И он слишком хорошо простреливался.
Андрей Ильич предложил вызвать бригаду Крыльев.
Федорыч, поворчав, решил идти с нами сам, лично.
Естественно, со своими ребятами в количестве приблизительно полубатальона.
И тот и другой вариант я вынужден был, скажем так, отклонить.
Нам лишнее внимание ни к чему, а у криминалов весьма устойчивые системы связи.
И солидарность покруче даже, чем у легендарных большевиков-ленинцев.
Скорее всего, нас встретили бы уже где-нибудь возле Воронежа.
Передвигаться следовало по возможности скрытно.
Поэтому нужно было либо просачиваться, либо прорываться своими силами, маскируясь под не желающих платить дань контрабандистов.
Либо искать обходной маршрут.
Из трех зол я, немного подумав, выбрал второе.
Байкерские «фирмы» платить «подорожное» не любят, так что, по идее, Валет уже должен был бы и привыкнуть.
А ловить байкера на трассе – занятие для любителей носить воду дырявым ведром.
Дорога – его дом, а свой собственный дом любой недоумок лучше любого вора знает.
Даже и не смешите…
…Пошли внаглую, в двенадцать часов утра, когда все нормальные люди, включая самых отъявленных беспредельщиков, видели сладкие предутренние сны.
Я искренне надеялся, что у криминального караула тоже как раз в это время была подростковая утренняя поллюция.
У всех поголовно.
Так, или почти так оно, впрочем, и вышло.
Веточка и Гурам взяли караул в ножи, после чего аккуратно вытащили жмуриков из сторожек, расположенных по обе стороны моста.
Чтобы проезжающая пятнадцатью минутами позже колонна из шести бронированных джипаков, грузовичка с продовольствием и тридцати «Харлеев» могла спокойно расстрелять покойничков из автоматического оружия.
Пусть Валет думает, байкеры набедокурили.
Ловить байкеров на трассе – дело, как я уже говорил выше, глухое до безнадежности, это даже каширский пахан понимает.
Несмотря на всю свою природную тупость…
…Проскочили.
До чего же они все-таки тупые, эти криминалы.
Не бревнами надо мост перегораживать, а делать нормальный бетонированный блокпост.
Река в этом месте широкая, мост – длинный и отлично простреливается.
Если установить разумную сумму «подорожного сбора», любой заплатит, даже самый жадный жадюга.
Такой блокпост уже просто так не объедешь, а мост, повторюсь, в этих местах – тупо единственный, других просто нет.
Впрочем, это уже созидательная работа.
А на нее в последнее время не только криминалы, но и стандартные обыватели уже, кажется, не способны.
Что, кстати, вполне способствует внешнему и внутреннему слиянию этих двух, таких, казалось бы, различных слоев населения – вплоть до полной гармонии и решительной невозможности найти хотя бы пару принципиальных отличий.
…Впрочем, рассуждать было уже некогда.
Мост закончился, стрелять было больше не в кого.
А вместе с мостом закончилась и привычная цивилизация.
Если до окрестностей Каширы иногда еще дотягивались слабеющие руки столичной городской власти, то дальше начиналась самая настоящая «терра инкогнита».
Я, по крайней мере, в эту сторону даже и не ездил никогда.
И другим не советовал.
Ага.
Девятнадцать лет назад где-то неподалеку отсюда рванули законсервированные реакторы Тульской АЭС.
Годом позже – Новомосковский химкомбинат.
Коктейль получился – просто вырви глаз какой-то.
Немногочисленные добравшиеся до столицы беженцы рассказывали такие страсти о местной флоре и фауне, что нехорошо становилось даже от одного описания самых с их, беженской, точки зрения невинных мутантов.
Словом, благоразумные контрабандисты – а себя я, понятное дело, относил именно к таковым, – в эти места не совались.
Совсем.
Гурам и Заика, оседлав снятые с грузовичка «Харлеи», привычно ушли на пару километров вперед, изображая беспечных отморозков из нерушимого братства байкеров.
Следом шла основная колонна.
Ну, а замыкали движение Веточка со своей «девичьей» пятеркой.
За тылы, соответственно, можно было вообще не беспокоиться. Эти отморозки привыкли стрелять в любой шевелящийся предмет уже просто из развлечения.
Уроды, конечно, – если непредвзято посмотреть.
Но я привык…
…«Уоки-токи» хотя и хрипели, реагируя на повышенную радиацию, но пока что работали.
Поэтому, несмотря на порушенное полотно шоссе, шли ходко.
Через три часа, сделав порядка восьмидесяти километров, остановились перекусить.
Еще через пару часов наткнулись на брошенную и полуразрушенную бензозаправку, один из резервуаров которой оказался на удивление полон дизельного топлива.
Это был просто праздник какой-то!
Залили все что можно, включая пластиковые бутыли из-под питьевой воды.
И, благословляя собственную удачу, не спеша двинулись дальше.
Словом, день прошел без особых приключений, за что каждый из нас объявил судьбе отдельную благодарность с занесением в ее, судьбы, личное дело.
Отдельным приказом, так сказать.
День прошел – и слава Богу.
Древняя солдатская мудрость.
И кто здесь с этим не согласен?!
Нет желающих?!
Странно…
…По дороге довольно часто попадались заброшенные поселки, в одном из которых я и объявил ночевку, разумеется, предварительно выставив посты. Мужики поворчали и пошли кидать жребий, кому какая смена.
За сон на посту в отряде наказание полагалось только одно – смерть с разного рода вариациями.
Этот приговор обжалованию не подлежал никогда.
Еще со времен Крымской, когда создавался костяк будущего отряда и молодой симпатичный парень Лёва Климов задремал на посту, а УНСОвцы вырезали добрую половину батальона.
Расстреливал тогда чудом выжившего и неплохо себя показавшего в мясорубке Лёву я сам.
Лично.
И мне было очень больно, потому что Лёва, так получилось, был отличным парнем и моим другом детства еще с третьего класса.
Мы вместе сбегали с уроков, вместе играли в футбол.
Он был жуткий хохмач и остроумнейший хулиган, но отлично учился.
Его очень любили девчонки: если надо было с кем-то познакомиться, Лёву выдвигали на передние рубежи.
Он, как правило, не жадничал.
И еще я был влюблен в Лёвину сестру.
Мы собирались пожениться.
Не вышло…
Что ж, бывает.
…Отряд разошелся по избам.
Чарли, прихватив пару ребят, отправился распаковывать продукты для ужина.
Я разжег небольшой, но сугубо, извините, – индивидуальный костерок.
Старая привычка.
Еще в Крыму ребята за это стремление время от времени побыть в одиночестве даже, было дело, прилепили мне кличку Шерхан, которая лишь много после была прочно забыта.
