Непокорная челка снова упала на лоб, и глаза исчезли, оставив обычное лицо симпатичного мальчишки.
– Привет. У вас открыто было…
Черта с два открыто! Тройная защита: цифровой код, голосовой код и определение по радужной оболочке глаз.
…Он всегда тебя найдет. От него не скроешься за запорами с самыми современными системами безопасности, тебя не защитят собаки-убийцы и профессиональные телохранители; хитроумные ловушки, реагирующие на движение и тепло; бронированное стекло и даже просто невероятное, природное везение. Ты стоишь перед ним голый и беззащитный посреди гладкой, как стол, степи. А напротив он – самый страшный Охотник, который пришел за ТОБОЙ.
Стерн сдавленно улыбнулся.
– Привет, Малыш.
Ему нравилось, когда его так называли.
Моргану, казалось, откусили язык.
– Ну что, будем справлять день рождения?
Морган попятился.
– Держи! – крикнул ему Малыш, вынул руку из кармана и бросил Моргану ярко-красное яблоко. Морган поймал его. Держал он яблоко очень осторожно, на отлете, как будто гранату. Одиночка тем временем снял рюкзачок и достал из него потрепанную виниловую пластинку.
– Смотри, что я нашел, – обратился он к Стерну, который стоял как вкопанный с застывшей на лице улыбкой осужденного на смертную казнь.
– Это Дюк Эллингтон. Раритет. Жаль, послушать не на чем.
– Где ж ты ее откопал? – подобострастно спросил Стерн.
– Так. На помойке одной. Совершенно случайно. Как сохранилась, ума не приложу…
Виниловый диск рассек пространство с характерным звуком, метнувшись черной молнией к Моргану. Морган зажмурил глаза и тут же открыл их, услышав грохот. Это пластинка врезалась в стену за его спиной. Морган посмотрел на половинку яблока, которая осталась у него в руке. Потом на вторую половинку, валявшуюся рядом с осколками Дюка Эллингтона. Затем на яблочный сок, лениво стекающий по его запястью. После этого его взгляд застыл.
– Хороший бросок, – тихо заметил Стерн.
– Да вы не расстраивайтесь, – подбодрил приятелей Одиночка, – эту рухлядь, во-первых, слушать не на чем, а во-вторых, она стерлась за сотни лет совершенно. Но бросок действительно супер. Я Балаклавски так башку снес.
Малыш достал из рюкзачка вторую пластинку. Морган мгновенно вышел из ступора и, давясь, с невероятной быстротой съел яблоко.
– Ну вот… – разочарованно сказал Малыш, – праздник испортил. Я мог бы эту половинку еще на четыре части рассечь. Слушай, – с надеждой обратился он к Стерну, – а может, сгоняешь за яблоками?
– Я схожу! – поспешно вызвался Морган и стремительно двинулся к выходу. Когда он уже миновал Малыша, тот резко схватил его за локоть. Морган скрючился от боли. Хватка у Одиночки была железная. Из чего же у этого монстра сухожилия?
– Подожди, – сейчас торт есть будем.
Стерн с готовностью открыл створки небольшого утопленного в стене шкафчика и торжественно извлек многоярусный кремовый торт, на вершине которого красовались четырнадцать свечей. Стерн все с той же приклеенной улыбкой водрузил его на стол.
– А лимонад? – капризничал Малыш.
– А может, что-нибудь покрепче? – подмигнул Стерн.
Морган потирал локоть, с тоской размышляя о том, какой величины будет синяк.
– Ты же знаешь, что я несовершеннолетний. На что ты меня толкаешь? Я еще ребенок. Не надо об этом забывать.
– Конечно-конечно, – поспешно согласился Стерн, – я просто пошутил. Сейчас зажгу свечи.
Стерн стал судорожно шарить в кармане в поисках зажигалки, которую он всегда носил для Моргана.
Малыш резко обернулся к Моргану и посмотрел на него в упор. Моргану показалось, что он скользит по полу назад под давлением этих старушечьих глаз.
– Я знаю, о чем ты думаешь. Ты думаешь, взять бы сейчас ремень да выдрать его как следует.
– Я противник физического наказания детей, – очень быстро, почти без паузы ответил Морган.
– Или отправить меня в колонию для несовершеннолетних, где охранниками работают здоровенные педофилы.
Стерн наконец достал зажигалку. Малыш, не отрывая взгляда от Моргана, выбросил руку назад. Из дамского бластера, до этого прятавшегося в рукаве, вылетел тонкий луч. Верхушка торта вспыхнула прямо под носом у Стерна, опалив ему ресницы и губы. Стерн отскочил в сторону самым несолидным образом. Грубо говоря, как козел. По крайней мере, так показалось ему самому.
Как эта маленькая гнида пронесла в здание оружие?!
Дети – самые жестокие люди на Земле.
Малыш подошел к торту, отхватил рукой крема, полюбовался на восковую шапку, которая оплывала на вершине кулинарного сооружения, облизнул крем и удовлетворенно кивнул.
Не дай Бог тортом в морду заедет.
– Так вот, Морган. Я в такой колонии был. Четыре года назад. И там был один надзиратель-педофил.
– Не надо рассказывать. День рождения все-таки… – попытался вмешаться Стерн.
– Нет, надо! Не бойтесь, я без подробностей. Он теперь в церковном хоре поет. Фальцетом. А выпороть меня однажды попробовал папаша. Мне было шесть лет. Так вот. Я его убил. Он встал на табуретку, чтобы поменять лампу. Я должен был подать ему плоскогубцы. Я его толкнул, и он упал с табуретки, а я ему под голову кинул плоскогубцы. Прямо под висок. Ну ты знаешь, какой я меткий, – последнее было адресовано Моргану.
– Знаю, – искренне согласился Морган, бросив украдкой взгляд на все еще испачканное яблочным соком запястье.
– Ладно, торт я поел, а теперь где подарки?
Стерн залез все в тот же шкафчик и вытащил на свет Божий достаточно внушительную коробку. Глаза подростки загорелись неподдельным огнем, и на мгновение из-за злобной подозрительной старушки выглянул обычный ребенок. Но только на мгновение. Вам бы его не хватило даже на то, чтобы подумать о том, как им воспользоваться.
– Только не говори, что это! – предупреждающе крикнул Малыш. – Я сам открою.
Он взял коробку в руки, попробовал на вес, внимательно осмотрел.
– Это хорошо, что лентами не перевязали. С бантиком. Я все-таки не девчонка.
– Кстати, насчет девчонок…
– Развращение несовершеннолетних, – оборвал Стерна Одиночка и стал лихорадочно вскрывать коробку. Клочки картона запрыгали по всей комнате, как дети, приглашенные на вечеринку сына. Вскоре снаружи оказалось то, ради чего любой подросток отдал бы все на свете. Это, разумеется, была игра. Но какая! Американский футбол. Двенадцать команд. Игроки – маленькие биороботы, одетые в уменьшенные копии настоящей формы. Их можно было тренировать, им можно было отдавать команды голосом. Они могли получать травмы и лечиться в лазарете. Они были пугающе похожи на големов. Маленькие копии людей. Они даже могли затеять драку! Единственное, что они не делали, так это не мылись в душе после игры. Големы не потейт.
