что в зеркале перископа «Бреслау» было прекрасно видно ленты конденсата, вьющиеся вокруг внешнего каркаса ее купола, неожиданно пошла вниз, и вот теперь новоиспеченный адмирал, внимательно следивший за ее маневрами, отчетливо увидел, как из-под купола яхты вырвалась длинная темная «сигара», оставляющая за собой белесый туманный след. Вырвалась и неуловимо быстро рванула к цели. А следом за ней уже мчалась вторая. Шесть секунд! Ровно столько потребовалось этим необычным снарядам, чтобы настичь «Скорпиона». Капитан Гелос, очевидно, пытался уклониться от несущейся к нему смерти, но двойной выстрел-«вилка» не дал ему и шанса. Уж слишком неповоротлив оказался единственный крейсер эскадры для настигших его смертоносных «сигар». Единственное, что успел передать радист «Скорпиона» перед тем, как в небе под чудовищный грохот взрыва раскрыла крылья вторая «огненная бабочка», была странная фраза: «Не вижу гондолу!»
Впрочем, тайной эта фраза оставалась недолго. Кусачая яхта, что с такой легкостью за пару минут боя уничтожила два отлично вооруженных и бронированных дирижабля, вдруг прибавила и без того немалый ход и, заложив крутой поворот, начала подъем, словно красуясь или дразня наблюдающих за ней каперов. В какой-то момент она взмыла достаточно высоко, чтобы наблюдатели с «Майнца» и «Бреслау» могли рассмотреть яхту во всех деталях… и не обнаружить под куполом ни намека на гондолу.
— Теперь понятно, почему они плевали на огневую завесу, — пробормотал второй помощник Ирвинга.
— Какая радость, — язвительно заметил его напарник по наблюдательному посту. — Еще бы знать, как эта хрень вообще может летать… и как ее сбить! И я буду счастлив.
— На том свете, — обескураженно договорил Ирвинг, в бессильной злобе наблюдая за тем, как из кормовых раструбов нагнетателей уходящей прочь яхты стартуют еще две «сигары».
«Майнц» оказался удачливее и проворнее «Скорпиона». Он успел начать разворот, так что первый из странных снарядов прошел чуть ли не впритирку к его корме, чтобы через минуту превратиться в огненный шар в чистом небе, а второй рванул на пилоне левого маневрового импеллера, «с мясом» вырвав его из корпуса.
Адмирал… впрочем, какой он адмирал с двумя-то дирижаблями? Капитан Ирвинг тряхнул головой и, справившись с накатившей бессильной злобой, наконец смог почти беспристрастно оценить обстановку.
— Радист, передай на «Майнц» — полный ход, движение «змейкой». Работаем по куполу цели из всех доступных стволов, залпами. Синхронизация на командирах огневых палуб. — Капитан хмуро смотрел в зеркало перископа и… искренне молился всем богам и демонам, чтобы маневр чертовой яхты оказался лишь насмешкой победителя, покидающего поле боя. На то, что слаженные залпы смогут пробить рунную защиту купола, он почти не надеялся… и был прав.
Нет, сволочная яхта вовсе не скрылась в небесах, как того хотелось бы Ирвингу, прав он оказался в том, что даже слаженные, синхронизированные залпы двух рейдеров не смогли нанести куполу этого дьявольского создания мало-мальского урона. Заложившая огромный круг несостоявшаяся «дичь» удивительно быстро вернулась к своим «охотникам», покрутилась невдалеке, не обращая внимания на продолжающийся сумасшедший обстрел, окатывающий ее купол волнами огня, и выпустила в «Майнц» сразу три своих чудовищных снаряда. На этот раз удача отвернулась от рейдера. Из трех «сигар» две достигли отчаянно маневрирующей цели, легко, словно бумажную, пробили броню корпуса, и спустя краткий миг гондола рейдера, вспухнув, превратилась в огненный шар.
— Огневая — дробь. Машинам — стоп. Радист, вызови этот чертов «Морай», — глухо произнес в переговорник капитан Ирвинг, с тоской наблюдая в зеркало перископа, как ветер несет дымящиеся остатки его дирижаблей над океаном. — Передай, мы сдаемся.
Умолкли орудия, только что бившие на расплав ствола так, что глохли канониры, следом стих гул двигателей. На палубах и боевых постах «Бреслау» воцарилась недоуменная, тяжелая тишина. Экипаж, за исключением капитана с его наблюдателями и наводчиков орудий, видевших избиение эскадры своими глазами, не понимал, что происходит.
— Есть ответ с «Морая», адм… капитан. — Не отключенная Ирвингом циркулярная корабельная связь донесла до каждого члена экипажа слова радиста. — Читать?
— Нет, дерьмо собачье! Сожри эту телеграмму! — вызверился капитан, но тут же тяжело вздохнул и, помассировав лицо, устало договорил: — Извини, Гельмут. Нервы. Читай.
— Тут коротко, — замявшись, пробормотал радист. — Цитирую: «Меллинг тоже просил пощады, вы ее не дали. Тчк. По делам и плата. Тчк.»
— Чертовы венды. Чертовы магнаты. Чертов Фирс… — совершенно безэмоционально, ровным тоном произнес Ирвинг.
За полетом двух снарядов, запущенных с яхты, капитан тяжелого рейдера «Бреслау», преемник адмиралов эскадры «Небесных палашей», Лееба Фирса и Карла Деница, Роберт Ирвинг наблюдал с абсолютно бледным, ничего не выражающим лицом. И когда искореженная капсула боевой рубки ухнула в океан, выражение его лица не изменилось. Мертвые не гримасничают.
А маленькая яхта сделала круг над уничтоженными ею дирижаблями и, взяв курс на юго-восток, исчезла в облаках.
— Экипажу — отбой боевой тревоги, Алексей, Федор… спасибо, — произнес я в переговорник и, оглянувшись на Вячеслава и Алену, улыбнулся. — И вам спасибо. Поздравляю с победой!
Щелкнув тумблерами, я отключил фиксаторы и задействовал подъемники. Загудев, те мягко опустили гондолу в походное положение, и по глазам резанул яркий солнечный свет, заливший мостик через открытые стекла обзора. Вот только одного взгляда на открывшуюся перед нами картину хватило, чтобы радость от отпустившего боевого напряжения исчезла, будто ее и не было.
— Алена, включай дальнюю связь. Шифр Гельмута в блокноте, — отрывисто произнес я, глядя в обзор на парящие в полумиле от яхты купола с синими палашами на закопченных эмблемах.
Девушка зашуршала бумагами в ящике под радиотелеграфом.
— Готова, — тихо произнесла она.
— Морай — Нееру. Во время выполнения заказа столкнулись с противодействием пиратов. Оторвались. Идем к точке выгрузки по графику. Все, — продиктовал я, возвращая яхту на проложенный ранее курс.
— Шкипер, может, тебе отдохнуть? — Дождавшись, пока я надиктую послание для нашего грузоотправителя, проговорил Вячеслав.
Я оглянулся на него, потом перевел взгляд на застывшую с пером в руке Алену и… кивнул. Старший Трефилов довольно улыбнулся:
— Замечательно. Вот и идите с сестренкой в салон. Чаю попейте, можно даже с коньяком. Есть повод! Расслабьтесь… а мы с Федором пока «Муреной» порулим.
— Но если… — начал было я, но Вяч меня перебил:
— Если будет «если», я обязательно тебя позову, шкипер! Идите-идите, — замахал руками Трефилов.
Я глянул на свою невесту.
— Сейчас телеграмму отправлю и приду, — без слов поняла меня Алена.
Кивнув, я тяжело вздохнул и, выбравшись из-за штурвала, поплелся к выходу. После боя усталость накатила волной, и я еле удержался на внезапно ослабевших ногах, но все же добрался до кормового салона на своих двоих, почти не опираясь на переборку.
А вот на то, чтобы последовать совету Вячеслава и приготовить
