и застрянете в этом классе навечно, — перспектива я скажу, так себе, поэтому, пока он не перевел свои угрозы на всех присутствующих, я уставился на свечу, заметив, краем глаза, что Вольф продолжает хлопать глазами, а вот близняшки дружно присоединились ко мне, старательно пялясь на дрожащий свет свечи.
По всей видимости Изразцов применил какое-то заклятье, потому что свеча очень быстро начала то приближаться, то удаляться, и я почувствовал, что погружаюсь в ту самую серую муть, где мне встречались безликие. Но на этот раз все было по-другому. Я продолжал контролировать пространство вокруг себя, и мой транс, если это состояние можно так назвать, ничуть не походило на то, что я испытал в пещере, ни на то, что настигло меня в ванной, когда я едва не утонул.
На этот раз никаких загадочных фигур вокруг меня не было и в помине. Зато я отчетливо видел проявления нитей дара словно их отражение в этой серой мути. Но, что самое главное, я мог ими манипулировать, пытаться придать законченную форму. Я прекрасно понимаю, что формы — это простейшее из проявлений магии, и сложные заклятья путем простого манипулирования нитями дара не получишь, но начинать нужно как раз с малого.
Помня, что сказал безликий, я решил воспроизвести водный хлыст, весьма эффективное заклятье, хоть и считающееся простейшим.
Подцепив голубую нить, которая висела прямо передо мной, словно бы вырвавшись за пределы моей телесной оболочки, я принялся формировать из нее хлыст, чтобы потом суметь воспроизвести его в реале. Разумеется, вне этого серого тумана я ничего вот так вручную формировать не собираюсь, там будет четкое отмеренная сила, в которую будет влито четкое количество манны, и повинуясь словам заклинания, в которые заключен код той формы, которую я сейчас воссоздаю, у меня в руке появился этот самый хлыст, которым при желании и убить можно. Все будет зависеть от мотивации и той силы, которая была потрачена на создание формы. Даже время, которое будет существовать форма, зависит от многих условий, включая и то, что только ее отмена, создавшим магом, будет иметь значение.
Когда формирование было закончено, я ощутил в руке приятную тяжесть этого весьма грозного оружия. Но грозным его делало умение с ним обращаться. Там, я умел. Здесь же… Ну, тут необходимо было попробовать.
Я закрыл глаза и позволили разуму руководить телом. Не настоящим телом, а этой практически астральной проекцией. И это было очень хорошо, что я сначала испытал хлыст именно здесь, потому что, боюсь, в реальном мире половина мышц моего тела после этих упражнений очень сильно болела.
Отведенная назад рука, дать плети зазмеиться по земле, а затем ударить, хлестко, без замаха. Только полный идиот поднимет это оружие выше головы — ничего хорошего из этого удара все равно не выйдет, а себя вполне можно покалечить. Что меня всегда поражало — у водяного хлыста все равно щелчок оставался сухой и очень узнаваемый, только вот сам удар в разы опасней.
Я снова отвел руку назад, как вдруг почувствовал, как ко мне в классной комнате кто-то приближается.
Я распахнул глаза за секунду до того момента, как ладонь Изразцова опустилась на мое плечо. Резко развернувшись, я смотрел на наставника, чувствуя, как в глубине моих глаз постепенно уходит синева чистой воды.
— Где ты умудрился изучить технику медитации? — спросил Ярослав Михайлович, скрестив руки на груди. Ну, тут было бы что учить на самом деле, но, повернувшись в сторону девушек и Вольфа, я с удивлением увидел, что они тупо пялятся на огонь свечи, но очистить разум и впустить к себя огонь, как учил Изразцов, никому, кроме меня все еще не удавалось.
— После первого ритуала, я практически сразу оказался в воде, и воздействие на меня оказалось гораздо ярче и сильнее, чем на всех остальных испытуемых, — медленно начал говорить я, тщательно мешая правду с вымыслом. Так никто меня никогда не сможет заподозрить во лжи, просто решат, что я чего-то не договариваю. — Наверное поэтому понадобилось аж двое проводников, чтобы дотащить меня до постели. Я плохо помню процесс транспортировки, но вот сны были настолько яркие, что я запомню их навсегда.
Откуда-то сбоку раздалось хмыканье. Развернувшись, я увидел, что Анна смотрит на меня и даже не делает вид, что старается погрузиться в глубины собственного сознания, а оттуда выйти в Астрал, или куда тут выходят во время медитаций, наставник так и не сказал.
— Стоянова, вы услышали нечто настолько смешное, или настолько увлекательное, что решили прервать свои попытки сосредоточиться? — Изразцов бросил в ее сторону холодный взгляд и девушка, раздраженно фыркнув, отвернулась. — Похоже, что ты, Керн, ее чем-то задел.
— Скорее всего, она думала, что я видел во сне её, и теперь не могу спокойно кушать, так меня эти сновидения заво… эм… волнуют. Но, я видел вовсе не Стоянову, и даже не переживал заново нападение на поезд, — я задумался, вспомнив то странное ощущение, которое посещало меня, когда рядом находились безликие. Это было чувство полной беспомощности перед ними, четкое понимание того, что я ничего не смогу им противопоставить в случае прямого столкновения, даже, если вдруг окажусь в своем теле и мгновенно приму боевую ипостась. Это было чувство, настолько новое, что я не сумел сдержать дрожи, которая меня охватила. Изразцов увидел, как меня корежит и нахмурился. — Мне снились безликие. И один из них даже сказал, что я сразу смогу погрузиться в медитацию, где, мы, может быть, когда у него возникнет такое желание, еще раз встретимся.
— Вот как, — Изразцов потер подбородок. — Безликие редко к кому являются. Это не то чтобы очень сильная редкость… Где-то один из четырех-пяти смен испытуемых может быть удостоен их внимания. Не могу сказать, что это хорошо, но и плохого от подобной встречи никто не отмечал. Что-то привлекло их внимание, все-таки место средоточия силы — это их вотчина.
— Чем подобная встреча может мне грозить? — я внимательно смотрел на наставника, в то время, как остальные нет-нет, да и поглядывали в нашу сторону.
— В общем-то, ничем особым, — Изразцов пожал плечами. — Но, я так понимаю, что медитацию тебе можно уже не давать. Вот только, твоя напарница по некромантии все еще находится на уровне вот этих обезьян, которые, развесив уши, слушают нас, забыв, что я могу очень и очень сильно осложнить их жизнь, если они сейчас же, не вернутся к прерванному занятию! — Ух ты, мне бы в свое время такого генерала. Вот кого даже туповатые гоблины слушались бы беспрекословно.
