- Кажется, дождь начинается! - вдруг во весь голос заявляет Ксапа. - Предлагаю всем перейти под крышу.
Я от стыда хотел себе по шее дать. Но несолидно теперь. Эх, Ксапа...
Мудр строго смотрит на Ксапу, на небо, на хыз, на меня...
- Так и сделаем, - говорит. Первый поднимается, миски берет и в хыз идет. За ним остальные тянутся. Бабы суетятся, головешки и угли с костра сгребают на старую носилку, обмазанную глиной, несут камин разжигать. А пока камин холодный, в трубе тяга плохая. Дымно в хызе будет...
Успели до дождя в хыз перебраться. Рассаживаемся, как будто Ксапа будет сказки рассказывать. Сколько дней хыз пустой и холодный стоял - а тут никто в своем ваме не захотел дождик пережидать. У каждого свое место есть, привычно рассаживаемся, быстро. И гости это замечают. Пришлось, конечно, малышню шугануть, чтоб лучшие места гостям освободить.
За окнами темнеет, ливень шумит. И тут Ксапа опять учудила.
- Парни, - говорит, - принесите электрические фонари. Все, сколько есть.
Не знаю, что это такое, но кто же гостей гоняет? Сама не могла сходить? А два чудика поднимаются и в дождь бегут...
Электрический фонарь - это вещь!!! Никогда еще в хызе так светло не было! Это вам не ксапины ОПЫТЫ С ЛУЧИНОЙ. А Мудр даже глазом не ведет. Как будто сто раз фонари видел. Мясо доедает, руки листом лопуха вытирает и говорит:
- Сегодня мы видимся в первый раз. Поэтому о делах говорить не будем. Будем знакомиться. Вы расскажете о себе, мы о себе.
Мудр громко говорит, чтоб все общество слышало. Ксапа вполголоса чудикам переводит. Я почти все, что она говорит, понимаю. А еще понимаю, зачем она между чудиков села.
- Сегодня у меня к вам будет только один вопрос, - продолжает Мудр. - Вокруг наша земля. Вы прилетели на нашу землю издалека. Будете ли вы уважать наши законы и обычаи? Не торопитесь с ответом. Посоветуйтесь с уважаемыми людьми вашего общества, и в следующий раз ответите. А сегодня вы уважаемые гости.
Я в очередной раз поражаюсь мудрости Мудра. И главный вопрос задал, и ответа не попросил. Гости могут ночевать остаться или спокойно, с достоинством уйти. Ксапа так им и объясняет.
Потом чудики рассказывают о себе и своем обществе. А Ксапа переводит. Я слушаю слова чудиков, сравниваю с переводом Ксапы и чувствую себя так, словно зимой под ель встал, а на меня весь снег с нее обрушился. Все, о чем говорят чудики, мне знакомо по сказкам Ксапы. Выходит, не сказки это вовсе.
Затем Мудр рассказывает о нашем обществе, о Заречных, о Степняках, о пожаре, из-за которого мы сюда переселились. Ксапа опять переводит. О пожаре, о нас, о Заречных все точно переводит. А вот о степняках... Они в ее переводе не хуже Заречных получаются. Ну да, били нашу дичь на нашей земле. Нехорошие такие... Чувствуете? Не плохие, а нехорошие. О том, что наших девок воровали, ни слова. О том, что мы их девок уводили перевела, но так гладко, будто девки по своей воле к нам пошли. И ни слова не говорит, что наше общество самое сильное.
За окнами темнеть начинает. Гости домой собираются. Мы идем их провожать.
- Парни, я сейчас буду вас нагло грабить, - заявляет Ксапа, открывает заднюю часть волокуши, перебирает вещи, которые там лежат. одни кидает на землю, другие кладет назад. - Вроде, тут все... - И переходит ко второй волокуше.
- Оксана, побойтесь бога! Хоть трос оставьте, - изумляется Вадим.
- Мне нужнее, - заявляет ему Ксапа и отбирает фонарь. - Спасибо! Зажигалка есть? А то в моей газ кончился. Спасибо! А перочинный ножик? Спасибо! Авторучка есть? Записывай, что мне в следующий раз привезешь.
- Ксюша, разве ты не летишь с нами? - удивляется тот, которого она называет Василичем.
- Хотела бы, да не могу. Дел по горло! Василич, поговори с начальством, чтоб мне авиетку с пилотом выделили. Надо все окрестные племена предупредить, чтоб вас копьями не встретили. А пешком это слишком долго и небезопасно.
- Хорошо, что ты об этом подумала. Ксюша, я так и не понял, у вас здесь матриархат, или как?
- Если не считать не в меру наглую меня, то или как.
- А эти женщины из разных племен у костра?
- Наблюдатели. Я потом объясню, тут много тонкостей. Видишь полоски у меня на щеках? Это местные документы. Паспорт, прописка, гражданство, статус и так далее. Две мои параллельные, наклонные говорят, что я родилась не здесь, пришла из дружественного народа и принята как полноправный член со всеми правами и обязанностями.
- Варварский обычай!
- И не говори! Так больно было. Зато все глазами видно, а не чип под кожей, в котором неизвестно, что записано, и без сканера не прочитать. Да, аптечку я тоже конфискую.
- Ксюша! А мы как?
- На базе новую возьмете.
- Не зря тебя хулиганкой прозвали.
- А то! Василич, проверьте, чтоб Вадим из моего списка ничего не забыл. И можете от себя добавить, я не обижусь. Да, гончарный круг раздобудьте! Только чтоб никаких электроприводов. Здесь розеток на стенках пока нету.
Не успеваем мы с Ксапой вещи в вам занести, как Мудр является. Так гневом и пышет!
- Ксапа, сучья лапа! Кто тебе позволил отсебятину нести? Думаешь, я не понимаю, как ты чудикам мои слова перевела?! Думаешь, твоих слов не разумею?!
Никогда таким сердитым Мудра не видел. Ксапа за меня прячется, приседает даже, выглядывает осторожно из-за спины.
- Не сердись, пожалуйста. Не надо им про все наши дела знать. Они должны думать, что мы все едины, как сжатый кулак! А то, что мы со степняками воюем, им никак нельзя говорить. Уважать перестанут. И нас, и степняков.
- А почему не перевела, что наше общество самое сильное?
- Кто какую силу имеет, им и вовсе знать не надо!
Смотрю на Мудра и ничего не понимаю. Только что злой был, а теперь улыбается.
- Ксапа, девочка моя озорная, дай я тебя обниму, - и на самом деле обнимает. Даже в лоб целует. Я ничего не понимаю, Ксапа тем более. Рожица удивленная, слегка испуганная.
- Мудр, я не понимаю. Ты сердишься на Ксапу, или нет? - глупо спрашиваю я. - Ты же говорил, что ей ни в чем верить нельзя...
- Теперь верю, - Мудр отпускает Ксапу, хлопает меня по плечу и выходит из вама. - Ты, Клык, береги ее.
- Но я все равно не понимаю, - выбегаю вслед за ним в сырую ночную темноту.
- Слышал, как она сказала? О, волчий потрох! Осторожно, здесь лужа. Она сказала: "мы" и "они". Теперь мы для нее родные, а не чудики. Ты с ней будь поласковей. Тяжело ей будет, очень тяжело.
Ксапа ОТМЕНЯЕТ вечерние сказки. Все расстраиваются, особенно старики. Но Ксапа у всех прощения просит, даже всхлипывает - и убегает.
- Теперь меня ПРЕССОВАТЬ будут, чтоб вернулась, - говорит мне.
- Что с тобой будут делать?
- ПРЕССОВАТЬ. Ну, ОКАЗЫВАТЬ ДАВЛЕНИЕ.
