– Я уже сказал тебе, куда идти, или только подумал? – Базов хмуро зыркнул в глаза своему тюремщику.
– Э-э-э, как невежливо. И глупо, между прочим. Я ведь на самом деле искать его сейчас и не собираюсь, он сам за вами придет. Ведь придет? По глазам вижу, знаете, что придет. Да только судьба у вас теперь будет одинаковая. Зря отказались, зря, все бы кончилось гораздо быстрее. И с немалой для вас выгодой, между прочим… Что ж, счастливо оставаться, подождем. – Лицо из дыры исчезло, но мгновение спустя появилось вновь. – Да, кстати, в Ленинград можете и не спешить. Все одно – не успеете.
Солнце еще не село, но в лесу уже стало заметно темнее. Вернувшиеся разведчики доложили, что два немецких отделения благополучно достигли въезда на базу, и больше никакого заметного движения, кроме обычного, не наблюдалось. Бо́льшая часть диверсионной группы партизанского отряда успела выспаться и подготовиться к предстоящей операции. Оставалось только дождаться темноты и двинуть в направлении КПП. Дед лениво наблюдал, как бойцы отбиваются от бесшумно передвигающегося комиссара, пытающегося провести с каждым политинформацию на предмет поднятия морального духа. Собственно, сейчас можно было особо и не шептаться: расставленные на приличном расстоянии от лежки посты не подавали никаких тревожных сигналов, но Деду не очень-то хотелось провести последние часы перед боем на партсобрании, выслушивая пламенные речи. Ну, не смог он отбрехаться от включения в состав группы замполита, не смог. Комиссар объединения почему-то сильно настаивал.
Неторопливые командирские размышления прервала Олеська. Ее рыжая шевелюра вынырнула из ближайшего куста и распугала облюбовавших его ранних шмелей.
– Тьфу, бестолочь, хоть подшлемник надень – демаски́руешь.
– Дед, а Дед… – она пропустила приказное пожелание мимо ушей, – мне отойтить надо, съела чего-то не то.
– Чего ты могла съесть? Второй день сухарями питаемся, – проворчал командир. – Или опять зеленые ягоды хватала?
Олеська только виновато шмыгнула носом.
– Навязалась на мою голову, я бы лучше без рации обошелся. Или вон – Михаську научил, ему все одно – что только пулемет тащить, что пулемет с рацией. Вон, под елку пристраивайся…
– Ага, а вы все глазеть станете…
Дед сплюнул еще раз и махнул рукой в глубь леса – иди, мол, только не доставай больше. Потом растопырил пятерню и поднес к самому лицу девушки – пять минут. Олеська кивнула, и рыжее пятно замелькало между кустами.
Может, и вправду не стоило ей хватать эти ягоды? Или сыроежки? А может, щавель попался больной какой? Но нельзя ж идти двое суток по лесу и питаться только сухарями. Это ж дикость просто! Олеся прикинула, не видно ли ее от временного лагеря, оценила расстояние до ближайшего часового и выбрала себе укромный кустик.
Хорошо, что дело уже было сделано, когда это произошло. Подняв голову и увидев в пяти метрах от себя две камуфлированные спины, девушка от неожиданности вскочила, чуть не уронив лежавший на коленях автомат. Господи, как же это? Никто ж не знает. Как они здесь оказались? Как прошли мимо часового? Или?.. Надо предупредить, надо обязательно предупредить…
– Хенде хох! Стоять, сволочи!
Услышав высокий, на грани истерики, девичий визг, Слава с Андреем разом развернулись и подняли руки.
– Ой… – Андрюха приподнял руки повыше. – Девиц без штанов я, конечно, видал, но чтоб еще и с автоматом… Если девица ходит в сортир с автоматом, это… это…
– Возбуждает, да? – не поворачивая головы, процедил Слава.
Взгляд рыжей скользнул вниз, обозрел состояние того, что открывалось взглядам ниже защитного цвета куртки, – «ой». И глаза, которые вновь уставились на курсантов, были уже раза в два больше прежних.
– Молчать! И… И глаза закрыть!!!
– А вот у нас в детдоме…
– Молчать!!!
– Зажмурься, а то и правда пристрелит…
– Молчу, молчу…
Из кустов позади Олеси вынырнула всклокоченная борода командира:
– Ты чего орешь?!! Совсем офи… – Взгляд Деда наконец уперся в сверкающие в наступающих сумерках белые ягодицы. – А-а….
Девушка оглянулась и, просчитав направление взгляда командира, снова завизжала:
– Не смотри-и-и!!!
– Да ладно, ладно… Я и не смотрю вовсе. – Дед быстро оглядел плененных «фрицев», нашел их положение вполне удовлетворительным и снова обратился к Олесе: – Давай, что ли, одену тебя. А ты пока держи их на мушке, глаз не спускай…
Он наклонился, закряхтел, чуть не уперевшись носом… туда (кажется, задел бородой), но с задачей справился. Выросший как гриб-боровик из соседнего куста Миколка только крякнул, успев заметить окончание процедуры. Следующим появился комиссар, за ним еще несколько бойцов группы.
– Ну, Дед… – Миколка осуждающе покачал головой.
– Да ладно, вы че удумали? Я ж ей в отцы гожусь…
– Заврался совсем. – Олеся тряхнула костерком на голове. – Думаешь, бороду отрастил, так и забыли все про твои двадцать девять?
Кто-то хихикнул.
– Кхе-кхе… Ребята, а про нас вы не забыли? А то уж руки затекают…
Большинство только сейчас обратило внимание на «фрицев». Васек присвистнул. Петро недобро прищурился. Некоторые подняли автоматы. Миколка хлопнул себя по лбу.
– Ба! Да это ж те двое, что исчезли!
Комиссар переглянулся с командиром и подошел вплотную к Славе. Не забыв упереть автоматный ствол ему в живот.
– Кто такие?
– Свои мы, – Крот еще не придумал что сказать. Врать особо не хотелось, могут и расколоть, а правду не очень-то и скажешь… – Русские.
– Москали? Если по-кацапски гуторите, эт еще ничего не значит. Как здесь оказались? Почему в немецкой форме? Что делали возле лагеря? Почему за вами гнались? А? Отвечайте лучше так, чтоб я поверил…
– Сбежали мы. Из лагеря. Угнали машину, но нас догнали мотоциклисты. Пришлось их кончить, но машину они сожгли. Потом заблудились, – Андрюха врал самозабвенно. – Форма и оружие с мотоциклистов…
– А это что? – Петро тронул «калашников».
– А это в лагере взяли, там много всякого. Как и одежду, которая под камуфляжем.
Петро не поленился расстегнуть обоим комбинезоны и заглянуть под них. Увидев курсантскую форму, чуть приподнял бровь.
– Как из окружения вырвались?
– А нора там была какая-то. Узкая, сволочь, несколько часов ползли…
В сторонке кашлянул Дед, привлекая к себе внимание.
– Ладно, опустите, пожалуй, руки… Но оружие – сдайте. Петро – ко мне.
Командир с комиссаром отошли на несколько шагов. Руки разоруженные Слава с Андреем опустили, но с прицела их никто не снял. Девушка так вовсе смотрела волчонком.
– Не верю я им, – комиссар состроил неприступную мину, – слишком гладко врут. А ну как подстроено это, чтоб нам помешать?
