– Наверное, кислород кончается, – предположил Шойбле.
– Ужас просто, – вздохнул Джек, невольно почувствовав удушье.
– А ты знаешь… Мне кажется, он похож на Реми.
– На Реми? – переспросил Джек, и в этот момент кабину закрыл клепаный корпус буксира. Он спеленал истребитель сочлененными манипуляторами и, коротко отрабатывая двигателями, стал разворачиваться в сторону шлюзов ремонтных ярусов.
Когда буксир со своей добычей исчез, смотреть стало не на что, и Джек с Шойбле отошли от иллюминатора. Майора Брауна уже не было.
– Хорошо бы к ремонтникам сунуться, посмотреть, Реми это или нет, – сказал Шойбле.
– Ну, туда-то нас точно не пустят. Ты видел, какие там ворота?
– Видел. Никакие часовые не нужны.
И приятели были правы, потому что закрытыми оказались не только ворота ремонтных ангаров, но даже сам выход на ярус, поэтому, потоптавшись перед створками, перекрывавшими выход из лифтового холла, они отправились восвояси, а за двумя рядами ворот тем временем проходила операция по спасению пилота.
Машина была заведена в просторный бокс, в который снова закачали воздух, и затем осторожно, под защитой изолирующих костюмов с дыхательными масками, к ней стали приближаться две бригады ремонтников.
Чуть поодаль у стены, тоже в герметичном костюме, находился командир летного отряда полковник Стоун.
Майор Браун шел вместе с бригадой спасателей, он должен был лично убедиться в состоятельности лейтенанта Ренатто.
Рядом с ним следовал врач, вооруженный целым набором инструментов, в том числе анализатором, определяющим стабильность материи, в данном случае это было не лишним, поскольку дистанционные анализаторы еще до заведения истребителя в док определили на его корпусе признаки нестабильности.
Поначалу даже представитель производителя и главный инженер ремонтной службы не были уверены, что обшивка машины на воздухе не загорится, но повторные измерения показали, что этого не случится, и тогда было получено разрешение на спасательную операцию.
– Сэр, мы ждем вашего приказа, – произнес по радио бригадир спасателей.
– Действуйте, сержант, – ответил майор Браун, поочередно подключаясь к панорамным камерам, которые снимали все происходящее со стен бокса.
– Начали, – скомандовал бригадир, и тотчас к истребителю подкатили две платформы с лесенками.
– Как думаете, доктор, он еще жив?
– Трудно сказать, майор, вроде бы шевелится, но…
– Это могут быть судороги?
– Все, что угодно, учитывая обстоятельства, в которых он оказался.
– Сэр, они подцепили фонарь! – сообщил бригадир. – Снимать?
– Снимайте, сержант, – разрешил Браун.
Щелкнули захваты, гидравлика разомкнула замки, и колпак из бронированного стекла штатно поднялся и встал на стопор.
– Как будто порядок, а, сержант?
– Как будто, сэр.
– Доктор, вы готовы? – спросил Браун.
– Готов.
– Тогда – вперед. Сержант, обеспечьте доктору доступ к пилоту.
– Есть, сэр. Прошу вас, доктор.
Доктор начал взбираться по лесенке, не расставаясь с металлизированным чемоданчиком и приемником спектрометра на запястье.
Браун нервно покосился на висящие под плоскостями истребителя ракеты. Четыре штуки «бласт-четыреста». Одна такая ракета могла разнести треть этого корабля, а уж четыре… Разумеется, они не были поставлены на боевой взвод, но все же.
«А не могли норзы намеренно испортить машину?» – подумал майор. Вот только вопрос, как это можно сделать? Нужно хорошо разбираться в такой технике – это раз, нужно пройти несколько уровней охраны – это два, и, наконец, нужно находиться на этом корабле, но и это майор Браун очень даже допускал. Десять тысяч военных – это почти наверняка шпион, а то и пара.
Во все сферы человеческой деятельность норзы с фризами напихали столько агентов, что они порой начинали следить друг за другом, из-за чего часто попадались в руки контрразведчикам.
Доктор добрался до открытого фонаря, и Браун весь превратился во внимание. Вот доктор сунул в кабину тестер, потом убрал его и достал из чемоданчика еще какие-то приборы.
Брауну так и хотелось окликнуть его, дескать, ну как там?
Снова подключившись к панорамным камерам, майор заметил, что как будто в кабине есть какое-то движение. Впрочем, возможно, это док тряс пилота, проводя какие-то реанимационные действия.
– Майор Браун?
– Да, док, я на связи!
– Он жив. Мало того, он способен двигаться.
– Он может говорить?
– Да, он рассказал мне о своем состоянии и уже порывался встать, но почему-то не догадался расстегнуть ремни безопасности.
– Для этого нужно просто нажать кнопку…
– Вот именно.
– А что спектрометр?
Ответить доктор не успел, его перебил бригадир спасателей:
– Сэр, прошу прощения, мы идем к корпусу – там пятна бликуют! Нужно полить их стабилизатором!
– Да, сержант, действуйте!
Двое ремонтников с ранцами за спиной приблизились к корпусу истребителя и стали поливать его специальной жидкостью, останавливающей разрушения материала. Такая процедура часто применялась для машин, возвращавшихся для перезарядки из боя. Их быстро укомплектовывали боезапасом, делали скорый ремонт и обслуживание, а затем – снова в бой.
Вот и здесь на корпусе имелись вполне боевые повреждения, но не от химической взрывчатки, а в силу каких-то иных причины. Пятна появлялись то тут, то там, некоторые тут же исчезали, а другие, напротив, понемногу увеличивались.
Браун снова покосился на подвешенные ракеты. Ему показалось, что они покачиваются от вибраций. Но нет, истребитель весил сорок тонн, едва ли его мог раскачать доктор со своим чемоданчиком.
– Я не могу сказать ничего определенного, майор, показания пляшут от полной стабильности до опасного уровня.
– Хорошо, док, пусть ребята освободят его, и он выберется, будьте там внимательны, – сказал Браун, и пока доктор объяснял спасателям, в какой последовательности и что делать, Браун связался с командиром летного отряда.
– Рик, вам лучше убраться отсюда, если что-нибудь случится, командир должен уцелеть.
– Док не уверен?
– Но вы же слышали…
– Хорошо, я уйду, буду наблюдать по монитору.
– Да, так будет лучше.
Когда пилота стали спускать по лестнице, поддерживая с обеих сторон под руки, стало ясно, что тут что-то не так. На трансляции с фоновых камер изображение пилота было каким-то размытым, хотя собственными глазами майор Браун видел его довольно четко.
– Еще один момент, майор, – подал голос доктор. – Его шлема нигде нет.
– Может быть, он его сломал? Там есть обломки?
