на шпагу на бедре Игоря, — с арматурой шастать.
— Сколько стоит? — ткнул пальцем в старенький АК-74 Князев, решив проигнорировать слова продавца.
Тот пожал плечами и назвал трехзначную сумму. Таких денег у Игоря конечно же не было.
— А в патронах? К нему же.
— Сейчас прикинем… — Мужик почеркал что-то на бумажке и объявил: — Двести пятьдесят.
У Игоря было с собой максимум полторы сотни — в двух оставшихся рожках и россыпью в вещмешке.
— А на сто пятьдесят что-нибудь есть?
— Есть, — мужик кивнул на ружья. — А что? Дешево и. сердито.
Это старшину не устраивало никак.
— Я подумаю.
— Подумай, подумай… Только вечером с этим на улицу не суйся. Из местных вряд ли кого на понт возьмешь.
Игорь вышел на улицу в сопровождении старичка, так ничего и не купившего.
— Сожалею, — сообщил провожатый. — Что не смог быть вам полезен, юноша. Что теперь думаете предпринять?
— Ему можно верить? — кивнул Князев на дверь под блондинкой.
— Да. Если Устюжанин сказал — значит, так оно и есть. Весьма информированный, скажу я вам, товарищ. Вы ведь ничего не имеете против слова «товарищ»? Так куда вы сейчас?
— Ума не приложу… — Игорь действительно не знал, куда ему податься, — бездомный, почти безоружный.
— Я бы мог предложить вам работу, молодой человек.
— И что я должен буду делать?
— Давайте обсудим это не здесь. — Старичок кивнул на по-прежнему толпящихся вокруг продавцов и покупателей оружия. — Я знаю неподалеку неплохую закусочную.
Молодой человек почувствовал, как яростно заурчал пустой желудок, и вдруг представил себе дымящийся кусок мяса с гарниром из грибов на тарелке. И кусок… Нет, два, три, четыре куска черного ноздреватого хлеба. И…
Наверное, все это ясно отразилось у него на лице, потому что провожатый весело улыбнулся и, поманив пальцем Игоря, свернул в переулок.
Игорь украдкой огляделся: все столики небольшого кафе, приткнувшегося между двух магазинов, были заняты. Люди, сидевшие за ними, сосредоточенно поглощали разнообразные кушанья и напитки, болтали между собой, флиртовали с женщинами… Между столами сновали юркие официанты, разнося заказы и забирая пустую посуду. Заведения общепита были и на Первомайской и Щелковской, но они ни в какое сравнение не шли с этим.
И еще его поразило разнообразие посетителей. В привычном Князеву мире двух станций преобладал европейский тип внешности. Азиатов или кавказцев было всего ничего. Здесь же эти типы превалировали: отовсюду неслась незнакомая речь, глаз то и дело задерживался то на раскосых глазах, то — на монументальном носе…
— Пока готовят, мы можем обсудить наши проблемы. — Старичок сделал официанту заказ, и тот умчался куда-то.
— Охотно, — кивнул Игорь и вдруг вздрогнул всем телом: за столиком на противоположном конце зала сидел человек с совершенно черным лицом. Что за?..
— Вы меня совсем не слушаете, — рассердился собеседник. — Куда вы сейчас смотрите?
— Вон там, — Игорь склонился к нему через столик и понизил голос, — сидит черный человек. Разве сюда пускают мутантов?
— Где? — Старичок обернулся туда, куда показывал Князев, и расхохотался: — Какой же это мутант? Это просто чернокожий человек. Если хотите — негр. Хотя ему и другим, похожим на него, этот термин не нравится. Так что, если будете с ним разговаривать, не вздумайте его так назвать, он очень обидится.
