войне! Не все конечно, но сам факт.
Но ни до инквизиции, ни до посольства дриад мы эту пленную не довели. Она вдруг затихла, а через десять минут, когда к нам подошли вызванные инквизиторы, мы все наблюдали, как красивое тело рассыпалось на остро пахнущие свежей древесиной опилки. Не захотела дриада, чтобы её допрашивали. Настолько, что предпочла развеяться.
Я сначала было принялся ругать себя, что поторопился рассказать про эту тварь подруге, но Ива меня успокоила:
— Да она и так бы сдохла. Какая разница когда. Ты мог её сразу разоблачить с тем же успехом.
* * *
Раз война закончилась, то всю нашу роту отправили обратно в Тверь, где часть солдат должны были уволить из армии. И я, пока ехали, завербовал себе двадцать шесть человек. Еще приметно столько же рассчитывал получить к концу года, когда срок их службы в штрафной роте подойдет к концу.
А в Твери нас сразу ждала сногсшибательная новость. Малина сидела в тюрьме.
— Она три дня назад решила сходить в Мортиру и никому не сказала. Пошла сразу после занятий в Академии, — рассказывала Вика.
Я только кивнул. Хоть сейчас и август, и каникулы, но Малина такая. Ходила всё лето на дополнительные занятия.
— Ну и пришла. А туда ещё днем все-таки приехали эти чертовы Сатинские. Рабочим на наши разборки плевать в общем, они дом уже отделывать завершают. Сатинские вроде как заняли поместье и укатили, только троих оставили. Все члены рода. Те отметили захват и сидели в вагончике в одних кальсонах. А тут Малина. Они увидели её, выскочили и стали орать, что вот и девка сама пришла к ним. А Малина… Мы же её стрелять научили, но характер у неё так и остался пугливый. Оказалась бы там Инна или Лена, колени бы прострелили и всего делов-то…
— А ты? — улыбнулась Инна.
— Я? — переспросила принцесса. — Не знаю. У меня бы они что-то плохое друг с другом сделали. И не раз. Но это если бы поняли кто я. А так… Не знаю… Но мимо коленей я тоже не промажу.
— Дальше, — попросил я.
— Ну Малина и всадила в них всю обойму. По две пули в сердце каждому. Она тогда в полной панике выскочила из поместья и кинулась убегать. Её эта, задолбавшая нас экскурсовод, подвезла аж до гостиницы. Угу… С полным автобусом китайцев заодно. Те были в полном офигении. Ну да… экскурсия удалась. А потом пришла стража и арестовали нашу Малинку. Она же дворян троих угробила. Вчера был суд, и ей судья впаял двадцать лет каторги. Я лично выступила и сказала, что она, во-первых, соратница рода и была вправе отстреливаться при нападении. Во-вторых, если полуголые мужики выскакивают и пугают девушку, то тут уже не важно, кто из них кто. Получили свое, и правильно. Но это я сгоряча. По закону простолюдинка дворян убивать не имеет право ни при каких обстоятельствах. А в-третьих, эти козлы не выставили свой штандарт. Он у них так и остался валяться в вагончике. Просто сначала сели выпить, отложив это дело на потом. Но формально они не приняли владение, получается, а просто ворвались в чужой дом как грабители.
— А что судья? — мрачно спросил я.
— Он дрожал, но все-таки вынес приговор. Но ему кажется потом донесли, что я может и бывшая принцесса, а может и не очень. И главное, что я юридически права. В общем… объяснили ему очень доходчиво… так что он с пересёру через час повесился.
— И? — пока не понял последствий я.
— Будет пересмотр дела. Но видишь ли… Года два каторги нашей Малинке в любом случае дадут.
— А если она будет моей женой? — спросил я.
— Как?
— Задним числом, — пожал я плечами. — Бумажки подделаем.
— Хм… — задумалась Вика. — Тогда просто война. Ты имеешь право хоть всех Сатинских перебить. Напасть, да еще как бандюки, на жену главы рода, да еще и некомбатанта — это однозначно объявление войны.
— Ну и капец короедам! — твердо заявил я.
— Они сдадутся сразу, как нескольких убьешь, — усмехнулась Инна.
— И? — заинтересовался я.
— Можешь все имущество себе забрать, — кивнула Вика. — Но семью придется отпустить, иначе их князь, а это мой папаша, обязан вступиться. Выбить всех нельзя. Но и они мстить уже не имеют право.
— Так! Где эта тюрьма? — деловито спросил я.
Уже через час мы все сидели в маленькой комнатке с зарешеченными окнами и прикрученными к полу столом и стульями. Малина выглядела просто сногсшибательно в грубой робе из белой в вертикальную черную полоску ткани.
Но первым делом, на мое предложение она замотала головой и чуть не закричала:
— Я не могу быть твоей женой! Ты что! Только все или никто! Ты же тогда остальных поставишь в очень неприятное положение!
Я удивленно посмотрел на остальных девушек и те только развели руками, а Лена сказала:
— Слушай! Не дури! Нам не светит два года каторги.
— И все равно! — не сдавалась бывшая монашка. — Какая разница. Если уж подделывать бумажку, так и на всех можно.
— Кроме меня, — хмыкнула Вика. — Давайте на всех, а меня не надо.
— Что за торг? — не понял я.
— Вика принцесса. Если ты женишься на ней… Ну ты в курсе, — развела руками Инна. — Это будет похоже на оплеуху царю.
— Значит так! — встал из-за стола я. — Все вы мои жены. И Вика тоже. Уже месяц как. Приезжали в Тмутаракань и все вышли замуж. Кто там какой-нибудь храм в Тмутаракани найдет, и будет ли искать, дело десятое. Лена! На тебе бумаги. Выполнять!
— Ты что! — взвилась Ленка. — Проверят на раз! Давай так! Ты же все равно с далай-кардиналом встречался. А этот тип запросто может женить кого хочешь и на ком хочешь, и в любых количествах. А что там было, когда ты с ним беседовал, недоказуемо. Да и после разговора с тобой он мог со всеми нами встретиться. Сам он может и не помнит уже, а официальных записей он обычно не ведет. И он же тебя на путь истинный наставлял, вроде как. Вот ты и решил… не жить во грехе, как эти святоши выражаются. Идеальный вариант. Его подпись я на раз подделаю!
Я подумал, что далай-кардинал очень хорошо помнит, что мы там делали, но если к ней придут и все-таки спросят, не заключала ли она брак после нашей беседы, допустим на следующий день, то этой даме, прячущейся под мужской личиной, деваться будет некуда и она скорее всего просто скажет… да просто что не помнит. Есть бумажка с её подписью?
