сунуть ее в ведро. швабра оказалась слишком большой. Посмотрев на Вольфа, который и вовсе стоял, и пялился на ведро, как баран, я перевел взгляд на наставника, который, похоже, начал получать от нашего позора истинное удовольствие.
— Я тебе предлагаю сначала тряпку намочить, а потом ее на швабру надеть, — подсказал он.
Так дело действительно пошел гораздо веселей. И уже спустя пять минут мы с энтузиазмом размазывали грязь по комнате, пока Изразцов не намекнул, что тряпку желательно время от времени полоскать.
И вот тут случилась катастрофа. Этот… у меня нет такого выражения, которое передаст все мои чувства к Вольфу, запнулся то ли о собственные ноги, то ли о швабру, сейчас подробности уже никого не интересуют, и опрокинул на пол ведро с водой. Сначала свое, а потом очередь дошла и до моего.
— Хм, вы решили помыть пол по морскому? Ну что же приступайте, — и Изразцов, посмотрев на время и поняв, что это будет длиться еще долго, сел за стол и открыл газету, чтобы прочитать новости.
Мы же принялись собирать с пола воду, а уж как я при этот костерил Вольфа… Хорошо, что этого ни он, ни Изразцов не слышали, а то, мало ли, вдруг Вольф счел бы себя оскорбленным и на дуэль меня до кучи вызвал?
* * *
— Ну нет, император точно во всем этом не замешан, — я поднял голову и посмотрел на Изразцова, отложившего в сторону газету. — Он не мог этого сделать.
— Император не мог сделать что? — я как раз заканчивал настраивать дневник, осталось лишь ввести личные данные.
— Он точно не организовывал нападение на ваш поезд, — ответил наставник.
— Конечно не организовывал, это и ежу понятно, — я пожал плечами и продемонстрировал ему дневник. — Все я закончил.
— Сейчас проверим, — Изразцов вытащил свое устройство из стола, напоминающее все тот же дневник и набрал какую-то команду, которая тут же высветилась на дисплее. «Керну, завтра занятия начинаются ровно в девять ноль-ноль. Не опаздывать».
— Работает, — я показал ему надпись.
— Отлично, — Изразцов спрятал устройство в свой стол и посмотрел на меня. — Почему ты считаешь, что то, что император не причастен — очевидно?
— Зачем ему это делать? — я надел дневник на руку и застегнул ремешок. — Он же император. Объявил их неблагонадежными и запер в тюрьму до выяснения. А там и на родителей надавил, эффект лучше был бы, если бы у него на этот момент живые наследники в пределах шаговой доступности обитали.
— На каком основании? Неблагонадежный — это слишком расплывчатое понятие, — Изразцов что действительно не понимает, или просто пытается выяснить, насколько глубоко я понимаю проблему.
— Да на основании доноса, — я махнул рукой. — Что тут думать-то? Парни взрослые, выпивали в баре после интенсивных занятий, и разговаривали, часто не совсем приятно для самого императора. А рядом хорек сидел и все тщательно в записную книжечку записывал, это, если диктофона под рукой не оказалось. И уже утром на стол начальника Службы безопасности лег донос, с именами и всеми высказываниями, которые позволили себе недалекие молодые люди. — Я не стал договаривать, что сам бы так поступил.
— А если такого разговора не было? — наставник усмехнулся.
— Да какая разница был он или не был? Пускай попробуют доказать, что не было, — я пожал плечами. — Я могу идти? Меня уже водитель, поди, и не ждет, решил, что я умер и он может забить на работу.
— Иди, — отпустил меня Изразцов все еще внимательно разглядывая.
Подхватив сумку, которая к счастью стояла на столе и не попала в потоп, устроенный Вольфом, я выскочил в коридор, пока он снова не передумал и не задержал меня еще на какое-то время.
К моему удивлению в коридоре меня ждали Анна, Светлана и Вольф.
— Девчонки боялись, что нас заставят жрать ядовитых змей в качестве наказания, и, отпустив свои машины, вернулись, чтобы выяснить жуткие подробности, — объявил Вольф в ответ на мой удивленный взгляд.
— Чтобы убедиться, что с нами, наконец-то, покончено, или, чтобы все-таки пожалеть? — уточнил я, когда мы все вчетвером двинулись к выходу.
— Я все никак не могу привыкнуть, что на тебя так повлияло принятие силы, — Светлана улыбнулась. — Так кто из вас нас подбросит до дома?
— Я, но только немного позже, — Вольф встал между ними и приобнял за талии. — Девчонки, как смотрите на то, чтобы завалиться сейчас в «Ночную фею»? Я спонсирую.
— С чего такая милость? — Анна посмотрела на меня, а я, как и утром подмигнул ей.
— С того, что я немного напортачил сегодня, и нам пришлось совершать много ненужных действий. Так что, Керн, я просто предлагаю загладить свою вину таким вот пошлым образом — просто откупившись. Ну так что? — Керн никогда и никуда не ходил, поэтому понять, что такое эта фея, не посмотрев, я не мог.
— Ладно уж, посмотрим, насколько ты оцениваешь степень своей вины. Я отпущу тогда Егора, — Вольф кивнул и направился вместе с девушками к своей машине, которая практически не отличалась от моей. Вскоре я к ним присоединился, и мы поехали в клуб, как я понял по отдельным репликам довольных девушек. Ещё одно совершенно не понятное для меня определение, но тут действительно, пока своими глазами не увидишь, хрен поймешь.
Во рту было сухо, а в голове с десяток гоблинов били в барабаны, и ни одна мысль не могла задержаться больше, чем на пару минут. Здравствуй похмелье, давно не виделись.
Дверь в мою комнату раскрылась и на пороге появился дед.
— Вот только не говори, что Паразит снова использовал твои туфли в качестве сортира, — я, держась за голову, с трудом сполз с кровати.
— Вероятно у твоего кота, как ты его назвал, Паразит? — дед усмехнулся и продолжил. — Вероятно у твоего кота была масса других дел, вроде того, чтобы найти своего придурка-хозяина и притащить его домой.
— Мой кот лучший в мире, — промямлил я, направляясь к ванной. Вода, вот что мне сейчас поможет. Вода, к которой есть родство моей магии. — У меня есть время, чтобы принять ванну? — я повернул к нему голову и едва не потерял равновесие.
— Где-то с час, — дед продолжал рассматривать меня как неведомую зверушку. — Не скажешь, где так напился?
— Не скажу, потому что не помню названия. Нас Вольф угощал. Там было весело, но жуткие, просто жуткие коктейли. Никогда не пей в этом заведении, я, как только вспомню название, сразу же его тебе скажу, — дед удивленно приподнял брови.
— И что же такого
